Бесконечность I. Катастрофы разума - Андрей Волков

— Вероятно, у них нашлись последователи, — усмехнулся Штильхарт, — только я все равно не знаю кто это.

Левонова посмотрела на него с притворным ужасом.

— Какой ты темный человек, — сказала она, — твое образование явно оставляет желать лучшего. Ассасинами в древности именовался орден мусульман-низаритов, одно из ответвлений шиизма. Это позже они прославились как убийцы, но в начале своей деятельности они изучали науку, ремесла и расширяли свои границы исключительно дипломатией. Их лидером был Ибн Ас-Саббах, он был что-то вроде исламского Лютера, пропагандировал добродетели и аскетичный образ жизни, запрет роскоши, всеобщее равенство и общинный строй. Ему удалось создать мощное государство, которое соперничало с сельджукским султанатом. Он был умным человеком и понял, что в отсутствие сильной армии безопасность государства можно обеспечить только подрывая государственность соседей. И он создал армию тайных агентов узкого профиля. Их сеть простиралась от Каира до Шираза, от Бухары до Балхи, а в его крепости существовала настоящая академия по подготовке разведчиков и диверсантов-террористов. Там их изматывали ежедневными тренировками и обрабатывали идеологически. Одурманивали опиумным маком, и специально подготовленные девицы изображали из себя райских гурий, увещевая неофитов ордена, что они должны погибнуть в бою с неверными. Когда человек просыпался, то он искренне верил, что побывал в раю, и реальный мир терял для него какую-либо ценность. Все его мечты, надежды, помыслы были подчинены единственному желанию вновь оказаться в «райском саду», среди недоступных сейчас прекрасных дев.

Штильхарт криво усмехнулся.

— За тысячу лет их идеология мало изменилась, все про гурий думают. Никогда их не понимал. Как можно самоубиться из-за того, что где-то там тебя ждут какие-то девицы?

Кристина манерно дернула плечом и многозначительно хмыкнула.

— На самом деле все весьма просто, — сказала она, — в исламе любое прелюбодеяние карается смертью, а чтобы жениться, ты за невесту должен отдать калым, и поэтому для малоимущей молодёжи на Востоке женщина является предметом небывалого вожделения.

— На пенсии переселюсь на Ближний Восток, — усмехнулся Штильхарт, — и что же с этими ассасинами случилось?

— Ибн Саббах стал для своих адептов кем-то вроде пророка, — продолжала рассказ Кристина, — посланцем Бога на земле, и они верили, что могут попасть в рай, только погибнув по его личному приказу, но в 1124 году он умирает…

— Такое иногда случается с посланцами Бога, — хмыкнул Штильхарт, — и они исчезли?

Кристина злобно посмотрела на молодого человека.

— Дослушай до конца, — сказала она. Штильхарт широко улыбнулся.

— Прости, я забыл, что ты не рассказываешь коротких историй, — сказал он.

Левонова решила не отвечать.

— После смерти Саббаха, — продолжила девушка, — остались его фанатичные последователи и разветвленная сеть крепостей, протянувшаяся по всему Ближнему Востоку. Этим не преминули воспользоваться вторгшиеся крестоносцы, и вот именно от них пошел слух об ассасинах как о тайных и коварных убийцах.

— А это было неправдой? — спросил Штильхарт.

— Как раз наоборот, — сказала Кристина, — королевства крестоносцев на Ближнем Востоке были раздроблены, слабы и подвергались одной атаке за другой. Основным врагом крестоносцев в то время стал всем известный Салах ад-Дин, и вот здесь интересы крестоносцев и ассасинов серьезно пересеклись. И они заключили союзный договор.

Штильхарт изобразил гримасу удивления.

— Наверное, странно было наблюдать такой союз в XI веке, — заметил он.

— Возможно, — кивнула Кристина, — но ассасинам все равно было, за кого воевать, они считали врагами и сарацинов, и крестоносцев, но сунниты-сарацины для них были ещё и вероотступниками, поэтому европейские бароны умело играли на противоречиях и щедро оплачивали услуги их наемных убийц, и многие арабские полководцы, ученые, правители пали от рук ассасинов. Однако их союз продолжался недолго. Крестоносцы стали грабить купцов-низаритов. Ассасины обратились к королю Иерусалима с требованием наказать обидчиков, но им ответили отказом в довольно грубой форме, и после этого ассасины стали отправлять своих убийц в оба лагеря, лавируя между суннитами и крестоносцами. К этому времени ассасины обрели неслыханное могущество, рассказы о них распространились далеко за пределы исламского мира. Но, как это обычно бывает, неслыханное могущество приводит к алчности и тщеславию. Их государство стали раздирать междоусобные войны, и они были завоёваны монголами, если не ошибаюсь, в конце XIII века.

— Впечатляющая лекция, — сказал Штильхарт, — только какое отношение она имеет к нашим дням?

Кристина пожала плечами.

— Признаться, тоже не понимаю, — сказала она, повернув голову к Фабиану, — такая древность.

— Все более чем современно, — подал голос Эмболо, — просто, вероятно, вы не знаете, что с ними произошло после.

Кристина покачала головой:

— Нет.

— Очень жаль, — улыбнулся Фабиан, — потому что как раз это и есть самое интересное. Некоторые идеи становятся так популярны, что начинают жить самостоятельно, а идея убийства как механизм политического давления вообще бессмертна.

— Значит, Штильхарт прав? — спросила Кристина. — У них действительно нашлись последователи?

— Нашлись, — сказал Фабиан, — только они уже не были отягощены религией, наоборот, они считали себя свободными от предрассудков древности. Естественно, они появились не сразу, а через много столетий, когда ассасины превратились в легенду, страшную сказку, когда истории о них стали рассказывать как рыцарские романы, вот тогда, где-то в середине XVI, из всего массива увлекающихся выделилась группа интеллектуалов-прогрессистов, которые поняли, что достигнуть абсолютной власти можно только одним способом — поддержкой постоянного хаоса, а для этого систему управления миром нужно вводить в критическое состояние, из которого только один выход — война, война всех против всех.

— Теория управляемого хаоса, — сообщила Кристина, — я это ещё в университете учила.

— Возможно, — сказал Эмболо, — но это скорее научно-идеологическое закрепление того, что было ранее. Интеллектуалы объединились в организацию, их влияние росло. Великие державы раздирали противоречия, все хотели крови друг друга. Вот тут и пригодились забытые таланты ассасинов. Зачем использовать армии, если можно заказать убийство мешающего тебе политического деятеля или даже устроить целую революцию. И тебе сделают это, только заплати. Вот эта организация и играла на противоречиях, умело стравливая политиков лбами.

Кристина задумчиво пожевала губу. Она уже не первый раз слышала об этой организации. Фабиан, не сговариваясь с Михал Потапычем, повторил ту же историю. Тайная организация, вершащая судьбы мира. Да нет, ну бред! Сказки! Или нет? Она ведь сама рассказала об ассасинах, они ведь существовали. Да, это было давно, но все же. Убийство как механизм давления да — это вполне могло быть. Это вполне могло быть их случаем. Это её пугало, ведь её утягивало в какую-то очень глубокую воронку мыслей, фантазий, риторики, хитрости и коварства, откуда очень сложно было вылезти. И Кристина знала название этой воронки — политика.

— А причём тут перчатка? — спросил Штильхарт. — Они