Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси - Глеб Сергеевич Лебедев

по терминологии Грёслунд) (Gräslund, 1980: 46), следует иметь в виду, что организаторы наиболее значимой для Бирки «восточной торговли», представшие перед западными миссионерами в стабильной «домашней обстановке» своего главного центра, в процессе реализации своей активности на Восточном пути норманнов выступали перед восточными (в том числе булгарскими, хазарскими, арабскими) контрагентами в качестве «русов», «ар-рус», торгово-корпоративный характер которых был неразрывно соединен с военно-дружинным; деятельность, облик, обычаи этих «русов» описаны непосредственными наблюдателями (прежде всего Ибн-Фадланом в 922 г. на Волге) именно в период бытования наиболее сложившегося и распространенного в торговых центрах Восточного пути, прежде всего в Бирке, обряда шведских камерных могил (Ибн-Фадлан, 2096, 210а, 210б; /Ковалевский/, пер. 78–83, коммент. 130–153). В характеристике «русов» восточных источников вполне определенно отмечен и сам этот погребальный обряд (Лебедев, 1978: 24).

Рис. 39. Иерархия камерных погребений Бирки. Вверху: хронологическое распределение типов; справа: таблица взаимосвязи признаков; слева: граф связи типов по сопряженности признаков S

В Бирке эти погребения, особенно поздних развитых форм (типа F), отличаются особой насыщенностью «восточным», прежде всего древнерусским компонентом (Славяне и скандинавы, 1986: 254–255, 279). Если рассматривать «социальную группу людей камерных могил» Бирки как своего рода кристаллизующее звено перехода «общегосударственной» структуры военного ополчения – ruþ – специализированное и элитарное «придворное» объединение grið, естественно пользующееся преимуществами жизни в богатых и обеспеченных городских усадьбах Бирки (напротив расположенной за проливом на соседнем озере королевской усадьбы Адельсё), то резонно предположить и фазу более обширного бытования и активности этого «военно-торгового слоя» элиты общества викингов, предшествующего консолидации его в королевской дружине. Конец IX – первая половина X столетия – время возможной наибольшей активности и самостоятельности этого слоя, когда термин «русь, русы» мог использоваться в максимально широком спектре значений; в том числе и таких, которые закрепились за воинам и купцами, посредниками в движении арабского серебра и прочих ценностей с Востока на Север, консолидированными и сосредоточенными наиболее выразительным образом в Бирке. Появление камерных могил на востоке Европы, в Ладоге, Ярославском Поволжье, Гнездовском могильнике на Днепре, под Черниговом (Шестовицы), в великокняжеском Киеве указывает на постепенное втягивание и этих восточноевропейских «русов», при начальной достаточной их самостоятельности, в состав великокняжеской дружины (социально равноценной гриди северных конунгов). Собственно в Швеции процесс этот принял более определенные формы, видимо, уже после упадка Бирки в 980-х гг. («после 989 года»), когда в значительной мере утратившая или отстраненная от выгод «восточной торговли» верхушка этих «свейских русов» получила дополнительные стимулы консолидироваться вокруг собственного, свейского конунга. Фазы этой консолидации, когда вокруг конунга свеев появляются «лучшие в руси», выделяется командный состав «брюти руси», запечатлели, очевидно, уппландские рунические надписи Адельсё. В Киевской Руси примерно того же времени превращение «руса» в «русина» завершается во втором десятилетии XI в.

Рис. 40. Ладейно-камерная могила в Хедебю (Дания):

а – разрез и увеличенный план погребения; б – план участка дружинного могильника с камерными погребениями, перекрытыми городской застройкой X в.; в – схематический план поселения в IX в. (I – место могильника с камерными погребениями; 2, 4 – территория поселения; 3, 5 – городские могильники; 6 – укрепление (по данным Г. Янкуна)

Предшествующие поколения военно-торговых конгрегаций, условно «русы Бирки» конца IX – первой половины X в. (строго говоря, до 980-х гг.), могли составлять более амбивалентную социальную среду, «сливки» движения викингов, лишь поднимающиеся к предстоящей в конце X – первой половине XI в. консолидации, в данном случае вокруг конунга Свеарики. Организация дружинного типа, объединявшая этот социальный слой, могла сохранять определенную независимость от конунга и в то же время опираться на более прочную, по сравнению с дружинами викингов, хозяйственную и политическую базу, прежде всего в самой Бирке и Уппланде.

Наряду с обрядами, представляющими королевские династии, племенную знать, раннефеодальный слой и широкие общественные группы, культивирующие либо традиционные для Свеаланда языческие кремации (сожжения с захоронением в урне, типа А, по подсчетам Грёслунд представлены в Бирке в 311 комплексах из 490 общего количества кремаций), либо христианский ритуал типа D1, с ингумациями в гробу (обряд в данном случае северогерманско-фризского происхождения), в эпоху викингов распространяются сравнительно массовые обычаи подкурганного сожжения в ладье типа В (исследовано свыше 200 погребений) и типа Nt (ингумация мужчин с оружием в ладье; изучено свыше 80 курганов в Норвегии) (табл. 6). Динамика развития обоих обрядов, типа Nt в Норвегии и типа В в Швеции, тождественна: резкий рост числа могил в начале эпохи викингов; число комплексов IX в. равно, если не превышает, количеству могил X в.; в XI в.; эти обряды исчезают (см. рис. 25). Хронология, характер ритуала, концентрация в районах особой активности викингов позволяют связать эти ритуалы с дружинами викингов как особой социальной средой (Лебедев, 1974: 181–185).

Таблица 6

Норвежские трупоположения в ладье типа Nt, распределения признаков (по данным М. Мюллера-Вилле)

Погребения в ладье (кремации или ингумации) известны в пределах всей основной зоны активности викингов в Западной Европе, по крайней мере в базовом радиусе RII (1500–1600 км от берегов Скандинавии). Они открыты во Франции (Иль де Груа, островок у южного побережья Бретани, где был предан огню корабль «морского конунга» с боевыми щитами по бортам), в Англии (на о. Мэн, в Саффолке, Норфолке, Эргайле, Монмуте, Эссексе), Исландии (пять погребений), Финляндии (свыше полутора десятков, вендельского периода и эпохи викингов), на Руси (Müller-Wille, 1974а: 199–204). Наибольшая концентрация погребений в ладье собственно в Скандинавии – Средняя Швеция, Викен (юго-восточное побережье) и западное побережье Норвегии, в Дании этот обряд широкого распространения не получил, но представлен (Müller-Wille, 1977b: 265–268).

В Бирке, независимо от того, как в конечном счете определить то или иное количество могил с этим обрядом типа В (опираясь на количество заклепок, более 50 или менее, что само по себе не слишком надежный критерий – см. Gräslund, 1980: 56–57, ср. Müller-Wille, 1977b: 253), безусловна их концентрация на обособленных могильниках «южнее и юго-восточнее Борга». Вместе с ладьевидными каменными кладками, ориентированными на сакральную скалу городища Бирки (топографически, как и в Хельгё, господствовавшего над собственно городским поселением, полукруглый вал которого прорезал основной, общинный городской могильник), эти небольшие курганы с «кораблями мертвых», преданными огню, доминируют в составе данной части обособленного некрополя к югу от Борга. Возможно, такая топография указывает на периодическое присутствие в Бирке дружин свейских викингов, не получивших стабильного статуса в городской общине, но пользовавшихся правом «мирного торга» и временного пребывания (как Гуннар из Хлидаренди, сбывавший в аналогичной ситуации «вика на Шлей» свою добычу «викинга на Востоке» – Njals saga, 31). Такое допущение не противоречит и остальным характеристикам статуса викингов. Как и в ряде других подобных торговых пунктов, портовых городов, перевалочных центров на торговых путях, равно как