Борис Годунов - Александр Боханов

На Соборе были представлены практически все основные группы населения: более ста человек из лиц духовного звания, не менее двух десятков бояр, около двухсот придворных чинов, горожан и московских дворян до ста пятидесяти человек, и «тяглых людей», но не крестьян — несколько десятков. Это был весьма представительный форум «Земли Русской», самый представительный из всех, имевших место ранее.

17 февраля 1598 года Собор «единомысленно» решил: Царём всея Руси должен стать Борис Годунов. Очень важный процедурный момент: никакой «дискуссии», «прений» на Соборе не возникало. Патриарх огласил своё слово, назвал самым достойным претендентом Бориса Годунова, а остальные чуть ли не хором подхватили: «И наш совет и желание то же».

Конечно, были какие-то неясные слухи о «недостойности» претендента на престол. Кланы Романовых и Шуйских вряд ли готовы были принять безоговорочно подобный выбор. Романовы потому, что имели кровнородственную связь с «Домом Рюрика», были «в первой чести», а Шуйские в силу своего родового тщеславия и старых «обид» на Годунова. Как признавал позже «Новый летописец», «князья Шуйские одни не хотели (избирать) его на Царство; познав его, что быть от него людям и себе гонению; они же потом от него многие беды и скорби и утеснения приняли»^^^. Какие «беды и скорби» испытали Шуйские при Царе Борисе Годунове, так навсегда и осталось тайной.

Имелся только один случай опалы, связанный с боярином Иваном Петровичем Шуйскими — личным врагом Бориса Годунова. В 1588 году за соучастие в антицарском заговоре («брачное дело») он был арестован, сослан в Кирилло-Белозерский монастырь, там пострижен и умер в 1588 году при невыясненных обстоятельствах в своей келье от «угара».

В то же время братья — Василий (1552–1610) и Дмитрий (1560–1612) Шуйские — находились в «большой чести» и, можно сказать, благоденствовали при Фёдоре Иоанновиче и при Борисе Годунове. Подвергшись в 1586–1587 годы кратковременной опале, они при поддержке Бориса Годунова быстро восставили свои статусные позиции в высшем эшелоне власти.

Старший Василий, боярин с 1584 года, в 1591 году вёл следствие по делу Царевича Дмитрия; в том же году введён в Боярскую Думу. После этого был воеводой новгородским. Первый воевода полка правой руки в армии Мстиславского в Крымском походе к Серпухову в 1598 году.

Дмитрий Иванович Шуйский, боярин с 1586 года, в 1591 году введён в Боярскую Думу, в 1591 году в Большом полку против крымских татар у Коломенского при Фёдоре Ивановиче Мстиславском и Борисе Годунове. «Первый воевода» передового полка против крымцев в Серпухове в 1598 году. Воевода Большого полка против Лжедмитрия в 1604 году.

Однако выступить против общего настроения и в Москве, и в государстве родовые боярские кланы не посмели, но при этом от закулисной деятельности не отказались. Патриарх Иов потом с грустью признавал, что он после смерти Фёдора Иоанновича и вступления на престол Бориса Годунова испытал «озлобление и клеветы, укоризны, рыдания и слёзы» от людей, тайно противодействовавших ему в желании видеть Царём Годунова^^^.

Слухи слухами, но подавляющее большинство видело многолетнюю государственную деятельность Бориса Годунова, которая несомненно была «благоутешной». В своё время в литературе была распространена точка зрения, что состав участников Собора был «подтасован» Борисом Годуновым. Однако подробный анализ состава соборян, приведённый известными историками В. О. Ключевским и С. Ф. Платоновым, развеял подобные предубеждения.

«Вглядываясь в состав Собора, — заключал С. Ф. Платонов, — мы заметим, что на Соборе было очень мало представителей многочисленного класса рядовых дворян, в котором привыкли видеть главную опору Бориса, его доброхотов. И наоборот, придворные чины и московские дворяне, то есть более аристократические слои дворянства, на Соборе были во множестве. А из этих-то слоёв и являлись, по нашим представлениям, враги Бориса. Стало быть, на Собор не прошли друзья Бориса и могли пройти в большом числе его противники.

Многие потом, что называется, готовы были «кусать себе руки », но изменить уже ничего было нельзя. Как горился много лет спустя в своём «Временнике» дьяк Иван Тимофеев, подписавший среди прочих «Утверждённую грамоту» об избрании Бориса Годунова, тогда «мы все были виноваты».

Указанная Грамота, обосновывавшая право Бориса Фёдоровича на Царство, была составлена по инициативе предусмотрительного Патриарха Иова, чтобы всё было «впредь неколебимо, как во утвержденной грамоте написано». Первопатриарх, очевидно, слишком хорошо знал свою паству, особенно из числа родовитых и именитых, пытаясь связать всех письменным клятвенным обещанием.

Грамоту подписали все высшие и прочие чины Русского государства, где клялись именем Божиим в верности Царю Борису Фёдоровичу. Эта так называемая «Подкрестная запись на верность службы Царю Борису Фёдоровичу» начиналась словами: «Целую Крест Государю своему. Царю и Великому князю Борису Фёдоровичу, всея Руси Самодержцу, и его Царице и Великой княгине Марье, и их детям. Царевичу Фёдору и Царевне Оксинье (Ксении. — А.Б.), и тем детям, которых Государям впредь Бог даст...» Давшие клятву обязывались «служит и править во всём без всякой хитрости », не жалея живота своего, а «иначе не будет мне Божией милости »^^^.

Через несколько лет все так же дружно, как подписались, от этой клятвы отреклись, а в антигодуновских летописных сводах об этой Грамоте или вообще не говорится, или упоминается вскользь. Ведь та подпись — дело добровольное, дело открытой и чистой совести; никто не принуждал, никакой «ужасный » Малюта Скуратов с обнаженным мечом за спиной не стоял. Принесли клятву перед Лицом Божиим, а потом предали, став клятвопреступниками. Некоторые объясняли, что они в 1598 году «не ведали», что руки Бориса «обагрены кровью младенца», о чём они узнали позже. Но ведь ничего подлинного же не установили; распространились лишь туманные слухи и голословные утверждения.

Просто «первым мужам державы Российской» «не нравился» Борис Годунов, подавлявший их и своим умственным превосходством, своей энергией и трудолюбием, заставляя «толстопузых» работать не тогда, когда хочется, а когда надо, каждодневно служить Государю, а следовательно, и России. В этом и заключена первооснова всей истории возникновения и распространения антигодуновских настроений, вызвавшая все последующие отречения и клятвопреступления...

После решения Земского собора, который правильнее называть земско-церковным. Патриарх три дня —18–20 февраля — служил молебны в Успенском соборе, чтобы Бог даровал России Царя Бориса Фёдоровича. На третий же день после молебна вместе с духовенством, боярами и множеством народа, несшим кресты и иконы, в том числе и самые чтимые — Богоматери Владимирской и Донской, Патриарх направился в Новодевичий монастырь^^"* с прежней просьбой к царице-инокине и брату её от лица всей Русской Земли.