Продавец приключений - Георгий Михайлович Садовников

исключительно отважные люди, готовые сразиться с самумом, невыносимой жарой и ужасающей жаждой. Но эти мужественные люди никогда не имели дела с маленькими авантюристами и подстрекающими их матёрыми уличными хулиганами.

Я решил не мешкать и пошёл куда глаза глядят, потому что это был самый верный способ найти людей, затерявшихся где-то в бескрайних песках. Но я не сделал и трёх шагов, как на меня жадно накинулись, притянули к земле. Это напала на мой след Гравитация, нашла и поспешно, пока я вновь не исчез, заключила в железные объятия. Ей было невдомёк, что я только и ждал этого, опасаясь, как бы моё лишённое тяжести тело вдруг, точно поплавок, не поднялось в стратосферу.

Глава восьмая,

в которой оба противника хотят избавиться друг от друга навсегда

Первое время я ехал на собственных ногах. Запускал их с утра и, пока ноги послушно шагали как заведённые по горячему и вязкому песку, мысленно переносился в ближайший приморский кабачок, проводил там часок-другой за стаканчиком фруктовой газированной воды и к вечеру, обменявшись новостями со случайным застольником, возвращался в свою телесную оболочку. Впрочем, таким способом избавляются от однообразия ходьбы многие любители странствий.

И всё же ноги, даже такие лёгкие и быстрые, как у меня, не очень подходящий транспорт для случая, когда ты спешишь на помощь. Ночами ноги спят – подзаряжаются свежей силой. Но я себе такой роскоши позволить не мог и потому начал искать новое средство передвижения.

Как всем известно, спасительный случай редко когда сам даётся в руки. Помня об этом, я решил действовать наверняка и устроил ему засаду – залёг, почти слившись с песком. И Случай не заставил себя ждать. Он выполз из-за горизонта в облике странствующего бархана.

Ветер гнал его со скоростью средней спортивной яхты. Не видя меня, Случай повернул в мою сторону, и едва бархан поравнялся со мной, как я проворно поднялся на ноги и взлетел на его острый гребень.

О том, что последовало за этим, вряд ли стоит распространяться. Ну конечно же, я сделал то, что сделал бы на моём месте даже начинающий путешественник, – смастерил из случайно оказавшихся под рукой сучьев штурвал и хвостовой руль и выточил из так же случайно подвернувшегося валуна отличный трёхлапый якорь. А потом я подобрал тоненький прутик и начертал на борту своего нового корабля:

«ПЕРЕПЁЛКИНО-2»

Словом, я выбрал способ передвижения, уже встречавшийся в истории морских путешествий. Люди не раз пускались в плавание на дюнах или барханах, тут важно было только одно – чтобы это редкое явление природы вовремя попалось тебе на глаза. Как видите, Случай, выпавший мне, оказался обычным, но в этой спешке у меня просто не было другого выбора.

К разочарованию современников, превозносящих на все лады мои достоинства, я должен сказать, что это плавание проходило удивительно безмятежно. Разумеется, были и свирепые львы, и воинственные кочевники на верблюдах. Без них ни одна пустыня не может считаться пустыней. И потому к их появлению нельзя было относиться всерьёз. Встречи с ними протекали, как написано в книгах. Вначале львы и кочевники красиво возникали на гребне песчаных волн, а потом, заметив моё судно, пускались в погоню. Львы при этом страшно рычали, а кочевники палили в воздух из новеньких автоматических винтовок.

Я это долго терпел, но однажды не удержался и при всей своей общеизвестной деликатности скучающе зевнул и крикнул шейху, скакавшему впереди своего отряда:

– Ребята, это же так банально!

Шейх смутился, придержал разгорячённого погоней верблюда, что-то сказал своим воинам, и отряд повернул назад. Преследующие меня с другого фланга львы тоже прекратили погоню и, пристыжённо поджав хвосты, ушли за холмы.

И всё же я, как опытный моряк, понимал, что безмятежное плавание всегда обманчиво. Кто знает, какие острые скалы или мели таились под притворно спокойным песком. Поэтому мне пришлось нести вахту круглые сутки, то и дело сменяя самого себя. Пока один мой глаз спал крепким сном, другой зорко смотрел вперёд.

На пятый день пути мой бодрствующий глаз заметил в безбрежных просторах пустыни одинокую скалу размером с будку «Союзпечати».

– Земля! – крикнул я про себя и открыл второй глаз.

Скала была обитаема. На её вершине стояла туземная девочка и махала мне ладошкой. Я подвёл бархан «Перепёлкино-2» к пологому боку скалы и бросил якорь.

– Скажите, как называется ваш остров и что за народ населяет его? – спросил я у девочки.

Девочка огляделась и убеждённо ответила:

– По-моему, кроме меня, здесь никого нет. По крайней мере, с тех пор, как я здесь появилась, не было ни души.

И тут я понял, что передо мной вовсе не туземная девочка. Мне показалось, что будто бы мы даже где-то встречались. Девочка была красивой, с очень серьёзными чёрными глазами и курносым носом. На плече у незнакомки висел кассетный магнитофон.

Я спросил, не скрывая своего изумления:

– Кто же вы? И как сюда попали?

– Я Маша Фырова. Школьница из Туапсе, – спокойно пояснила девочка.

И тут мне вспомнился оранжевый вертолёт и девочка, спящая за стеклом иллюминатора. Ну конечно же, это была она – явная отличница и несомненная активистка, как заметил опытный Пыпин.

А Маша тем временем говорила, вежливо отвечая на мой вопрос:

– Мы путешествовали с папой в большом пассажирском вертолёте. Папа читал толстый журнал, а я смотрела в иллюминатор вниз, на пустыню, и думала: вот бы привезти в школу горсть песка из Сахары. В новом учебном году мы проходим пустыни, и этот песок можно показать как наглядное пособие и даже дать потрогать. Потом я закрыла глаза и каким-то образом очутилась на этой скале.

Я понял, что Маша до сих пор не проснулась и всё это – и нашу встречу, и мой бархан – она видит во сне. Ведь только во сне можно встретить бархан, несущийся по пескам под всеми парусами. Итак, сообразив, в чём дело, я решил оставить девочку на скале, рассудив, что Маше ничто не грозит, поскольку, что бы с ней ни случилось, всё равно это будет только во сне. И стоит ей проснуться, как она тотчас окажется рядом с отцом, в кресле уютного салона.

– Тебе здесь не страшно? – спросил я на всякий случай.

– Нисколько! И даже наоборот. Здесь очень много познавательного. Вот, например, ракушка. – И она показала красивую ракушку. – Я достала её на глубине семидесяти метров. Она лишний раз подтверждает, что здесь когда-то плескалось море.

«Ну конечно же, в этом-то и всё дело, – вспомнил я. – Вот почему Сахара ведёт себя как море! Она до сих пор не может избавиться от старых привычек».

Я пожелал добросовестной школьнице новых натуралистических успехов и нагнулся, чтобы поднять якорь. И вдруг увидел след босой человеческой ноги. Я узнал бы его среди миллионов других следов. Он был мне знаком, как мой собственный, потому что оставил его Пыпин! Матёрый хулиган бродил по Сахаре в поисках детей, оставшихся без присмотра родителей.

– Как бы ни было здесь интересно, ты должна спуститься на корабль. Маленькой девочке нельзя одной оставаться в пустыне, – сказал я, опасаясь, что Маша закапризничает и мне придётся её уговаривать.

Но Маша оказалась очень послушной девочкой.

– Хорошо, я сейчас сойду. Взрослые лучше знают, что нужно делать, – разумно ответила она и спустилась на мой корабль.

Я поднял якорь, и «Перепёлкино-2» весело побежал, подгоняемый неутомимым ветром. Маша включила свой магнитофон, и над Сахарой зазвенели бодрые детские песни.

А на следующий день перед нами показались белые палатки экспедиции и возвышавшийся посреди лагеря песчаный столб. Он был похож на неподвижный смерч, врытый основанием в почву. Я решил, что не ошибся, потому что сам, попадая в такие места, где не найти ни столба, ни дерева, ловил смерчи, вкапывал корнями в землю и те исправно служили для хозяйственных нужд. Я ставил их вместо упавшей опоры, несущей провода, натягивал на два смерча волейбольную сетку и перекидывался с товарищами в мяч. А однажды привил к одному молодому смерчу побеги груши дюшес. Но впрочем, это давно уже людям известно.

Вот и здесь между песчаным столбом и одной из палаток тянулась верёвка, и на ней сушилось бельё. А чуть повыше к этому оригинальному столбу был привязан воздушный шар Толика Слонова.

Обнаружив самый убедительный след маленького авантюриста, я поднял все паруса, надеясь предотвратить его новую шалость, но мой манёвр немножко опоздал. В лагере