После бури - Фредрик Бакман

порядка повлиять на наш спорт, это все, что я могу сказать. Наказать «Бьорнстад», когда на самом деле это мы жертва вандализма и угроз, – чистой воды мафиозные методы со стороны наших избранных политиков. Не думаю, что людям такое понравится.

Фрак был уверен, что на этом можно поставить точку, он полагал, что добился чего хотел, но главный редактор лишь все записала и снова посмотрела на отца. Тот кивнул: пора.

– Фрак! Раз уж вы на проводе… мы тут как раз просматриваем годовые отчеты «Бьорнстад-Хоккея» за последние несколько лет…

Фрак так надолго замолчал, что она переспросила: «Алло?» – чтобы убедиться, что он не упал со стула.

– Ага… вот оно что… А зачем… зачем, позвольте спросить, вы это делаете?

– Мы – пресса. Мы занимаемся новостями.

– Понятно… понятно… но что вы рассчитываете там найти? Ведь у нас все в порядке, уверяю вас!

И тут она начала плести ему ловушку из его собственных слов.

– Да что вы говорите? И откуда вам это известно? Вы же не член правления? Разве спонсоры имеют доступ к финансовой отчетности клуба? И уж тем более вы, недавно прошедший налоговую проверку?

На миг Фрак даже потерял самообладание, что вообще-то не было ему свойственно.

– Слушайте, вы! Во-первых, я не был замечен ни в одном налоговом преступлении, а во-вторых, я не имею НИКАКОГО отношения к бухгалтерской отчетности клуба!

– А чего вы так кипятитесь?

– Я не КИ… Но я… я же, черт возьми, слышу, что вы ищете, к чему бы придраться! Почему бы вам хоть раз не написать о нас что-то позитивное? А? О нашей девчачьей команде? Об инклюзии? О нашем новом законе об этике!

– Мы уже обо всем этом писали. Последние несколько месяцев мы писали о вас только позитивные вещи. А теперь я просто хочу немного расспросить вас об отчетности.

Она еще никогда не слышала, чтобы Фрак молчал так долго.

– Мне об этом ничего не известно, – фыркнул он. – Я просто спонсор, как вы сами сказали!

Ее голос прозвучал мягко, но бескомпромиссно.

– А вы не могли бы узнать в правлении, с кем мне лучше поговорить? Если коммуна действительно хочет открыть новый клуб, который будет выступать на том же уровне, что и «Бьорнстад», то я почти уверена, что внешним аудиторам придется провести основательную проверку всех финансовых…

– Да! Да! Я узна́ю! – закричал Фрак и тут же пожалел об этом – всплеском эмоций он выдал главному редактору все свои болевые точки.

Она улыбнулась.

– Это хорошо, спасибо. Жаль, что вам испортили машину. Статью я буду писать сама, она появится в Сети завтра утром, так что, если захотите что-то добавить, звоните.

Бросив короткое «Конечно!», Фрак прервал разговор. Главный редактор повесила трубку.

– Какой мерзавец! – проворчал отец.

– Да ну, не так уж он опасен. У него есть определенный шарм. Как ни странно, большинство этих хоккейных ребят симпатичны, они мне даже чем-то нравятся.

– Ты серьезно?

– Да. Они напоминают мне тебя, – засмеялась она.

В этом была только доля шутки. Главный редактор действительно относилась к Фраку с уважением, точно так же, как к Петеру Андерсону, – оба сражались за нечто неосязаемое и болели за свой клуб и свой город. Ей было трудно не чувствовать с ними солидарности. И наоборот, хорошо это или плохо, но она никогда не могла отождествить себя с людьми иного толка, которые никогда ни за что не болели душой.

– Мерзавец! – повторил отец.

– Ну и что ты думаешь? – спросила она.

– О чем именно?

– Должна ли я написать про его машину?

– Ну конечно. Это новость.

Она задумчиво постучала пальцами по вискам:

– Ну а что ты думаешь о Фраке?

Отец сцепил руки на животе.

– Я думаю, его приперли к стенке. Думаю, он не привык проигрывать. В таких обстоятельствах мерзавцы вроде него становятся опасны. Но ты уже пошуровала в осином гнезде, так что посмотрим, что из него вылетит…

– Это ты велел мне пошуровать!

– А зачем ты меня слушаешь? Я ненормальный!

Она расхохоталась. Он тоже засмеялся.

– Чего не хватает в отчетах? – спросила она.

Он поднял очки на лоб и указал рукой на груды бумаг.

– Массы всего! В глаза ничего не бросается, пока не начинаешь искать; они неплохо замели следы, но… но того, что я нашел, достаточно, чтобы утверждать, что за последние два года «Бьорнстад-Хоккей» потратил несколько сот тысяч крон, но никто не сможет объяснить, откуда они взялись. Среди спонсоров была фабрика, но я проверил их выплаты через банк, и суммы там куда ниже, чем те, что указаны в отчетах. Деньги поступали, но из какого-то другого источника. Ты еще не потеряла нить?

– Ты думаешь, это черные деньги?

– По крайней мере, серые! Часть выплат выглядит как простое отмывание денег: несколько человек из управления муниципальной недвижимости в свое время входили и в правление «Бьорнстад-Хоккея» и сейчас заключают совместные сделки. А еще есть консалтинговая фирма, она принадлежит местной строительной компании, которая ведет дела с коммуной, и они вдруг каким-то мутным способом перевели деньги в «Бьорнстад-Хоккей». В этом я еще покопаюсь… но посмотри-ка сюда… вот это, я думаю, самое интересное: ты когда-нибудь слышала об этом «тренировочном комплексе»?

– Каком тренировочном комплексе?

– Вот и я бы хотел это знать! Коммуна купила его у «Бьорнстад-Хоккея» года два назад, мне удалось раздобыть имейл об этом комплексе, отправленный клубу одним муниципальным чиновником, но подробностей о покупке я не нахожу. Никаких бумаг нет.

На лбу главреда пролегла глубокая морщина.

– Отмывание денег… коррупция… если даже половина из того, что ты говоришь, правда, клуб могут исключить из союза, он может обанкротиться…

Отец серьезно посмотрел на нее:

– Детка, если это правда, люди попадут в тюрьму. И первым – Петер Андерсон, потому что его подпись стоит на всех документах. И по какому-то совпадению он, черт возьми, оказывается другом детства этого самого Фрака? Сколько тебе нужно дыма, чтобы поверить в огонь? А?

Она откинулась назад, глядя в потолок. Потом пробормотала:

– Надо копать глубже.

Тогда отец сделал то, что было ему совсем не свойственно: усомнился.

– Сперва я должен спросить тебя, детка… ты уверена, что тобой движут правильные мотивы?

– Кто бы говорил.

Отец медленно кивнул. Он не пил с тех пор, как приехал сюда, его разрывало на части, но он решил, что должен дать ей все, что у него есть, – в последний раз.

– Ты не как я. Ты не способна отключить совесть. Если ты решила опубликовать это просто потому, что хочешь победить, то лучше не суйся. Потому что если я начну копать дальше, то первыми огребут