Послание из прошлого - Сергей Александрович Милушкин

Дождь обрушивается внезапно — сильный и холодный. Он прячется в беседке. Зубы стучат от холода. Что он здесь делает?

— Я знаю, что ты здесь… — голос раздается издалека и его почти не слышно. — Ну же, будет! Пойдем со мной!

Виктор приближается к беседке и видит мальчика, забившегося в угол беседки. Он опустил голову и накрыл ее руками. Мальчик дрожит — от страха или от холода, а может, от того и другого вместе.

Он знает этого мальчика.

— Не бойся. Почему ты постоянно убегаешь? — снова тот же голос. — Я не причиню тебе зла. Выходи уже! — голос становится строже. — Нам еще о многом нужно поговорить.

Виктор делает шаг вперед.

День сменяет ночь, позднюю осень — весна и теперь он видит бесконечное количество, целый ковер маленьких голубых цветков, устилающих сосновый лес. Над головой поют птицы, он внутри беседки, а позади, обнимая его за пояс, прижимаясь к нему, стоит девушка — он чувствует ее выпуклости и дрожит — теперь уже от переполняющих его чувств.

— Как красиво, — слышит он мелодичный голос. — Я никогда не видела столько цветов!

— Подожди меня здесь, я всего лишь на час. Я скоро вернусь! Только никуда не уходи! Обещай мне!

Он поворачивается и целует ее в щеку.

— Обещаю! — слышит он в ответ.

Потом сбегает вниз на дорогу и, окрыленный, несется вперед, пока серебристый смех позади не стихает.

Когда он возвращается, уставший и жутко разбитый, в лесу уже темно. Беседка пуста и от страха у него сжимаются внутренности.

Он вслушивается, но не слышит ничего кроме безразличного шума сосен.

Пальцы ложатся на холодный камень и нащупывают выцарапанные перочинным ножиком инициалы: «Л+В».

— Ну что? — раздался знакомый голос и Виктор вздрогнул. — Ты что-то вспомнил?

Майор стоял в тени «Мерседеса» и курил. Тлеющий кончик сигареты зловеще светил в темноте красным глазом.

— Кажется, я здесь был… — тихо ответил Виктор. — Я был здесь не один…

Шаров сплюнул под колесо автомобиля.

— Не нравится мне это место… — процедил он сквозь зубы.

— Кажется, мне оно тоже не нравилось… — ответил Виктор. — Уже совсем рядом. Если мы не хотим, чтобы нас заметили, придется оставить машину.

Шаров кивнул, уселся за руль, проехал чуть вперед и завернул в лес, остановившись на небольшой лужайке аккурат за беседкой, так что с дороги машину не было видно. Он заглушил двигатель и погасил фары.

— Сколько времени? — спросил Виктор. Не дожидаясь ответа майора, достал телефон и посмотрел на часы. — Двадцать три пятнадцать.

— Лучшего времени для посещения психбольницы не придумаешь, — заметил Шаров.

Изредка выглядывающая из-за туч луна на мгновение высвечивала петляющую дорогу и вновь исчезала, будто кто-то наверху забавлялся гигантским серебряным шаром, которые были популярны на дискотеках в начале девяностых.

Через десять минут ходьбы впереди показались темные очертания довольно большого здания в три или четыре этажа. Одинокий фонарь склонился над воротами, возле которых пристроился небольшой пропускной пункт в виде прямоугольного кирпичного строения. В единственном окошке горел тусклый желтый свет.

— Вряд ли нас ждут с распростертыми объятиями… — прошептал Шаров. — Я, конечно, мог бы показать им удостоверение, но боюсь, в этих местах оно не имеет силы.

Виктор кивнул.

— Даже если и пропустят, это вызовет переполох. Тут же доложат начальству…

Не сговариваясь, они свернули в лес.

Они отошли метров на двести от пропускного пункта. В мрачном, шумящем на все лады лесу было жутковато. Доносящиеся со стороны больницы звуки только усиливали это ощущение.

— Какого хрена тебе здесь нужно было? — не вытерпел Шаров.

Виктор пожал плечами.

— Я не знаю. Не помню, хоть убей.

— Хоть убей… — эхом повторил Шаров.

Перед ними возник забор в виде стальных прутьев высотой метра три.

— Вот же черт, — сказал Шаров, с сомнением глянув на острые верхушки. — Хорошо хоть колючки нет.

— Камер вроде бы тоже. Но это не точно.

— Камеры были на воротах, я заметил сразу две.

Виктор подобрался, взялся за холодную сталь и пополз вверх. Тело было послушным, и он вдруг вспомнил, как когда-то давно уже перелазил забор, убегая от… это были плохие люди. Только кто? Он помнил собаку… похожая собака чуть не укусила его на стройке возле колодца Моцарта. Может быть, это всего лишь ложные воспоминания, и на самом деле ничего не было? Может и так.

Оказавшись наверху, он довольно легко перелез на другую сторону и в два счета спустился.

— Теперь вы, — шепнул он майору.

Тот переминался с ноги на ногу.

— Да уж. Будь я помоложе…

Виктор уже решил, что Шаров сдрейфил, но тот, плюнув на ладони, все же полез вверх, кряхтя и чертыхаясь. Забор под его весом трясся и вибрировал. Зацепившись на верхушке за острие пики, майор чуть было не упал, при этом рукав куртки с треском разорвался.

— Черт! — злобно выругался он. — С тебя куртка!

Некоторое время Шаров балансировал как огромный жирный кот, забравшийся на раскачивающуюся ветку, но потом, собравшись с духом, перенес ногу и заскользил по прутам вниз.

Коснувшись земли, он шумно выдохнул.

— Зачем строить такие высокие заборы?

— Чтобы психи не сбегали, — предположил Виктор.

— Или чтобы нормальные не забегали, — усмехнулся майор. — Идем. — Озираясь по сторонам, они двинулись к правому крылу темного здания. Их окружал низкорослый сад, листья еще только-только начинали желтеть и сад довольно хорошо скрывал две темные фигуры, рывками двигающиеся от дерева к дереву. Тонкие нити вымощенных плиткой дорожек разрезали сад на несколько частей. В центре располагался небольшой фонтан, украшенный скульптурой мальчика с крыльями и трубой.

— Мы ведь даже не знаем, что ищем, — сказал Шаров. — Если твоя знакомая здесь, как ее найти? Есть идеи?

— Думаю, да, — медленно ответил Виктор. — Нужно пробраться в архив, скорее всего, это какое-то подвальное помещение и узнать, что я здесь делал. Мне кажется, тогда многое станет ясно.

— Нужно было просто спросить у этой… тети Оли…

Виктор покачал головой.

— Вряд ли она знает, что именно происходило. Ее попросили меня отвезти, возможно мама, или я сам… не знаю.

— Ладно.

В некоторых окнах здания, похожего на старинный дворец, горел свет. Виктор присмотрелся — весь первый этаж был забран солидными решетками.

Хлопнула входная дверь.