Избранная лирика - Уильям Вордсворт

НАС СЕМЕРО[114]

                       Ребенку так легко дышать на свете!                       Он жизни полон, — и зачем ему                       О смерти знать? Нет, мысли эти                       Несродны детскому уму.

                       Иду, — мне девочка навстречу.                       Семь лет ей, по ее словам.                       Дивлюсь густым ее кудрям,                       Волнами вьющимся на плечи!                       Простые сельские черты,                       И странность дикая наряда,                       И глазки, чудо красоты, —                       Все в этой девочке отрада.

                       "Вас сколько братцев и сестер?"                       — Нас семь, — она мне отвечает                       И робко любопытный взор                       На незнакомца подымает.                       "Благословенная семья…                       И вместе все, душа моя?"                       — На кораблях ушли куда-то,                       Да двое нас в земле лежат;                       А подле них, вон там в избушке,                       Мы с маменькой…                       Я слушать рад!                       "Так двое за морем, вострушка,                       Да двое в городе живут,                       И стало вас не семь, а меней?"                       — Нет, семь, ведь брат с сестрицей тут,                       В земле, под купою ясеней.                       "Ты, друг мой, споришь мне на смех!                       Двоих уж вы похоронили;                       Вас было семь, когда те жили,                       Теперь не пятеро ли всех?"                       — Их видно, барин, где они зарыты:                       Могилки свежей зеленью покрыты.                       За хижиной шагов пяток назад, —                       Там! — оба рядышком лежат.

                       И я хожу туда вязать чулочек,                       Для куклы шить или рубить платочек.                       На травке сидя, как в раю,                       Для них я песенки пою;                       А закатится солнце красно                       И на дворе тепло и ясно,                       Я часто ужин свой беру, —                       Хоть маменьке не по нутру, —                       Иду опять к могилкам в гости                       И ужинаю на погосте…

                       Сестрица прежде умерла:                       В постельке охала, стонала;                       Бог сжалился, — и перестала,                       И молча в гробик свой сошла.                       На кладбище ее зарыли.                       Все лето с братцем мы ходили                       К ней над могилкою играть;                       Вот стал и снег уж выпадать,                       Уж началися и катанья, —                       Брат захворал — и, без страданья,                       Он рядышком с сестрицей лег…

                       Я будто бы понять не мог.                       "Так сколько ж вас теперь на свете?                       Двоих Господь на небо взял?"                       Она при том же все ответе:                       — Нас семеро! — Я спорить стал;                       Но речи тратил с ней напрасно,                       Она стояла на своем,                       И ей казалось очень ясно,                       Что жить нельзя не всемером!

НАС СЕМЕРО[115]

                         Ребенок простодушный, чей                         Так легок каждый вдох,                         В ком жизнь струится, как ручей,                         Что знать о смерти мог?

                         Я встретил девочку, идя                         Дорогой полевой.                         "Мне восемь", — молвило дитя                         С кудрявой головой.

                         Одежда жалкая на ней                         И диковатый вид.                         Но милый взгляд ее очей                         Был кроток и открыт.

                         "А сколько братьев и сестер                         В твоей семье, мой свет?"                         Бросая удивленный взор,                         "Нас семь", — дала ответ.

                         "И где ж они?" — "Ушли от нас                         В далекий Конвей двое,                         И двое на море сейчас.                         А всех нас семь со мною.

                         За нашей церковью в тени                         Лежат сестренка с братом.                         И с мамой мы теперь одни                         В сторожке с ними рядом".

                         "Дитя мое, как может вас                         Быть семеро с тобою,                         Коль двое на море сейчас                         И на чужбине двое?"

                         "Нас семь, — ответ ее был прост, —                         Сестра моя и брат,                         Едва войдешь ты на погост —                         Под деревом лежат".

                         "Ты здесь резвишься, ангел мой,                         А им вовек не встать.                         Коль двое спят в земле сырой,                         То вас осталось пять".

                         "В цветах живых могилы их.                         Шагов двенадцать к ним                         От двери в дом, где мы живем                         И их покой храним.

                         Я часто там чулки вяжу,                         Себе одежку шью.                         И на земле близ них сижу,                         И песни им пою.

                         А ясной летнею порой,                         По светлым вечерам                         Беру я мисочку с собой                         И ужинаю там.

                         Сначала Джейн ушла от нас.                         Стонала день и ночь.                         Господь ее от боли спас,                         Как стало ей невмочь.

                         Мы там играли — я и Джон,                         Где камень гробовой                         Над нею вырос, окружен                         Весеннею травой.

                         Когда ж засыпал снег пути                         И заблестел каток,                         Джон тоже должен был уйти:                         С сестрой он рядом лег".

                         "Но если брат с сестрой в раю, —                         Вскричал я, — сколько ж вас?"                         Она в ответ на речь мою:                         "Нас семеро сейчас!"

                         "Их нет, увы! Они мертвы!                         На небесах их дом!"                         Она ж по-прежнему: "Нас семь!" —                         Меня не слушая совсем,                         Стояла на своем.

"Пока не началась моя"[116]

                            Пока не началась моя                            Дорога пилигрима,                            О Англия, не ведал я,                            Как мною ты любима.

                            Прошел тот грустный сон, и вновь                            В простор меня не тянет,                            Но, кажется, к тебе любовь                            Расти не перестанет.

                            Твои леса, твои луга,                            Здесь все, что сердцу свято,                            У английского очага                            Люси пряла когда-то.

                            Твое светило грело нас                            В дни юности веселой,                            И взор Люси в последний раз                            Взглянул на эти долы.

ПЕСНЯ ВЕЧНОГО ЖИДА[117]