Солнце в зените - Шэрон Кей Пенман

действий, кроме как бежать. Они поскакали на юг, сквозь деревушки и городки, встречавшие их призывы взяться за оружие с полным равнодушием. Лорды, являвшиеся союзниками Уорвика, старались замести свои следы, либо поспешно покорялись королю.

Поэтому, никто не был особо удивлен, когда 24 марта Эдвард официально объявил кузена Уорвика и брата Кларенса предателями, выставив за их поимку тысячу фунтов.

Глава четырнадцатая

Ковентри.

Апрель 1470 года.

'Джонни!'

Проводя скакуна через сторожевые ворота монастыря святой Марии, Ричард резко его придержал, заметив кузена. Он снова его окликнул, на этот раз обратив на себя внимание Джонни.

'Кажется, словно три месяца в Уэльсе пошли тебе на пользу, Дикон'.

Ричард рассмеялся, понимая, что никогда не выглядел хуже, чем сейчас, - сапоги покрылись застывшей коркой грязи, плащ вытянулся под тяжестью дорожной пыли, волосы перепутаны ветром, а задубевшая кожа сожжена солнцем. Он только что пережил три недели постоянной конной скачки, каждая миля которой сказывалась к настоящей минуте. Но в этот миг уже привычная изнуренность ослабла, Ричард слищком радовался приезду в Ковентри, чтобы думать об усталости.

'Мне сложно было бы определить, что хуже, Джонни....мой внешний вид или твои манеры, выражаемые его комментированием!' Он расплылся в улыбке, и Джон рассмеялся, больше ничего не добавив. Ричард выпрыгнул из седла и, передав скакуна в надежные руки, указал своим людям рукой на конюшни.

Он не виделся с Джонни с начала января, когда Эдвард снова отправил брата в Уэльс, на этот раз возглавлять комиссию судебных заседателей. В течение этих прошедших месяцев, пока молодой человек исследовал область, еще более наводящую жути, чем уэльский суровый холмистый край, - незнакомые пространства руководства, - не единожды случалось так, что Ричард нуждался в совете кузена. Но, несмотря на это, теперь он осознал, что мямлит в поисках темы разговора... с Джонни, из всех остальных людей!

Джон казался охвачен той же болезнью. В продолжение нескольких минут они шли молча. За мужчинами увязалась крупная взлохмаченная дворняга, в надежде на какую-нибудь подачку с их стороны, и, бросив на нее взгляд, Джонни спросил: 'Как твой большой волкодав? Все еще держишь его?'

'Гаретт?' - кивнул Ричард. 'Когда Нед послал меня в Уэльс, я оставил его сестре Элизе, чтобы она о нем позаботилась'. Его лицо осветила легкая улыбка. 'Надеюсь, я об этом не пожалею... Скорее, что не пожалеет Гаретт! Моему племяннику Джеку только семь лет, но он уже изрядный бандит'.

Как, во имя Господне, он и Джонни дошли до такого? После трех месяцев разлуки им было не о чем говорить, кроме как о чертовой собаке! Нет, не о чем. Слишком о многом. Ради Иисуса, так много было такого, что не могло произноситься между ними. А когда Уорвика и Джорджа схватят...тогда что? 'Лорд констебль. Главный судья Северного Уэльса. И тут же еще, главный судья и казначей Южного Уэльса. Совершенная гора из титулов, Дикон'.

Ричард пожал плечами. Ни единой темы для упоминания, за исключением последнего названного поста, который Эдвард был вынужден уступить Уорвику по его требованию восемь месяцев назад.

'Нед часто о тебе спрашивает. Думаю даже больше, чем справедливо для твоих лет. Неужели тяжесть выполняемых обязанностей не давит на тебя, Дикон?'

Ричард не спустил бы подобного никому другому. Но Джон заслужил право порицать Эдварда, если кто-то мог порицать короля. Кроме того, было редким облегчением воспользоваться возможностью признаться, как он сейчас и сделал: 'Ну, случается... чаще по ночам... ты даешь себе отчет за каждую человеческую жизнь, зависящую от тебя, и если решение твое оказалось неверным...' Во фразе содержалось больше того, в чем Ричард намеревался исповедоваться, однако он резко прервал себя, вызвав у Джона короткую улыбку.

'Ты необыкновенно способный слушатель для меня, Джонни! Вынудишь меня покаяться даже в тех грехах, которых вовсе нет на моей совести, если я не стану себя контролировать!'

Они уже добрались до входа в здание, занимаемое священником, когда Томас Парр, дворянин, служащий при Ричарде, догнал их. 'Мой лорд? Что с нашими людьми?'

Ричард смутился. Вопрос казался того, о чем он должен был позаботиться сразу, но радость встречи с Джоном моментально выветрила всех остальных из его мыслей. Молодой человек скосил взгляд на Джона, и кузен продемонстрировал большее милосердие, по сравнению с Эдвардом, воздержавшись от поддразниваний и ненавязчиво произнеся вместо этого, 'Сомневаюсь, что в монастыре достаточно помещения, Дикон, но держу пари, большинство постоялых дворов почти переполнены. Попробуй, тем не менее, выяснить, что творится в 'Белой розе' на Маленькой Парковой улочке'.

Ричард благодарно кивнул, повернувшись к Томасу. 'Попытаемся расквартировать их там, где сможем, Том. Узнай про обстановку в 'Белой розе' и в 'Ангеле'. Тут же дай мне знать, если появятся трудности, чтобы сразу их уладить'.

Он дернул головой в сторону жилища священника со словами: 'Принимая во внимание остановку Его Королевской Милости в покоях Его Святейшества Дерама, сильно опасаюсь, что у нас не будет и лишнего соломенного тюфяка, дабы вдвоем на нем разместиться, поэтому предлагаю подумать о проживании в гостевом домике. Позаботьтесь об этом также и для меня, Том, если дойдут руки. Еще, лорд Нортумберленд поужинает со мной сегодня вечером, также проследите за подготовкой'. Ричард обернулся к Джону. 'Это приемлемо, Джонни?'

'Я предложил бы тебе поинтересоваться у графа Нортумберленда', невозмутимо ответил Джон, вызвав резкий полуоборот и недоуменный взгляд Ричарда.

'Думал, только что поинтересовался', произнес юноша после секундной заминки с вопросительной неуверенной улыбкой человека, упустившего, в чем заключается соль шутки, но, тем не менее, желающего быть вежливым.

'Действительно не знаешь? Вижу, еще не в курсе. Так случилось, Дикон, что титул графа Нортумберленда больше мне не принадлежит. Девять дней назад Нед возвратил графство Нортумберленд Генри Перси'.