Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси - Глеб Сергеевич Лебедев

правлением»; достижение этой цели и воспринималось бондами как «отнятие одаля», когда они вынуждены были платить конунгу, поднявшемуся над «племенными» конунгами – вождями традиционных фюльков, единому на всю страну – все прежние подати, landskyldir (Haralds saga ins hárfagra, 4, 6). Skyld ok skattr – «подати и дани» – вот основная цель государственной политики королевской власти на протяжении эпохи викингов. Поступления эти по форме традиционны и восходят к племенным институтам чуть ли не времен Тацита (Ковалевский, 1977: 110), но в Скандинавии до конца IX в. они распределялись между родовой знатью разрозненных племенных областей и более дробных территориальных, соседских и родовых образований. В конце IX – первой половине X в. в распределении этих поступлений происходит резкий количественный сдвиг: они концентрируются в распоряжении конунга, а это создает возможность для качественных политических и общественных преобразований.

Обозначаемые чаще всего собирательным именем skattr и действительно восходящие к племенным skattgjafir, дарам добра, добровольным приношениям, дарам (gjafir), известным еще во времена Инглингов (Ynglinga saga, 9–10, 26), «дани-подати» включали и так называемые «носовые деньги», некий вид подушного обложения «подданных», þegngildi ok nefgildi (Óláfs saga helga, 136). В распоряжение конунга поступали и сборы borðleiðangr, сдача продуктов для корабельных команд, собиравшаяся с части домохозяев во время ополчения; и всевозможные судебные штрафы за преступления – sakeyrir; таким образом, королевская власть в Норвегии реализует те же цели, что княжеская (великокняжеская) власть в Древней Руси IX–XII вв., «монопольное право дани и суда» (Насонов, 1951: 32); конунгами были монополизированы и некоторые специфические, локальные сборы, такие как finnför ok finnkaup, право сбора дани и торговли с лопарями (вспомним о конфликте Торольва, сына Квельдульва, с конунгом!); а при внутренних конфликтах, подавляемых «полицейскими» мерами, с непокорных областей взималась военная контрибуция. Все эти сборы, безусловно, давали конунгу значительные дополнительные средства. Основой же существования королевской власти и подчиненной ей вооруженной силы, на раннем этапе – в буквальном смысле одним из источников ее пропитания, стал скандинавский вариант «полюдья», «кормления» – вейцла (veizla, шв. gjord).

4.2. Механизмы управления

Первоначально – пир, который бонды периодически устраивали в честь своего местного конунга или хёвдинга, – вейцла после «отнятия одаля» стала исключительно королевской прерогативой, которой конунг либо пользовался сам, либо мог пожаловать кому-то из своих приближенных. Со времен Харальда Прекрасноволосого норвежские конунги с дружиной регулярно разъезжали по стране, и население каждой местности обязано было к указанному времени доставить строго регламентированное количество продуктов. Численность дружины постепенно возрастала: при Олаве Святом (1016) она возросла с 60 до 100 дружинников, затем превысила этот порог. Олав Тихий (1066–1093) возил с собою уже 240 человек.

Господствующий класс, складывающийся и объединяющийся вокруг конунга, существовал во многом за счет ресурсов крестьянского хозяйства бондов: «…вейцла послужила специфической организационной формой выкачивания из крестьянского хозяйства прибавочного продукта, первоначально – в виде натуральных поставок для королевских пиров» (Гуревич, 1967: 142).

Наряду с вейцлой хозяйственной базой конунга и его дружины становится своего рода домен, комплекс земельных владений конунга, обозначавшийся термином konungsgarðr, букв. королевская ограда (Magnúss saga ins góða, 15); в Швеции он назывался «Уппсальский удел», Uppsala öð, и был связан с главным языческим храмом и королевской резиденцией свеев (Ковалевский, 1977: 111). На протяжении всей эпохи викингов происходит рост королевских владений. Со времен Харальда Прекрасноволосого норвежские конунги строили в разных областях страны «королевские усадьбы», konungsbú (husabú, husbú). Выполняя определенные податные функции, они образуют сеть независимых от традиционной племенной структуры, непосредственно подчиненных конунгу административных центров. Процесс их формирования в Дании начался еще в первой половине IX в. (Randsborg, 1980: 31, 80), в Норвегии – после середины IX в. (Гуревич, 1967: 119). В Швеции Снорри приписывает создание подобной системы одному из Инглингов, Онунду-Дорога (Braut-Önundr), который setti bú sín í hvert stórherað á Sviþjóð ok fór um allt landit at veizlum – «поставил усадьбу себе в каждом большом хераде Свитьод и ездил по всей стране по вейцлам» (Ynglinga saga, 33). Не исключено, что с персонажем «Перечня Инглингов» здесь контаминированы загадочный король свеев Anondus, помянутый в Vita Anskarii, составленном не позднее 888 г. (Vita Anskarii, 16), и отец конунга Эйрика Эмундссона (Анундссона), правившего до 882 г. Если так, то Браут-Энунд реорганизовал шведскую вейцлу в середине или второй половине IX в., а его наследник закрепил эти реформы созданием общегосударственного ледунга. В таком случае укрепление государственной власти конунгов в Дании, Норвегии и Швеции проходило одни и те же фазы, и примерно одновременно.

Создание прочной экономической базы в виде королевских имений позволяло конунгу распоряжаться землями, контроль над которыми осуществлялся в виде вейцл и даней. Земли, точнее право на доходы с них, конунги раздают своим приближенным в виде ленного пожалования. Термин lén – лен и кеннинг конунга lánar-dróttinn, ‘владыка ленов’, впервые встречаются в висах скальда Сигвата Тордарссона (до 1038 г.); Кормак Одмундарссон (вторая половина X в.) называет конунга jarðhljótr – «дающий землю» (Гуревич, 1967: 106, 137). Об условном, служебном характере пожалований свидетельствует и рассказ о конфликте Олава Святого с оркнейцами, опирающийся на какие-то местные предания, где сказано: еr jarlar hófðu haft jafnan siðan lönd þau at léni en aldrigi at eign – «ярлы получали у него (Харальда Прекрасноволосого) эти земли как лен и никогда – как собственность» (Óláfs saga ins helga, 100). Граница между условным пожалованием (lén) и собственностью (eign) четко проведена.

Известны различные виды королевских земельных пожалований: dreckulaun – вознаграждение за устроенный для конунга пир; heiðlaun – почетное пожалование земли, которое «свидетельствует о начавшемся уже вмешательстве королевской власти в отношения землевладения» (Гуревич, 1977: 75–76). Однако основным видом лена оставалась раздача вейцл, и само слово veizla из обозначения пира постепенно превратилось в название годовых доходов феодала.

Отчуждая права старой родовой знати на традиционные, в общем, дары, дани, вейцлы, конунги не просто эксплуатировали древние племенные институты варварского общества, остававшиеся при этом, как иногда представляется, неизменными. Они предопределили целую серию глубоких социальных сдвигов, которые в конечном счете вели к преобразованию общества варварского в феодальное. Во-первых, это отчуждение подрывало позиции племенной аристократии, которая была вынуждена либо вступить с конунгами в борьбу и погибнуть, либо бежать из страны, либо получить вновь свои собственные, традиционные права, но уже в качестве королевского пожалования, то есть адаптироваться к требованиям феодальной иерархии и занять определенное конунгами место в составе феодальной номенклатуры (так конунг фюлька добровольно становится ярлом – напр., Egils saga Skallagrimssonar, 3). Во-вторых, конунги создавали единый государственный фонд средств, который позволял обеспечить постоянное содержание вооруженной раннефеодальной военной касты – королевской дружины (hirð, grið, sveit) – и, опираясь на нее, повысить интенсивность эксплуатации, изымать часть экономического потенциала бондов, остававшегося раньше в