Заря генетики человека. Русское евгеническое движение и начало генетики человека - Василий Бабков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У Петра Васильевича и Марьи Ивановны Петровых, кроме матери Л. М. Леонова, было еще две старших дочери. Старшая – Надежда Петровна Кульчицкая – вдова, была замужем за белостокским чиновником, имела двух детей, из которых младший сын был слабым, рахитиком, болезненно религиозным, вообще ненормальным; умер в 1916 году 25 лет от роду. Ее вторая сестра, Екатерина, была также психически ненормальной. Порой отказывалась от пищи, откладывала ее для мышей, которых очень любила. Прорицала, ее считали блаженной. Умерла в 1902 году.
Мы видим здесь яркую картину постепенного выдвиженчества двух семей. В некоторых ветвях они до сих пор тесно связаны с крестьянством. Но другие ветви, начиная с третьего поколения, переходят в город и прочно здесь устраиваются. Старшие Петровы еще старой веры, крепкие, физически здоровые, даже могучие люди, хотя с большой склонностью к алкоголизму. Окружающая среда дает только один способ выдвинуться – торговлю, которая и выводит их в город. Но даже у оставшихся в деревне членов семьи Петровых мы видим высокое развитие интеллектуальных способностей – развитие центра речи и логического мышления. Оно сказывается в их ранней грамотности – еще Петр Дорофеевич Петров, крепостной крестьянин начала XIX века, грамотей, пишет и получает письма. Его внуки и правнуки любят книгу: читают газеты, следят за политикой; Андрей Васильевич – «олимпийский дядюшка», его сын, Василий Андреевич-деревенский атеист, читающий Ренана. Дочь, Ольга Андреевна, на полевых работах занимает подростков, декламируя им на память лучшие произведения Пушкина. Отец Л. М. Леонова сам писатель, поэт и революционер, редактор газеты, председатель Суриковского кружка. Если бы эта семья развивалась в другой среде, то, может быть, многие члены ее достигли бы широкой известности и сумели бы в более совершенной форме проявить в фенотипе свой ценный генотип. Для евгениста эта родословная представляется не менее богатой с генотипической точки зрения, чем помещичьи дворянские семьи, давшие крупных талантов. И нам отнюдь не приходится удивляться тому, что в последних поколениях она дает нам такого талантливого своеобразного молодого писателя, как Л. М. Леонов, и женщину-доцента А. В. Петрову. Может быть, генотипно они и не более одарены от природы, чем некоторые из их близких предков, но развились они в иных условиях, в иной среде, более благоприятной для фенотипного проявления их генотипа.Алкоголизм многих старших членов родословной является как будто не причиной, а следствием неполного проявления ценных наследственных способностей. Когда могучая физическая сила и высокий интеллект не могут найти в окружающих их условиях сколько-нибудь полного применения, их избыток находит выход в алкоголизме. Несколько случаев психической ненормальности, в особенности в семье Петра Васильевича Петрова (IV, 14 и V, 14), по-видимому, никакого отношения к алкоголизму П. В. не имеют: он начал пить после рождения младшей дочери. В этом отношении родословная Петровых – Леоновых напоминает родословные всех крупных талантов, не исключая А. С. Пушкина и Л. Н. Толстого, в семьях которых мы ведь также наблюдаем психически больных. С точки зрения генетики это обстоятельство легко находит себе объяснение: гены, необходимые для развития психического таланта, в известных комбинациях с другими генами создают генотип психически больного.
VI
В заключение привожу краткие сведения по родословным некоторых писателей, выдвиженцев нового времени. Я пользуюсь главным образом сборником автобиографий современных русских писателей, изданным изд-вом «Современные проблемы», Москва, 1926.
Приходится очень пожалеть о том, что большинство авторов, принявших участие в этом сборнике, совершенно не знакомо с задачами евгеники и проблемой наследственности. Большинство из них в своих автобиографиях ограничивается рассказами об индивидуальном развитии своего фенотипа. Какой-нибудь учитель, научивший грамоте, писатель, оказавший влияние своими произведениями, представляются этим авторам гораздо более заслуживающими упоминания, чем их родители, передавшие им самое ценное – гены. Во многих биографиях родители вовсе не упоминаются. Иногда мельком отмечается, что отец был «крестьянин», а о матери в большинстве случаев – ни слова. Только в редких случаях писатель говорит о своем деде, и такие биографии особенно интересны, несмотря на краткость. Вот что сообщает, напр., о своем происхождении С. Т. Григорьев:
...«Мой прадед – Патрикий – «царев ямщик», приписан был к Хотиловскому Яму – в молодости: балагур, гусляр и песенник, под старость – знахарь и колдун. Куженкина деревня на Петербургском шоссе до сей поры помнит Патрашку-колдуна и зовет нас, его потомков, Патрашкиными. Дед мой, Григорий Патрашкин, в навигацию ходил за водолива (лоцмана) на барках Тихвинской системы по «канавам», в другое время плотничал. Пловец отличный и рыбарь: с острогой, ночью, с лодки, при костре. Отец мой, Тимофей Григорьев, был паровозным кочегаром на Рыбинской дороге, откуда, уже будучи женат на моей матери, Марине, дочери путевого сторожа, Андрея Будки (у Бологого), перешел на постройку Сызранско-Моршанской дороги; тут он получил паровоз, и, в должности машиниста, ездил на нем 25 лет, сделав за это время около 500 000 километров, т. е. обогнув 15 раз землю по экватору. В год своего 25-летнего юбилея отец мой попал под паровоз и, получив тяжелое увечье, оставил службу. Он был страстный читатель и с непонятной мне тогда гордостью говорил, что на его учение было в итоге истрачено на копейку бумаги и на грош гусиных перьев».
Любопытна также автобиография Всеволода Вяч. Иванова:
...«Родился в поселке Лебяжьем Семипалатинской области на краю Киргизской степи – у Иртыша. Мать, Ирина Семеновна Савицкая, родом из ссыльно-каторжан польских конфедератов, позднее смешавшихся с киргизами. Отсюда мое инородческое, да и у всех сибирских казаков много монгольского. Отец, Вячеслав Алексеевич, «незаконнорожденный» сын туркестанского генерал-губернатора (фамилию запамятовал, кажется, Кауфман) от экономки Дарьи Бундовой. Отец воспитывался в приюте, оттуда бежал и стал приисковым рабочим. Позднее он самоучкой сдал на сельского учителя, – он знал семь восточных языков, но его судьба неудачна случайно – молодого совсем его убил брат мой Палладий».
Это не единственный случай «незаконного рождения» в рассматриваемом сборнике. Д. А. Крептюков рассказывает о себе:
...«Мать – покрытка. Сынок – безбатченко. Сначала – учитель – не то дьяк из кладбищенской церкви, не то тот самый, на долю которого лампадки тушить доставалось. Детские игры – на левадах, в лесках, в ярах под Сквирой. Беспримерный, безгранично любимый Вакула Выхрестенко – друг и товарищ буйного детства. Мать – мелкая поденщица, промышлявшая стиркой, перед праздничным варевом, работой на огородах».
Кто отец, конечно, неизвестно. Немного известно о родословной поэта Сергея Есенина. Его отец был бедный крестьянин, а семья многочисленная, и поэтому Сергей с двух лет был отдан на воспитание довольно зажиточному деду со стороны матери. О деде сам он дает такой отзыв:
...«Это был удивительный человек. Яркая личность, широкая натура, «удивительный мужик». Дед имел прекрасную память и знал наизусть великое множество народных песен, но главным образом – духовных стихов…»
И далее:
...«Дед мой, замечательный человек, был старообрядческим начетчиком. Книга не была у нас совершенно исключительным и редким явлением, как во многих других избах. Насколько я себя помню, помню и толстые книги в кожаных переплетах. О воспитании внука дед говорил: «Плох он будет, если не сумеет давать сдачи». И то, что я был забиякой, его радовало. Вообще крепкий человек был мой дед. Небесное – небесному, а земное – земному. Недаром он был зажиточным мужиком».
Про бабушку свою (мать матери) он рассказывал следующее:
...«Бабка, которая меня очень баловала, была очень набожна, собирала нищих и калек, которые распевали духовные стихи. С восьми лет бабка таскала меня по разным монастырям, из-за нее у нас вечно ютились всякие странники и странницы».
Характеристика обоих родителей матери, конечно, скудная, но все же можно заключить из нее, что дед был выдвиженцем.
Я счел возможным привести эти немногие данные в надежде, что написанные мною строки обратят на себя внимание наших выдвиженцев. Может быть, пока еще не поздно, они постараются собрать, сведения о своих ближайших предках и сами сравнят их с окружающей средой: были ли они рядовыми или выдвигались из среды по уму и характеру? Очень важно при этом обратить внимание на характеристику родителей матери. Это не случайность, что у М. Горького и дед и бабка со стороны матери были такими замечательными выдвиженцами, что дедом Кравковых по матери был Кавелин, что Есенин выдвигает также родителей своей матери. Генетики знают, что только мать, а не отец, передает своему сыну X -хромосому, которую сама она получила от отца или матери. С этой X -хромосомой она передает сыну иногда тяжелые наследственные заболевания, как, напр., кровоточивость – гемофилию, а вместе с тем, вероятно, и многие высокие душевные качества, способности, таланты. И так как эти способности обычно проявляются особенно ярко в фенотипе мужчин, то внук нередко бывает наиболее похож на отца своей матери. Рассмотренные нами генеалогии выдвиженцев ярко характеризуют богатство русской народной массы ценными генами. Отец, мать, оба деда и бабка М. Горького, мать, а может быть, и отец Кравковых, дед и бабка Есенина – все были незаурядными, высоко одаренными от природы людьми. В жизни своей они проявили лишь в слабой степени свои наследственные способности, и в этом виновата внешняя среда: крепостнический строй царского абсолютизма не дал возможности этим ценным генотипам облечься в соответствующую фенотипную форму. Мы видим здесь особенно наглядно огромное значение социальной среды, гальтоновского принципа «nurture». Перед современной социальной гигиеной, приобретающей в настоящее время в СССР широкое распространение, стоит огромная благодарная задача: дать возможность выжить и в полной мере физически развиться рождающимся детям. Если бы во времена, когда создавалась семья бабушки М. Горького, социальная гигиена в области охраны материнства и младенчества была поставлена на большую высоту, не умерли бы 15 детей из рожденных ею 18, и, может быть, теперь род Кашириных гордился бы не одним Максимом Горьким. Его братья и сестры, братья и сестры Ф. И. Шаляпина также погибли от недостатка ухода; это вина социального строя того времени. И Горький, и Шаляпин, и Есенин не получили школьного образования, соответствующего их высоким способностям. Может быть, благодаря их исключительной одаренности они дали нам из-за этого не меньше, чем дали бы в том случае, если бы им удалось нормально закончить среднюю и высшую школу. Но при меньшей природной одаренности они без хорошей школы могли бы фенотипически недоразвиться. Может быть, двоюродный брат Горького, А. М. Каширин, при других условиях, при других школах, не остался бы бродягой, а нашел подходящее место и оказался бы фенотипно полезным человеком. Было бы величайшим преступлением со стороны евгеники недооцениватъ огромного значения социальной гигиены, физической культуры и воспитания. С точки зрения евгеники каждый социальный строй оценивается прежде всего в связи с тем, в какой мере он обеспечивает полное фенотипное проявление всех ценных наследственных особенностей генотипов. Что касается генотипного состава русского народа, то рассмотренные нами генеалогии убеждают нас, что он обладает очень хорошими генами. Не из отобранных слоев интеллигенции, аристократии и крупной буржуазии вышли Горький, Шаляпин, Кравков и Есенин, а из глубины народных масс. Оказалось, что нам не приходится для объяснения ценности их генотипов прибегать к гипотезе их возникновения мутационным порядком. Их генотипы – лишь счастливые комбинации генов, широко рассеянных в массах русского народа. Основные наследственные способности гения – энергия, работоспособность, предприимчивость, творчество в связи с физическим здоровьем и выносливостью – являются характерными для значительного % народных масс и закреплены длительным отбором в борьбе за существование в течение тысячелетней истории. Гены, усиливающие развитие мозгового центра речи и связанных с ним способностей логического мышления в его разнообразных оттенках, практически, может быть, не очень высоко оценивались в главной массе крестьянского населения, и несложный обиход крестьянского хозяйства не давал носителям этих генов возможности проявить их фенотипно в достаточно яркой форме, Если носители этих генов обладали одновременно и ценными генами темперамента – энергией и предприимчивостью, – они уходили в город, создавая здесь прежде всего городскую интеллигенцию. Обособление так наз. высших классов – аристократии, духовенства, буржуазии и городской интеллигенции – путем отбора из общей, главным образом крестьянской и рабочей, массы населения у нас началось лишь в очень недавнее (по биологическому летосчислению) время. Биологически эти «высшие» классы были обособлены от крестьянской массы далеко не полно и благодаря смешанным бракам (по большей части, конечно, юридически «незаконным»), гены – усилители мозгового центра речи и высших способностей логического мышления – непрерывно вливались обратно в породившую их крестьянскую массу. Вероятно, немало незаконнорожденных детей оставили А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, А. Герцен и Л. Н. Толстой во времени их бурной молодости, когда они, по выражению А. С. Пушкина, «приносили жертву Бахусу и Венере, волочась за хорошенькими актрисами и субретками» и, конечно, также за крестьянскими красавицами [100] . Такие краткие связи быстро ими забывались, и они сами при жизни могли не знать, что у них есть дети, может быть, крепостные крестьяне, как не знал Нехлюдов в «Воскресении», что от него родился ребенок. Много влилось в русское крестьянство и инородческой крови, напр., в 1812 году, когда пленные французы с их высоко развитыми центрами речи распространялись по всей России, доходили даже до Балахны, родины деда и бабки Горького. Крепки были цепи, сковывавшие в течение веков русское крестьянство, и высока была стена, отделявшая его в социальном смысле от привилегированных классов. Но в биологическом отношении этой перегородки не существовало, и народная масса, богатая ценными генами темперамента, все время впитывала в себя и гены – усилители высших интеллектуальных способностей. Поток выдвиженцев – талантов и гениев, идущий из глубины русской народной массы, показывает, что она обладает драгоценным «генофондом».
