Предатель в красном - Эш Хейсс

дальше спросить. Вопрос, который так и остался нерешенным по истечении стольких лет. Сложив руки в молитвенном жесте и поднеся их к лицу, он прошептал:

– Ты все еще пьешь их, верно?

Мертвый эфилеан молился животворящим богам, чтобы я не подтвердил его опасений. Богам, что никогда не услышат наши молитвы.

– Да. Твои пилюли.

– Монс… кровавый Монс, ты обещал, что завяжешь! – Оливер вскочил и швырнул книгу со стола. – Тридцать семь лет – слишком долгий срок без крови!

– Побочных эффектов нет. Ведьминское творение стало спасением.

– А теперь оно загоняет тебя в могилу!

– У меня все под контролем.

Я бессовестно лгал единственному эфилеану ночи, которому по-настоящему доверял. Я знал: он откровенно винил себя все эти десятилетия за то, что помог мне, когда я убежал из дома и начал терять себя, когда у меня случилась самая страшная ломка. Оливер был тем, кто вытащил меня со дна моей души.

Отец тогда не понимал, что делал, заливая в меня кровь, пока она не начинала вытекать из носа. Казалось, вот-вот алая жидкость потечет из ушей и даже из глазниц. Я сходил с ума от кровавого безумия, почти потерял душу, почти потерял себя. Пилюли Оливера, да и сам он – вот что вытащило меня из бездны.

Однако Нордан предупреждал: рано или поздно я должен буду отказаться от ведьминской химии и постепенно вернуться к естественному питанию – к крови. Я должен буду вернуться к истокам, от которых так долго бежал.

Но страх прошлого оказался сильнее.

– Как давно? – напряженно спросил Оливер.

– Что именно?

– Как давно ты окончательно подсел на них?! – Его голос перешел на рев.

– Пять месяцев назад. Два месяца назад стал сокращать порции.

– Собрался иссохнуть?

– Я не превращусь в то, во что пытался превратить меня отец.

Оливер опустился обратно в кресло, строго напомнив:

– У нас был уговор, Кайл.

– Я уже сказал тебе, я не стану его творением.

– А ты мог предположить, пусть на мгновение, что у тебя бы все получилось и ты смог бы избежать последствий жажды? – Снова вскочив, он схватил меня за шиворот. – Где-то сутки ты потратил на дорогу сюда. Значит, у нас есть еще два дня. Если придешь туда в таком состоянии, тебя сразу скрутят и посадят на цепи. Если хотя бы немного придешь в форму, тебе дадут слово.

– Вспомни, каким я был тогда! – Я кричал прямо ему в лицо, но Оливер оставался невозмутим.

Меня пробила дрожь отголосками детских воспоминаний того рокового дня в ванной особняка нашей семьи. Моя кровь на полу, отцовский взгляд, полный отвращения… Эти глаза, они мучили меня долгие годы. Это стало похоже на паранойю.

– Не бойся, – полушепотом сказал Оливер.

Я уже знал: он собирался снова дать мне кровь.

– Не бойся себя, – повторил он, нахмурившись. – Черный конверт Ленсонов – билет в один конец. И он уже оказался у тебя в руках. Этот день… рано или поздно, он бы все равно настал.

Повисла тишина, словно момент принятия тягостной реальности. Мы оба понимали, что не сможем убегать от своей природы всю жизнь. Древние с рождения были связаны с семьей кровавой удавкой, как младенцы связаны пуповиной с матерью. Только пуповину можно было перерезать обычным ножом, да чем угодно, а связь древней крови – нет.

Неизбежная участь так некстати настигла меня, когда я позволил себе поверить, что могу стать по-настоящему свободным. Когда поверил в свою игру в «информатора». Когда впервые в жизни внутри ледяного сердца ощутил животворящее тепло.

И теперь за подобные глупости придется заплатить сполна.

«Что ж, мой монсианский друг, кажется, я возвращаюсь первым».

№ 32. «Кайл»

Территория: Город людей

Нечто, источающее власть

Факт: Кайл не пил кровь тридцать семь лет.

С виду библиотека Оливера казалась непримечательным зданием в центре города, которое являлось психиатрической лечебницей в военное время. Под ним располагались кабинеты, где проводились опыты над безнадежными пациентами.

Мы спустились на четыре этажа вниз.

Оливер, какого-то черта, взял с собой обращенного парнишку. Юный оборванец, совсем мальчишка. Речь его была черствая, как горы Монс-ден, еще грубее, чем у Оливера. Иногда он даже не понимал, что говорил Нордан, и Оливеру приходилось разъяснять на родном языке.

Оказавшись в одной из холодных медицинских комнат, я осознал, как именно Оливер их использовал. Кабинеты «воспитания». Мой друг наказывал особо буйных обращенных, привязывая их тут, оставляя голодать, и, возможно, применял более изощренные пытки.

Рядом со смирительной кушеткой располагался стол с пакетами крови. Судя по запаху – человеческой. Парнишка встал напротив инструментов, будто ассистент в операционной.

– Посланцы Высшего совета знают, какие методы ты используешь для воспитания нового поколения? – с интересом спросил я, рассматривая пыточные инструменты прошлых столетий.

– Никого не волнует, какими методами мы добиваемся порядка, – парировал Оливер, подготавливая ремни на кресле.

С виду передо мной было обычное медицинское кресло, за исключением того, что сделано оно было из чистой стали. Ручки, каркас, сиденье – все из металла. Смирительные ремни на подлокотниках и ножках привлекли мое внимание больше всего. Они определенно были не из мира людей, а значит, могли отравить, оставить ожоги или еще что похуже.

«Кажется, сейчас это будет моим местом пыток».

Так же, как и я, Оливер не мог сохранять невозмутимость в подобной ситуации. Пробудить во мне то, что было похоронено много лет назад, по просьбе самого же Оливера… И вот теперь по иронии судьбы ночнорожденный готовился связать друга, чтобы вернуть другую часть меня.

Стоило мне опуститься в кресло, Оливер без промедления приступил к проверке креплений. Они не обжигали, не отравляли, но оказались сверхпрочными.

Затянув последний ремешок на запястьях, он включил огромную белую лампу, висевшую над креслом, и направил свет на мое лицо.

– Ослепление поможет процессу?

– Поможет отвлечь тебя. Хотя бы на какое-то время, – ответил он, и раздался щелчок. Клапан пакета с кровью только что был открыт. Этот говнюк мог хотя бы для приличия взять кровь животного. Хотя, что кровь животных, что кровь людей или эфилеанов – достаточно всего одной капли, чтобы природные инстинкты снова дали о себе знать.

Давление ударило в голову, появились сухость в горле и бешеное сердцебиение – и это всего лишь из-за запаха. Руки задрожали.

– Ты попробуешь найти другие пилюли, – я всячески отводил взгляд от пакета. – Либо ведьмы создадут другие.

– Ни одна ведьма не сможет модифицировать настолько сложный рецепт, – заявил Оливер, оказавшись рядом с пакетом в руках. – Хватит отнекиваться. Назад дороги уже нет.

Разум взбурлил, как кипящий