Книжный на маяке - Шэрон Гослинг

Гудвин получила наследство, а последняя воля Эвелины Макдональд была исполнена даже после того, как маяк будет продан.

Рэйчел растерянно моргнула:

– Правда? Но как?

– Мы разберем ее.

– Что? – потрясенно выпалила Рэйчел. – Разберем башню?

– Нет, камеру-обскуру, – терпеливо пояснил Кроссвик. – Документы можно поместить в сейф, где они будут и дальше храниться в полной секретности, или в архивы Исторического общества Грейт-Данбара. Никто, кроме нас, разумеется, никогда не узнает о существовании камеры. Тайна миссис Макдональд сохранится, а Труди Гудвин получит полную стоимость своего наследства, продав его новому владельцу без осложнений, которые могут возникнуть, если мы сообщим о существовании камеры-обскуры.

– Но… – Рэйчел хотела было возразить, заявить, что они не могут так поступить, что Эвелина Макдональд этого бы не хотела. Но вдруг осеклась.

Она вспомнила записку, с которой началось их расследование. «Башня должна стоять ради них обоих».

– Башня должна стоять, так она написала, – сказала Рэйчел. – Так ее мужа и сына будут помнить. Но это не значит, что камера-обскура должна оставаться наверху.

Кроссвик кивнул:

– Вот именно. Я хотел сказать то же самое.

– Она не могла ее убрать, это было физически невозможно, – заметила Рэйчел, рассуждая вслух, – но она не хотела, чтобы кто-нибудь знал о камере. Возможно, она бы сама ее уничтожила, если бы смогла.

– Мы можем прописать в документе владения собственностью, что в башне ничего нельзя менять, – сказал Кроссвик, – вообще не упоминая при этом камеру-обскуру. Прописать пункт, что здание должно остаться в первозданном виде. Тайна Эвелины Макдональд будет сохранена, а Труди Гудвин получит наследство.

Рэйчел обдумала его предложение, выискивая в нем слабые места.

– Камера-обскура – объект исторической ценности, – заметила она. – Имеем ли мы право ее разбирать?

– Никто о ней не знает, – ответил Кроссвик. – И никогда не знал. Если бы знали – да, здание, скорее всего, объявили бы памятником истории первостепенного значения и ничего не разрешили бы трогать. Но в данный момент это не так, и мы по закону имеем право поступать как угодно. Документы останутся, мы их сохраним. Если в будущем что-то изменится, они никуда не денутся. В остальном не вижу разницы: если мы разберем камеру сейчас, мы сделаем то же самое, что могла бы сделать Эвелина Макдональд после смерти мужа, если бы у нее имелись технические возможности.

Рэйчел кивнула:

– Понимаю.

– Именно об этом Труди поручила мне с вами поговорить.

– Но почему? – нахмурилась Рэйчел. – Все это меня не касается. Вы не обязаны мне ничего объяснять, и вам не надо заручаться моим согласием.

– Верно, – согласился Кроссвик. – Но, как я уже сказал, Труди Гудвин кажется мне очень порядочной молодой женщиной. Она старается поступить справедливо по отношению ко всем вовлеченным в эту историю. Кроме того, вы с Тоби Холлингвудом – единственные, кому известно о камере-обскуре. Реализация плана зависит от того, умеете ли вы хранить секреты.

– Это не проблема, не волнуйтесь, – ответила Рэйчел. Она знала, что Тоби тоже отнесется к предложению Кроссвика с пониманием. – С Тоби я поговорю.

Они ненадолго замолчали.

– Что ж, – сказал адвокат с видом человека, довольного выполненной задачей, – должен сказать, мне грустно оттого, что маяк перестанет быть собственностью рода Макдональдов. Но полагаю, в данных обстоятельствах мы сделали все возможное.

– И скоро сделка? – спросила Рэйчел. – Просто… освободить башню от книг будет не так-то просто, а через месяц у нас назначена свадьба двух постоянных покупателей. Не хочется начинать уборку до того времени…

Кроссвик кивнул.

– Мы пока не приняли предложение Стюарта, и я, пожалуй, могу отложить это до свадьбы. Хотя пусть она и станет точкой. До свадьбы магазин пусть работает, а потом закрывайте его уже навсегда. Пока же можете прощупать почву и поспрашивать у других владельцев книжных магазинов, не захотят ли они купить книги оптом. Я предложу Труди нанять помощника для уборки – в одиночку вам не справиться. Что касается камеры-обскуры…

– Все, что мне по силам, я спущу вниз сама, – сказала Рэйчел. – Но мне понадобится помощь, чтобы разбить плиту и вынуть зеркало и линзу.

Алан снова кивнул.

– А вы, Рэйчел? – спросил он. – Могу я спросить, чем вы планируете заняться? Останетесь в Ньютон-Данбаре?

– Не уверена. Хотя Берни Стюарт обещал подыскать мне работу на пивоварне. Надеюсь, он не шутил. Посмотрим.

Адвокат улыбнулся.

– Неплохой вариант, как мне кажется. Если понадобится рекомендация, дайте знать. Я очень благодарен вам за помощь и хотел бы, в свою очередь, помочь, чем смогу.

Они заперли пустую сторожку и попрощались у подножия холма. Рэйчел поднялась к маяку в одиночестве, думая о предстоящей работе и о необходимости избавляться от книг. Она подумала о чердаке, о том, как он будет выглядеть, когда опустеет. Осиротевшая комната под куполом, чердак без назначения и функции. Пространство, которое ничего не расскажет о тайнах, что когда-то в нем хранились, потому что от них ничего не осталось. Задумалась она и о том, что сказала бы Эвелина Макдональд, узнай она об их решении. Вероятно, та посчитала бы, что спустя двести лет, когда о ней самой уже все забыли, это лучший исход.

Рэйчел пожалела, что не может так поступить с собственным прошлым – избавиться от всех следов и стереть то, кем и где она была, чтобы никто неожиданно ничего не обнаружил и не разворошил то, что лучше оставить позади. Да, это было бы идеальным решением.

Глава сорок девятая

– Может, зайдем в кулинарию? – спросила Иди, когда они с Эзрой прогуливались по берегу реки Дан в Грейт-Данбаре. – Проверим, не нужно ли внести какие-то изменения в наш заказ для пикника.

Времени на подготовку к свадьбе у них было мало, и устраивать большое торжество они не хотели, так что Иди решила организовать пикник на маяке. Она попросила кулинарию в Грейт-Данбаре подготовить для каждого стола корзинку и положить в нее пироги, сыры, холодные мясные закуски, салаты и соленья. На десерт заказали ассорти тортов и пирожных, а также небольшую башенку из макарунов – вместо традиционного свадебного торта.

– Хорошо, но давай сначала пообедаем, – сказал Эзра. – Я проголодался после всей этой суеты, стар я уже бегать как мальчишка.

Добравшись до моста, они перешли через Дан, глядя вниз, на солнце, блестевшее в воде. Внизу на берегу виднелся паб «Уилхаус-Инн». На террасе и балконе уже собрались завсегдатаи, греясь на теплом солнышке. Иди не была в пабе много лет – ни разу не заходила с того ужасного вечера много лет назад, когда мужчина, сейчас стоявший рядом с ней, заставил ее