Избранная лирика - Уильям Вордсворт

"Пока не началась моя"[116]

                            Пока не началась моя                            Дорога пилигрима,                            О Англия, не ведал я,                            Как мною ты любима.

                            Прошел тот грустный сон, и вновь                            В простор меня не тянет,                            Но, кажется, к тебе любовь                            Расти не перестанет.

                            Твои леса, твои луга,                            Здесь все, что сердцу свято,                            У английского очага                            Люси пряла когда-то.

                            Твое светило грело нас                            В дни юности веселой,                            И взор Люси в последний раз                            Взглянул на эти долы.

ПЕСНЯ ВЕЧНОГО ЖИДА[117]

                         Воды бурные потоков                         Быстро вниз несутся с гор,                         Но, умчавшись от истоков,                         Отдыхают среди гор.

                         Буря в небе гонит тучи,                         Но замолкнет ветра вой,                         И они оденут кручи                         Неподвижной пеленой.

                         У проворной быстрой серны                         Посреди альпийских льдов                         Есть приют в пещерах верный,                         Ей одной знакомый кров.

                         Морж, затихнуть дав волненью,                         Посреди пучин морских                         Отдается волн теченью,                         Задремав на гребнях их.

                         Ворон, бурею гонимый,                         Держит в горы трудный путь,                         Чтоб усесться недвижимо                         На их каменную грудь.

                         По пескам пустыни знойной                         Страус бродит целый день,                         Но в гнезде своем спокойно                         Он встречает ночи тень.

                         С каждым днем мой путь тяжеле,                         С каждым днем тоска растет,                         И к безвестной дальней цели                         Странствий дух меня влечет.

ПАДЕНИЕ ВЕНЕЦИАНСКОЙ РЕСПУБЛИКИ[118]

                       Она страшила некогда Восток                       И охраняла Запад: дочь Свободы                       И первенец ее, она сквозь годы                       Блюла себя и свой высокий рок.                       И пояс девства стан ее облек!                       Ни соблазнитель, ни прямой насильник                       Не смели погасить ер светильник.                       Венчался с нею лишь морской поток.                       Венеция! и вдруг былая слава                       Исчезла и былая мощь прошла —                       И над тобою грянула расправа,                       И все твои великие дела                       Всего лишь тень… Но тень столь величава,                       Что не ее, а взор нам застит мгла.

К МИЛЬТОНУ[119]

                     Мильтон? Зачем тебя меж нами нет?                     Британии ты нужен в дни паденья!                     Везде заветов прошлого забвенье,                     Погибла честь, померкнул правды свет.

                     Родимый край под гнетом тяжких бед,                     В оковах лжи, тоски, ожесточенья.                     О, пробуди в нас честные стремленья,                     Стряхни могильный сон, восстань, поэт!

                     Твоя душа была звездой блестящей,                     Твой голос был как светлый вал морской —                     Могучий, и свободный, и звенящий;

                     Ты твердо шел житейскою тропой.                     Будь вновь для нас зарею восходящей,                     Будь факелом над смутною толпой!

ЛОНДОН, 1802[120]

                   О, Мильтон, должен жить ты в эти годы!                   Ты нужен Англии; она сейчас                   Стоячее болото; в ней угас                   Дух радости, закал былой породы.

                   Алтарь, перо и меч, очаг, зал, своды                   Покинул он. В корысти мир погряз.                   О, к нам приди и подними всех нас,                   Верни нам доблесть, мужество свободы.

                   Твой дух сиял звездою одиноко,                   А голос твой звучал прибоем бурь,                   Свободен, величав, чист, как лазурь.

                   Ты странствовал среди житейских нужд                   Божественно-светло, но дух высокий                   Обязанностям низким не был чужд.

ЛОНДОН, 1802. МИЛЬТОН[121]

                    Как нынче, Мильтон, Англии ты нужен!                    Она — болото; меч, перо, амвон,                    Село и замок впали в мутный сон.                    Мы себялюбцы, и наш дух недужен.

                    Вернись же к нам, дабы тобой разбужен                    Был край родной и к жизни воскрешен!                    Пусть мощным, вольным, властным станет он                    И с добродетелью исконной дружен.

                    С душой, как одинокая звезда,                    И речью, словно гул стихии водной,                    Как небо чист, могучий и свободный,

                    Ты бодро-благочестным был всегда,                    Взвалив на сердце, в простоте безгневной,                    Убогий труд работы повседневной.

"Отшельницам не тесно жить по кельям…"[122]

                    Отшельницам не тесно жить по кельям;                    В пещерах жизнь пустыннику легка;                    Весь день поэт не сходит с чердака;                    Работница поет за рукодельем;                       Ткач любит стан свой; в Форнер-Фелльс                                                   к ущельям                       Пчела с полей летит издалека,                       Чтоб утонуть там в чашечке цветка;                       И узники живут в тюрьме с весельем.                    Вот почему так любо мне замкнуть,                    В час отдыха, мысль вольную поэта                    В размере трудном тесного сонета.                       Я рад, когда он в сердце чье-нибудь,                       Узнавшее излишней воли бремя,                       Прольет отраду, как и мне, на время.

"Господень мир, его мы всюду зрим…" [123]

                     Господень мир, его мы всюду зрим,                     И смерть придет, копи или расходуй.                     А в нас так мало общего с природой,                     В наш подлый век мы заняты иным.

                     Играет море с месяцем златым,                     Порхает ветер, опьянен свободой,                     Иль спит и копит мощь пред непогодой.                     Что нам с того! Мы равнодушны к ним.

                     Мы для всего чужие. Боже правый,                     Зачем я не в язычестве рожден!                     Тогда, священной вскормленный дубравой,

                     Я видел бы веков минувших сон.                     При мне б из волн вставал Протей лукавый,                     При мне бы дул в крученый рог Тритон.

"Исполнен вечер истинной красы," [124]