Борис Годунов - Александр Боханов

«А Симеон был на Москве год, именовался Великим князем все Руси. Потом Царь и Великий князь Иоанна Васильевич всея Руси воспринял скифетр Российского Царствия и облачился в царскую багряницу и венец и диадему на себя возложил, как и было прежде. А Симеону дал в удел Тверь, да Торжок, и велел его писать: “Князь Великий Симеон Бекбулатович Тверской” »^^^

Здесь не время размышлять о тот, почему Первый Царь устроил подобную декоративную властную «рокировку». Убедительного ответа до сих пор не существует, из книгу в книгу кочуют исключительно умозрительные «версии ». В данном случае важно только подчеркнуть, что «Князь Тверской » Симеон титул и земли потерял при Борисе Годунове, а в 1606 году был пострижен в Кирилло-Белозерском монастыре под именем Стефана.

Жак Маржерет описывает историю Симеона при Годунове следующим образом: «В день своего рождения, которое празднуется во всей стране с великим торжеством. Царь порадовал сосланного Царя Симеона, дав ему надежду скорого освобождения; при этом прислал ему при своём письме испанского вина.

Симеон и служитель его, выпив это вино за царское здоровье, оба в короткое время ослепли; Царь Симеон слеп и сейчас. Я слышал об этом из собственных его уст»^^^.

За достоверность этой истории никто поручиться не может. Реально же в 1598 году Симеон никакой конкуренции Борису Годунову составить не мог; да его никто всерьёз и не воспринимал как «правопреемника»...

Если рассмотреть существующий список боярской аристократии, принявшей участие в подписании «Утвержденной грамоты» февральского Собора 1598 года об избрании Бориса Годунова Царём^^, то картина будем следующей. Первый «по чести» боярин Б. Ф. Годунов в списке не значится. В перечне членов Государевой Думы фигурирует ещё семнадцать лиц, распределённых в очередность «по чести ». Князь Фёдор Иванович Мстиславский, князь Василий Иванович Шуйский, конюший боярин Дмитрий Иванович Годунов, князь Фёдор Михайлович Трубецкой, боярин и дворецкий Степан Васильевич Годунов, боярин Иван Васильевич Годунов, князь Дмитрий Иванович Шуйский, Богдан Юрьевич Сабуров, князья Никита и Тимофей Романовичи Трубецкие, Фёдор Никитич Романов, князь Михаил Петрович Катырев-Ростовский, Александр Никитич Романов, князь Иван Михайлович Глинский, князь Александр Иванович Шуйский, князь Борис Камбулатович Черкасский и князь Василий Карданукович Черкасский.

Здесь представлено девять аристократических фамилий, которые все почти в каком-то колене имели родственные слияния и матримониальные переплетения. Вот, собственно, та русская властная элита, которая наличествовала в Москве на исходе XVI века.

Самыми близкими к царскому роду Рюриковичей являлись Романовы, Никитичи: Фёдор (будущий Патриарх Филарет) и Александр. Они приходились двоюродными братьями Царю Фёдору Иоанновичу. Их отец, боярин Никита Романович Захарьин-Юрьев, брат первой жены Царя Иоанна Васильевича Анастасии, был «в большой чести » у Грозного. Перед смертью в 1586 году боярин Никита Романович завещал опеку над своими детьми Борису Годунову, а потому они неизменно входили в «партию » Годуновых. Разрыв между Годуновыми и Романовыми произойдёт в самом начале XVII века, но в 1598 году они — верные сторонники Годунова. Никаких властных амбиций бояре Романовы в период избрания Бориса Годунова не демонстрировали; во всяком случае, таковые не были нигде отражены. Позже возникли некоторые «разговоры», но в период избрания Годунова о них ничего слышно не было.

Второй «по чести» после Бориса Годунова член Государевой Думы князь Фёдор Иванович Мстиславский, как уже ранее говорилось, не имел никаких властных амбиций, предпочитая роль влиятельного слуги при повелителе. К тому же он вёл своё родословие от литовского князя Гедимина^^ что не могло вызвать расположение Патриарха и клира, так как Литва относилась к числу давних врагов Москвы, да к тому же ещё и «отдалась» Католичеству.

Что касается давних возмутителей спокойствия князей Шуйских, то хотя они и причисляли себя к Рюриковичам, но в очень дальнем колене и по степени родственной близости с «царским древом » состязаться с Борисом Годуновым не могли. К тому же Дмитрий Шуйский приходился свояком Борису Фёдоровичу; оба были женаты на дочерях Малюты Скуратова.

Сабуровы, как и Вельяминовы, приходились родственниками роду Годуновых — за единого предка у них считался мурза Чет, в Православии Захария; они неизменно поддерживали Годунова. Среди «соборян» 1598 года Сабуровых насчитывалось 11 человек, а Вельяминовы имели 20 представителей.

Пятнадцатый «по чести» боярин князь Иван Михайлович Глинский (ок. 1540–1602) был двоюродным братом Царя Иоанна Грозного и свояком Бориса Годунова; он был женат тоже на дочери Малюты Скуратова и всегда был в «партии» Бориса Годунова. Как и Мстиславский, никаких властных претензий на Царский Венец не демонстрировал. Его невозможно зачислить к противникам Бориса Годунова.

Князья Черкасские — Борис и Василий — числись потомками турецкого военачальника Мамелюка Инала — владетельного князя Большой Кабарды; он умер в 1453 году. На его правнучке, принявшей Православие княжне Марии Темрюковне (1545–1569), был вторым браком в 1561 году женат Иоанн Грозный. Единственный их ребёнок Царевич Василий Иванович умер в двухмесячном возрасте в мае 1563 года. Князь Борис Черкасский приходился родным дядей Марии Темрюковне и был женат на Марфе Никитичне Романовой. Его родственник Василий Черкасский был женат на дочери князя Ф. И. Мстиславского. Оба князя приняли Православие уже в зрелом возрасте и силу этого никаких шансов на престол иметь не могли.

В общем и целом Годунов имел неоспоримые преимущества в Боярской Думе, где никто не посмел, даже если бы и хотел, бросить вызов всесильному конюшему. На его стороне были родственные связи в высшем эшелоне власти, его успешная административная деятельность, безусловная поддержка Патриарха, трехвековая преданность Годуновых Православию, благочестие самого Бориса Фёдоровича, ну и, конечно же, огромное личное состояние, позволявшее Годунову «кормить» и «привечать » многих людей, не прибегая к казенному карману. Совокупности подобных преимуществ не имел никто из прочих лиц, которые теоретически, в силу своих родовых достоинств, могли бы проявить претензии на верховную власть.

У немца-наёмника Конрада Буссова (1552–1617), обретавшегося в России с 1601 по 1612 год, приведена неизвестно откуда взявшаяся легенда о целенаправленной закулисной деятельности в пользу Бориса Годунова. Вот что этот ландскнехт^^^ оказавшийся в России через несколько лет после событий 1598 года,написал:

«После смерти Царя Фёдора Иоанновича вельможи стали раскаиваться, что они столь долго отказывались от скипетра, и сильно досадовать на то, что правитель (Годунов. — А,Б.) поспешил его схватить. Они начали, в укор ему, говорить перед народом о его незнатном происхождении и о том, что он не достоин быть Царём. Но всё это не помогло. Тому, кто схватил скипетр, выдался удачный год, он удержал то, что взял, и в конце концов был повенчан на Царство, хотя знатные вельможи, толстопузые московиты, чуть ли не лопнули от злости. А всё потому, что правитель и его сестра Ирина, вдова покойного Царя, вели себя очень хитро. Царица тайно призвала к себе большинство сотников и пятидесятников города, прельстила их деньгами, многое им пообещав, и уговорила их, чтобы они побуждали подчинённых им воинов и горожан не соглашаться, когда их созовут для избрания Царя, ни на кого другого, кроме её брата...