Миры Роберта Хайнлайна. Книга 11 - Роберт Хайнлайн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я думал, что мы сразу отправимся на борт. Но не тут-то было.
Сначала нам велели собраться под навесом, натянутым перед отелем, неподалеку от контрольно-пропускного пункта. Кондиционеров там, естественно, не было, но, поскольку стояло раннее утро, пустыня еще не обдавала жаром. Я отыскал букву «Л» и уселся под ней на рюкзак. Ни отца, ни его семьи не видать. Похоже, придется мне лететь на Ганимед строго самостоятельно. Ну и ладно.
За воротами, милях в пяти от навеса, на взлетном поле виднелись корабли — «Дедал» и «Икар», снятые специально по такому случаю с обычного рейса «Земля — Луна», а также «Бифрост» — старая челночная ракета. Насколько мне известно, она весь свой век летала одним маршрутом — до космической станции Супер-Нью-Йорк.
Мне хотелось попасть на «Бифрост», хотя ракета и уступала в размерах «Дедалу» с «Икаром». Но я помню, как впервые в жизни наблюдал старт космического корабля — и это был «Бифрост».
Рядом со мной побросало свой багаж какое-то семейство. Мамаша взглянула вдаль и осведомилась:
— Джозеф, который из них «Мейфлауэр»?
Супруг попытался объяснить ей, что к чему, но так и не смог рассеять ее недоверие. Я чуть не лопнул, стараясь удержаться от смеха. Нет, вы только подумайте: эта недотепа полна решимости покорить Ганимед и в то же время понятия не имеет, что корабль, на котором ее туда доставят, построен в космосе и нигде не может приземлиться!
Толпа эмигрантов и провожающих все прибывала, но отец не объявлялся. Кто-то окликнул меня, я обернулся и увидел Дака Миллера.
— Чао, Билл, — сказал он. — Я уж боялся, что не успею.
— Привет, Дак. Как видишь, я еще здесь.
— Я звонил тебе вчера вечером, но по телефону сказали: «Абонент выбыл». Так что я слинял с уроков и рванул прямо сюда.
— Ну, Дак, не стоило…
— Но мне хотелось отдать тебе это.
Он протянул мне коробку шоколадных конфет весом не меньше фунта. Я потерял дар речи. Потом поблагодарил его и сказал:
— Дак, я очень тронут, честное слово. Но мне придется вернуть тебе коробку.
— Почему?
— Вес. То есть масса. Мне нельзя прибавить ни унции.
— Ты можешь нести ее в руках.
— Не поможет. Они считают общий вес. Он переварил информацию и заявил:
— Тогда давай откроем ее.
— Конечно.
Я вскрыл коробку и предложил ему конфету. Глаза мои приклеились к шоколаду, а желудок просто взвыл, умоляя о пище. В жизни не чувствовал себя таким голодным. Я сдался и съел конфетку, решив, что все равно вспотею и потеряю в весе. Стало припекать, а на мне была скаутская форма и поверх нее космический костюм — самая та экипировочка для пустыни Мохаве в разгар июня!
Естественно, после конфеты безумно захотелось пить. Стоит раз поддаться искушению — и ты увяз.
Я отошел к фонтанчику и глотнул чуток. Потом вернулся к Даку, протянул ему коробку и велел на первом же скаутском собрании съесть ее с ребятами за мое здоровье. Дак пообещал, что так и сделает. И добавил:
— Знаешь, Билл, мне бы хотелось уехать с тобой. Честное слово.
Я сказал, что был бы рад, только не понимаю, с чего он вдруг так круто переменил свое мнение? Дак смутился, но тут показался мистер Кински, а за ним — отец, Молли с пигалицей и сестра Молли миссис ван Метр. Все стали жать друг другу руки, миссис ван Метр разрыдалась, а пигалица привязалась ко мне с вопросами — почему это у меня костюм такой, будто надутый, да почему это пот с меня градом льет?
Джордж наблюдал за моей реакцией, но тут выкрикнули наши имена и мы двинулись к пропускному пункту.
Сначала взвесили Джорджа, Молли и Пегги, потом пришла моя очередь. Багаж у меня был тютелька в тютельку, и я шагнул на весы. Ну надо же — сто тридцать один и одна десятая фунта! Вполне мог съесть еще конфетку.
— В норме! — сказал таможенник, поднял на меня глаза и удивился: — Что ты напялил на себя, сынок?
Закатанный левый рукав скаутской формы предательски вылез из-под короткого рукава космического костюма, сияя нашивками, словно сигнальными огнями.
Я ничего не ответил. Таможенник пощупал валики у меня на руках и заявил:
— Парень, ты что, в арктическую экспедицию собрался? Неудивительно, что ты весь мокрый. А известно тебе, что ничего лишнего на себя надевать не положено?
К нам подошел отец, спросил, в чем дело. Я молчал, ощущая, как уши наливаются жаром. Таможенник тем временем провел переговоры со своим помощником, потом позвонил куда-то и наконец объявил:
— Все нормально. Охота париться в этой чертовой коже — валяй, дело твое. Следующий!
Я потрусил вперед, чувствуя себя последним идиотом. Мы зашли в здание космопорта, взобрались наверх по пандусу. Слава Богу, здесь было прохладно. Через пару минут мы очутились в помещении для посадки, прямо под кораблем. Им оказался «Бифрост». Из-под земли высунулся посадочный лифт, остановился у пассажирской платформы, и мы всем скопом втиснулись в него.
Организовано все было четко. Багаж у нас отобрали в помещении для посадки, а пассажиров распределили по весовым категориям, так что нас с отцом опять разделили. Меня поместили на верхней палубе, сразу за рубкой управления. Я нашел свое место, кресло 14-Д, и отправился поглазеть в иллюминатор на «Дедал» с «Икаром».
Проворная маленькая стюардесса, ростом чуть выше кузнечика, проверила пассажиров по списку и предложила сделать укол от космической болезни. Я поблагодарил и отказался.
— Приходилось уже бывать в космосе? — спросила она.
Я признался, что нет, не приходилось.
— Тогда лучше сделайте укол.
Я сказал, что привык к полетам — я, как-никак, пилот; тошнить меня не будет. Правда, я умолчал о том, что летал только на вертолетах. Стюардесса пожала плечами и пошла дальше.
— «Дедал» к взлету готов! — объявил динамик.
Я прильнул к иллюминатору, чтобы не пропустить старт.
«Дедал» стоял где-то в четверти мили от нас и немного повыше. Красивый, четкий силуэт, блестящий в лучах восходящего солнца. За кораблем, направо, в конце поля на блокпосте зажегся зеленый свет.
Корабль чуть-чуть накренился к югу, буквально на несколько градусов.
Снизу вырвалось пламя, сначала оранжевое, потом ослепительно белое. Разлилось по полю, и его тут же поглотили вентиляционные отверстия. «Дедал» оторвался от земли.
Мгновение он висел в воздухе — видно было, как колеблются очертания холмов в струях, вырывающихся из дюз, — а потом исчез.
Именно так — исчез. Вспорхнул, как испуганная птица, прочертил в небе белую полоску и скрылся из виду, хотя рев его двигателей все еще был слышен у нас на палубе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});