Вариант единорога - Роджер Желязны

– Если я сделаю укол сейчас, он будет жить, – сказал я. – Если нет – умрет. Как видите, все предельно просто.

Я расстегнул пижаму больного. .

– Дэвид, не делай этого! – сказал Морри.

Не обращая на него внимания, я сделал укол – три кубика настойки блифеджа прямо в сердце. Возле особняка остановилась машина «скорой помощи».

Когда я вьшрямился, крестный свирепо смотрел на меня. А потом быстро вышел из комнаты, не пожелав воспользоваться дверью.

Кейссон вдруг пошевелился и вздохнул. Теперь, положив пальцы на сонную артерию, я сразу нащупал пульс. В следующую секунду губернатор открыл глаза. Я собрал инструменты и застегнул пуговицы пижамы.

– С вами все будет хорошо, – сказал я ему.

– Какой курс лечения вы рекомендуете в дальнейшем? – спросил Пулео.

– Положите его в реанимационную палату и наблюдайте в течение двадцати четырех часов. Если после этого все будет в порядке, делайте с ним, что хотите.

– Нужно продолжать вводить лекарство?

– Нет, – ответил я. – Извините, мне пора. Когда я повернулся, чтобы уйти, она стояла в дверях.

– Привет, Бетти, – сказал я.

– Дэвид, он не умрет?

– Нет, – кивнул я и добавил после короткой паузы: – Как ты?

– Хорошо.

Я направился к выходу, но потом остановился.

– Мы можем поговорить наедине?

Она отвела меня в маленькую гостиную, где мы уселись в кресла.

– Я хочу, чтобы ты знала: все это время мне тебя не хватало, – смущенно проговорил я. – Мне очень жаль, что наши отношения прекратились, когда я уехал на Запад. Наверное, у тебя есть друг?

– Насколько я понимаю, ты все еще не обзавелся постоянной девушкой? – ответила она вопросом на вопрос.

– Верно.

– А если и я тоже пока одна?

– Я был бы рад начать встречаться с тобой. Чтобы снова тебя узнать. Есть у меня такой шанс? Ты согласна?

– Я могла бы сказать, что мне нужно поразмыслить, но это было бы неправдой. Я уже подумала, и ответ – да, я согласна.

Мы сидели и разговаривали два часа, а потом условились увидеться на следующий день.

Проезжая в темноте через парк, я включил фару и вспомнил о нашем «разговоре» с Дорелом.

– Говори! Черт тебя возьми! – воскликнул я,- Меня интересует твое мнение!

– Хорошо.

– Что?

– Я сказал «хорошо». Что ты хочешь узнать?

– А почему ты раньше мне не отвечал?

– Ты должен был отдать мне прямой приказ. Сейчас ты это сделал в первый раз.

– Кто ты – на самом деле?

– Я был врачом, которого Морри учил в начале девятнадцатого века в Вирджинии. Меня зовут Дон Лорел. Однажды я сделал то, что ему не понравилось: начал производить и продавать запатентованное лекарство «Блифедж Лорела».

– Должно быть, оно помогло многим людям, а это не устраивало Морри.

– Да, и нескольким лошадям.

– Я только что спас человека вопреки его воле.

– Не знаю, что и сказать тебе… Если не считать того, что я вел себя нагло и высокомерно, когда он спросил меня про «Блифедж Лорела» – и в результате превратился в транспортное средство. Возможно, тебе следует вести себя иначе,

– Спасибо за совет, – ответил. я вытаскивая из кармана монетку и подбрасывая ее в воздух. – Решка, Так я и сделаю.

Конечно, в тот же день Морри меня навестил.

– Добрый вечер, – сказал я. – Хочешь чаю?

– Дэвид, как ты мог? – укоризненно воскликнул он. – Я ведь хорошо к тебе относился, верно? Как ты мог пойти наперекор моему желанию?

– Извини, Морри. – проговорил я. – Мне просто стало жалко этого парня – он так много сделал для города. Вспомни хотя бы его программы по медицинскому страхованию! Поставил всех богатеев на место – а теперь должен был неожиданно покинуть политическую арену… Кроме того… ну, должен признаться: я встречался с его дочерью. Она и сейчас мне нравится. Вот почему я так поступил.

Он положил руку мне на плечо и сжал его.

– Дэвид, ты добрый мальчик, – заявил Морри. – Трудно винить человека за чувство сострадания, но моя работа накладывает определенные обязательства. Когда имеешь дело с моими пациентами, ты должен руководствоваться разумом, а не сердцем, понимаешь?

– Да, Морри.

– Ладно, давай выпьем по чашечке чая и поговорим о футболе.

Три дня спустя, когда я занялся уборкой по дому, зазвонил телефон. Я сразу узнал голос губернатора.

– Как вы себя чувствуете, сэр? – спросил я.

– Отлично, и я знаю, что обязан вам многим, но звоню совсем по другой причине.

Я все понял: Морри решил отомстить. Он устроил для меня испытание.

– Кому-то плохо? – спросил я.

– Да, Бетти. Пулео утверждает, что у нее те же симптомы, что у меня. Он не говорил, что моя болезнь может оказаться заразной.

– Я сейчас приеду.

– Вызвать «скорую помощь»?

– Нет.

Я повесил трубку, взял свой чемоданчик и направился к Дорелу. Пока мы ехали через парк, я рассказал ему о том, что произошло.

– Что ты собираешься делать? – спросил он.

– Ты и сам прекрасно знаешь.

– Я этого боялся.

И вот, когда я осматривал Бетти, в комнату вошел Морри и встал в ногах ее постели. Я набрал три кубика настойки в шприц, а потом развернул Бетти.

– Дэвид, я запрещаю тебе это, – резко заявил крестный.

– Мне очень жаль, Морри, – ответил я и сделал укол

Когда Бетти открыла глаза, я наклонился и поцеловал ее – и в тот же миг мне на плечо легла тяжелая рука Морри. На этот раз его пожатие было ледяным.

– Мне тоже, – сказал он.

…Потом в полнейшем молчании мы шли по тусклому коридору, а вокруг нас тени вели свой бесконечный танец. Я припоминаю, что мы двигались среди монохромных кусочков моего мира и мира Морри, под землей, среди пещер и тихих водоемов. Я понял, что мы прибыли на место, когда увидел туннель с бесконечными рядами свечей вдоль стен. Вскоре мы уже стояли в центральном гроте, где столько раз играли в шахматы и выпили множество чашек горячего шоколада.

Теперь я снова ощущал свое тело. Эхо моих шагов разносилось по пещере. И я опять почувствовал леденящую руку у себя на плече.

Тени отступили в сторону, словно кто-то отодвинул занавес.

Морри провел меня через грот, вверх по коридору, а потом вниз по узкому холодному туннелю, в котором я никогда раньше не бывал. Я был слишком горд, чтобы спрашивать, куда он ведет меня – и тем самым первым нарушить молчание.

Наконец мы остановились, он отпустил мое плечо.

Засунув руки в карманы, я взглянул туда, куда указывала его рука, но сначала не понял, на что должен смотреть.

Мы находились перед стеной, в нишах и на выступах которой стояло множество свечей. Тут только я заметил, что одна из них намного короче, чем другие, ее огонь уже начал мерцать; не вызывало сомнений, что скоро она догорит.