Избранная лирика - Уильям Вордсворт

"Исполнен вечер истинной красы," [124]

                       Исполнен вечер истинной красы,                       Святое время тихо, как черница,                       Проникнутая благостью; садится                       Светило дня, как в облаке росы…                       На краешке прибрежной полосы                       Прислушайся! как гром, грохочет Сущий,                       Круговращеньем правит Всемогущий,                       И длятся вечносущие часы.                       Дитя! подруга! если гнета мыслей                       Не знаешь ты и на пороге мрака,                       То ты — равнобожественна мирам.                       Тогда себя к блаженным сопричисли,                       Тогда войди бестрепетно во храм.                       Господь избрал тебя, не дав нам знака.

БЕССОННИЦА[125]

                     Волокна шерсти мягкой, что прядет                     Лениво прялка. Шум дождя и пчел                     Гуденье. Всплеск реки, и ровный дол,                     И ветер в небе, и полотна вод —                     Я передумал обо всем и вот                     Лежу без сна. А скоро во дворе                     Услышу щебет птиц, и на заре                     Печальная кукушка пропоет…                     Как прошлых две, я эту ночь опять                     Не в силах обрести тебя, мой сон.                     Ужели снова я тебя лишен?                     Что без тебя мне утро может дать?                     Приди, день должен быть тобою завершен.                     Приди, источник сил, здоровья мать.

МОТЫЛЬКУ[126]

                        Побудь вблизи, прерви полет!                        Пусть взор мой на тебе замрет!                        Тобой воссоздан каждый миг                        Первоначальных дней моих!                        И время, что давно мертво,                           оживлено тобой,                        Порхающее существо:                        Отца я вижу своего                           со всей моей семьей.

                        О, сладость, сладость детских лет,                        Когда за мотыльком вослед                        Бежали мы с моей сестрой,                        Разгоряченные игрой.                        Я, как охотник, подстерег                        Добычу — но напрасен был                        Мой бег, отчаянный прыжок:                        Оберегал ревниво Бог                           пыльцу прелестных крыл.

К КУКУШКЕ[127]

                         Едва начнешь ты куковать,                         Я стану беззаботным,                         О, птицей ли тебя назвать                         Иль звуком перелетным?

                         Вот я в траве высокой лег                         И слышу крик повторный,                         Летит он, — близок и далек, —                         Тревожа воздух горный.

                         Твердишь ты долам о весне,                         О солнце и растеньях,                         Но повесть ты приносишь мне                         О призрачных мгновеньях.

                         Привет! Ты нам ласкаешь слух                         Весною не случайно.                         Не птица, а незримый дух,                         Бродячий голос, тайна.

                         Все тот же, что меня пленял                         В далеком детстве, в школе,                         И вглядываться заставлял                         В кусты, деревья, поле.

                         Я за тобой в лесу бродил,                         И, голос перелетный,                         Ты мне надеждой сладкой был,                         Прекрасной и бесплотной.

                         И я люблю тебе внимать,                         Сокрыт травой густою,                         Пока не оживет опять                         То время золотое.

                         И мир, где обитаешь ты,                         Мне кажется, о птица,                         Чудесною страной мечты,                         Где сердцу сладко биться.

КУКУШКА[128]

                         Я слышу издали сквозь сон                         Тебя, мой давний друг.                         Ты — птица или нежный стон,                         Блуждающий вокруг?

                         Ложусь в траву, на грудь земли,                         И твой двукратный зов                         Звучит так близко и вдали,                         Кочует меж холмов.

                         Привет любимице весны!                         До нынешнего дня                         Ты — звонкий голос тишины,                         Загадка для меня.

                         Тебя я слушал с детских лет                         И думал: где же ты?                         Я за холмом искал твой след,                         Обшаривал кусты.

                         Тебя искал я вновь и вновь                         В лесах, среди полей.                         Но ты, как счастье, как любовь,                         Все дальше и милей.

                         Я и сейчас люблю бывать                         В твоем лесу весной,                         И время юности опять                         Встает передо мной.

                         О птица-тайна! Мир вокруг,                         В котором мы живем,                         Виденьем кажется мне вдруг.                         Он — твой волшебный дом.

ЖЕЛТЫЕ НАРЦИССЫ[129]

                        Печальным реял я туманом                        Среди долин и гор седых,                        Как вдруг очнулся перед станом,                        Толпой нарциссов золотых:                        Шатал и гнул их ветерок,                        И каждый трепетал цветок.

                        Бесчисленны в своем мерцанье,                        Как звезды в млечности ночной,                        Они вились по очертанью                        Излучины береговой —                        Сто сотен охватил на глаз                        Пустившихся в веселый пляс.

                        Плясала и волна; резвее,                        Однако, был цветов задор,                        Тоску поэта вмиг развеял                        Их оживленный разговор,                        Но сердцу было невдогад,                        Какой мне в них открылся клад.

                        Ведь ныне в сладкий час покоя                        Иль думы одинокий час                        Вдруг озарят они весною,                        Пред оком мысленным явясь,                        И сердцем я плясать готов,                        Ликуя радостью цветов.

"Охваченный восторгом, свой порыв"[130]

                      Охваченный восторгом, свой порыв                      Я торопился разделить — но ты                      Спала среди могильной немоты,                      Привычной скорбью радость угасив.

                      Любовь моя, во мне твой образ жив!                      Но как я мог забыть тебя? Чья власть                      Хотя б на миг позволила мне пасть,                      Своим сияньем лживым ослепив

                      Глаза, оплакавшие твой уход?!                      Как превозмочь мне боль мою, мой стыд?                      Храни же, сердце, среди всех невзгод

                      Алмаз, что в глубине твоей сокрыт.                      Увы, ни этот, ни грядущий год                      Тот лик небесный мне не возвратит.

"О Сумрак, князь одной годины сонной!"[131]