Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси - Глеб Сергеевич Лебедев

Туне в Остфольде, середина X в. Глиняная насыпь высотой 4 м и диаметром 80 м перекрывала установленный в основании корабль, ориентированный с северо-северо-востока на юго-юго-запад. Погребальная камера помещалась на корме, здесь находились скелеты человека и лошади; могила разграбленная.

Ладбю (Дания). Единственное известное за пределами Норвегии погребение типа Sg – курган X в. – представляет собой позднюю модификацию норвежского погребального обряда (Thorvildsen, 1957).

Таблица 5

Связи типов обряда по структуре ритуала (система действий при совершении погребения)

Королевские ингумации в кораблях маркируют статус высшего слоя раннефеодальной иерархии, использовавшей при этом вендельскую традицию Средней Швеции и, вероятно, аналогичные эталоны Восточной Англии (Саттон-Ху). Причем, как и ингумации вендельских династий «малых конунгов», обряд типа Sg, вероятно, альтернативен распространившемуся в эпоху викингов и трудно документируемому обычаю погребения «морских конунгов» – путем сожжения на корабле, отпущенном в открытое море. Многократно описанный в сагах и эпических сказаниях, живописный и впечатляющий погребальный обряд «вождей дружин» викингов, вероятно, был проявлением одной из высших социальных норм эпохи (Хлевов, 2002: 102–108). Однако этой норме корабли в «королевских курганах» Норвегии идеологически – противостоят; пламени в открытом море, отправляющему в небытие корабль морского конунга, в норвежском обряде типа Sg противополагается монументальный курган, находясь в котором покойный конунг на боевом корабле господствует над земной сушей страны так же, как стремился господствовать над нею при жизни, так как с «курганных времен» каждый одальбонд посмертно владычествует из фамильного кургана над своим одалем. Самая энергичная из династий, норвежские Вестфольдинги, утверждали это господство, выстраивая и подчиняя себе иерархию раннефеодальной власти, по крайней мере с конца IX в., но в то же время и совершенно аналогичные процессы становления новой иерархии проходили в других Скандинавских странах.

Рис. 35. Ансамбль некрополя скандинавов эпохи викингов:

1 – структурные отношения. Граф связи типов погребального ритуала (исходные данные см. в табл. 3); 2 – хронологические отношения. Тенденции развития структурно взаимосвязанных типов ритуала: N – изменения абсолютной сложности ритуала (по числу ступеней, см. табл. 3); R – изменение относительной сложности ритуала (по соотношению N к минимальному числу ступеней, возможному при данном способе погребения – кремации или ингумации); 3 – топографические отношения типов ритуала в Бирке. Социальная топография могильника: а – общинное кладбище (средняя часть курганного поля Хемланден); б, в – «кладбища викингов» (курганные поля к югу и юго-востоку от укрепленного Борга); г – «аристократическое» (?) кладбище на территории Борга; д – ранний дружинно-христианский могильник (севернее Борга); е, ж – городские кладбища X в. с погребениями дружинников (грунтовые могильники в северной и южной часта Хемландена).

В круговых диаграммах показаны количественные соотношения типов обряда в пределах каждой из выделенных частей могильника

Основной слой этой, прегосударственной, социальной иерархии эпохи викингов в Швеции наиболее выразительно представлен ритуалом камерных погребений, в Бирке образовавших сложную иерархию типов F – E–D2 (рис. 38–40). В этом обряде континентально-германские традиции (эпизодически документируемые и в предыдущих столетиях скандинавского железного века вплоть до эпохи Великого переселения народов) объединены с некоторыми вендельскими элементами и сравнительно новыми в погребальном ритуале дружинно-торговыми атрибутами сожжений в ладье.

Рис. 36. Юго-Восточная Норвегия (Вестфольд) – ядро раннегосударственной территории. Важнейшие памятники IX в. (по Л. Лециевичу): а – торгово-ремесленное поселение; б – королевские курганы (в том числе с погребениями типа Sg)

Сотня с лишним (по подсчетам А. Греслунд – 111 человек) камерных могил Бирки документирует существование новой господствующей группы, иерархически организованной, вооруженной, контролирующей важнейшие функции шведского вика. Аналогичная ситуация – в Хедебю: здесь открыто сравнительно обособленное кладбище с десятком камерных могил (выделяющихся на общем фоне «ансамбля некрополя» достаточно многочисленных и разнообразных могильников Хедебю). Письменные источники позволяют связать эти камерные могилы с дружиной шведских конунгов-викингов, утвердившихся в «вике на Шлей» в начале X в.; к этому времени относится и уникальная так называемая «ладейно-камерная могила» (Bootkammergrab), объединяющая черты нового дружинного обряда с ритуалом старой вендельской племенной знати (рис. 40); камерные могилы, аналогичные камерам Бирки, сравнительно немногочисленны в Швеции, датские варианты этого обряда относятся в основном к средней и поздней эпохе викингов; синхронные шведским камеры «восточноскандинавского происхождения» представлены в основных торговых центрах Древней Руси, на Пути из варяг в греки и Волжском пути: в Ладоге, Пскове, Тимерево под Ярославлем, Гнездове под Смоленском, Шестовицах под Черниговом, в некрополях Киева (Aner, 1952; Jankuhn, 1963: 141–144; Gräslund, 1980: 46).

Рис. 37. Камерные погребения Бирки (Швеция):

а – таблица сопряженности признаков; б – типы конструкции погребальных камер

Камерные погребения эпохи викингов, прежде всего в Бирке, должны быть отождествлены с общественным слоем, обозначенным в источниках IX в. (современных зарождению ритуала) как primores (potentes, principes, fidelibus – могущественные, знатные, верные [конунгу]) в Бирке времен Ансгара, с теми, кто составлял совет при короле, congregatio, consilium (Vita Anskarii, 10, 15, 24); функции эти при конунге свеев выполняла, в системе социальных норм эпохи викингов, старшая дружина (Губанов, 2001; Хлевов, 2002: 131–139, 301–302). Именно на этом основании автор этих строк в 1985 г. связал камерные могилы Бирки с общественным слоем, обозначенным латинской лексикой, для которой эквивалентом в скандинавской социальной терминологии может быть прежде всего grið, hirð – королевская дружина (Лебедев, 1985: 81). Эта атрибуция не вызвала принципиальных возражений и у скандинавских исследователей могильника Бирки, при разногласиях в оценке конкретной роли и реакции именно этой среды на проповедь Ансгара, с которой связывается появление первых образцов камерных могил IX в. (Лебедев, 1977б: 151–156; Gräslund, 1980: 79–80). Последний аспект остается дискуссионным (Holmquist-Olausson, Götherström, 1998; Михайлов, 2002). Однако ведущая социальная позиция и безусловная иерархичность «камерных могил» не вызывают особых сомнений в их значимости как индикатора зарождающегося господствующего класса (Jansson, 1985: 139; Михайлов, 1996б).

Рис. 38. Типы обряда камерных погребений D2, Е, F. Схематические разрезы погребений, сопровождающий инвентарь

Погребальный обряд камерных могил, хотя и обнаруживает общее типологическое сходство с «княжескими погребениями» и погребальными камерами свейской знати предшествующих столетий, в целом, достаточно устойчивым набором своеобразных черт (деталей конструкции, набора мужского вооружения и женских украшений), ближе не к этим, ранним скандинавским камерным погребениям, а к аналогичным могилам VII–VIII вв. (начала IX в.) Северной Германии (прежде всего Вестфалии, где находился Корвейский монастырь Ансгара). Скандинавские археологи именно в вестфальском обряде видят первоисточник обряда камерных могил Бирки (Gräslund, 1980: 45–46). Связь ранних камерных могил (как и ингумаций в гробах типа D1) с деятельностью миссии Ансгара и общим контекстом отношений скандинавов Бирки с Дорестадом и другими христианскими центрами державы Каролингов весьма вероятна, как, впрочем, и быстрое развитие нового ритуала в новых условиях в качестве «социального индикатора» ведущего общественного слоя в «вике на Меларен».

Отождествляя этот слой с negotiatores Римберта (биографом и, вероятно, спутником Ансгара в 850-х гг.), то есть, по преимуществу, со шведским купечеством Бирки (merchants,