Есенин - Виталий Безруков

— Отсюда и приглашение в Кремль, обещание всяких благ и возможность издания собственного журнала, не вспомню названия, — уже с увлечением продолжил он.

— Он мечтал организовать альманах крестьянских писателей «Россияне», — подсказал Хлысталов.

— Да! Правильно, «Россияне». Вот видишь! Вроде бы все в порядке! Есенин приручен! «Божья дудка» — будет дудеть музыку, какую закажет Троцкий. И вдруг — хер вам!.. «Страну негодяев» не желаете? И Троцкого — прототипом Чекистова (Лейбмана). Все отношение Есенина к Троцкому-политику предельно ясно: Троцкий — главное действующее лицо «Страны негодяев», Троцкий — главный негодяй. Есенин припечатал его на все века! Да как написано гениально! Такое прощается?.. Написанное пером не вырубишь топором, а? Написанное не вырубишь, зато буйную голову можно срубить топором… Вот тебе и заказчик! И не ломай больше голову… успокойся! — Велинов снисходительно улыбнулся, как опытный педагог, завершивший лекцию под аплодисменты аудитории. Он тронул шофера за плечо и приказал: «Приехали! Сейчас налево. Все вылезаем, Леша! Попаримся! Я тебе еще, Эдик, кой-какие мысли подарю по поводу Якова Блюмкина, — пообещал Велинов, когда они вылезли из машины и поднялись по ступенькам неказистого с виду здания, расположившегося в глубине двора. — Замечательно мерзкая личность был, отморозок, как сейчас говорят, — убить человека для него было развлечением, острым ощущением, чтобы нервы пощекотать…»

Дверь, когда они подошли к ней, распахнулась, точно их ждали. Навстречу вышел хозяин, к которому вполне подходила оценка, которую Велинов дал Блюмкину. «Замечательно мерзкая личность, — подумал Хлысталов. — А ведь я тебя где-то встречал…» Но память сыскаря, привыкшего фотографически запоминать людей и обстановку, на сей раз не пришла ему на помощь.

— Здравствуйте, Алексей Николаевич! Сегодня вы припозднились, — по-лакейски засуетился хозяин, подобострастно заглядывая гостям в глаза.

— Что, кто-то уже опередил? — нахмурился Велинов.

— Что вы, Алексей Николаевич! — испугался хозяин. — Ваш день неприкосновенный, вы же знаете! Проходите, раздевайтесь! Простите, Алексей Николаевич, отдыхать будете как обычно, полный ассортимент? И массаж? — покосился он на Хлысталова.

— Да, все по полной программе…

Они вошли в просторный зал. В углу, в камине потрескивали дрова, по стенкам стояли мягкие диваны. Стены, обитые тонированной вагонкой, были увешаны картинами, по большей части эротического характера. Недалеко от камина стоял большой деревянный стол с фруктами и всякой легкой закуской. Кучками стояли бутылки. Спиртное: водка, коньяк, шампанское в ведерке со льдом — в центре. Разные прохладительные напитки на одном конце стола, а пиво на другом. Был тут и бильярдный стол, и еще что-то, чего Хлысталов еще не успел разглядеть. Все это утопало в легком полумраке. Откуда-то лилась успокаивающая музыка.

— Прошу прощения, Алексей Николаевич, а товарищу вашему такой же массаж? — поинтересовался хозяин.

Велинов рассмеялся:

— Массаж обязательно… только щадящий. Предупреди там… а то сердце у друга моего не выдержит еще, чего доброго.

Хозяин, услышав про сердце Хлысталова, напрягся, что-то соображая. В глазах появился хищный огонек, который он постарался скрыть за улыбкой, больше напоминающей волчий оскал. И опять Хлысталову показалось, что он, кажется, видел уже эти желтые глаза.

— Напитки традиционные. Или что-то заказать персонально? — перевел взгляд на Велинова хозяин заведения.

— Ты чего хочешь, Эдик? Может, виски? Ты скажи, он все принесет.

— Да нет, я водки простой выпью… немного… После бани, говорят, укради, но выпей! — Хлысталов посмотрел пристально на хозяина.

— Как прикажете, товарищ полковник. Водка на столе… охлажденная… — отвел бегающий взгляд хозяин. — Желаю приятно отдохнуть! — Он повернулся и стремительно вышел.

— Откуда он знает, что я полковник? — удивился Хлысталов. — Я же в штатском.

Велинов пожал плечами:

— Может, встречал когда этого пройдоху. Следствие вел… ты же мент со стажем…

— Возможно, — согласился Хлысталов. — Баня эта вашего ведомства, что ли?

— Курируем, — уклончиво ответил Велинов. — Мы тоже люди-человеки. И нам ничто человеческое не чуждо!

Он разделся, побросав свою одежду прямо на диван, накинул на плечи большую простыню и надел шлепанцы. Хлысталов последовал его примеру.

— Ну, следуйте за мной, полковник, — шутливо приказал Велинов. Хлысталов засмеялся, глядя на его тучную фигуру. В бане все равны, все голые, все просто человеки!

— А у тебя-то как со здоровьем, Леша? Ты же старше меня, — поинтересовался Хлысталов, когда они пошли по коридору, устланному ковровой дорожкой, мимо тренажерного зала с разными спортивными снарядами и двух массажных комнат, задернутых глухими шторами.

— Возраст не годами измеряется, а жаждой жизни! — бодро ответил Велинов, пропуская Хлысталова в следующую дверь.

Зал, в который они вошли, был весь облицован бледно-голубым кафелем. Там находилось несколько бассейнов разной величины и глубины. Над одним даже была сооружена небольшая вышка для прыжков в воду, а сама вода была подсвечена разноцветными огнями. Хлысталов восторженно покачал головой:

— Живут же люди! Это зачем же столько бассейнов?

— Большой — поплавать и понырять. — Велинов сбросил простыню, вошел в душевую кабинку и включил воду. Хлысталов занял другую кабинку.

— Рядом, поменьше, с синей подсветкой, — продолжал объяснять Велинов, пофыркивая и отплевываясь, — с ледяной водой, он сердечникам противопоказан категорически… Ну, а совсем неглубокий, где вода бурлит, это «джакузи»… Массаж водяной, всех частей тела! Здорово возбуждает! Ну, пошли! — Они снова накинули простыни и, открыв небольшую дверь, вошли в сауну.

— Ух ты! О-о-о! — простонал Хлысталов. — Вот это пекло! Сколько градусов? — прищурился он на термометр, висящий на стене. — Не вижу… Сто? Нет, вроде сто двадцать! Посмотри, — попросил он Велинова, усаживаясь на полку и подстелив фанерную дощечку.

— Сто градусов, — тоже прищурился Велинов, вглядываясь в шкалу, — а может, сто десять! У меня тоже старческая дальнозоркость! — закряхтел, он усаживаясь на фанерку рядом.

— Сколько надо сидеть… в этом аду? — Голос у Хлысталова от сильного жара стал низким, басовитым. — После такой бани мне можно дьяконом петь в соборе! — довольно заявил он.

— Говорят, так и ставили басы: в баню и на мороз, — посмеялся Велинов. — А ты из сауны в бассейн с ледяной водой, и будет у тебя бас протодьякона.

— Как прикажете, товарищ генерал, — шутливо пробасил Хлысталов и, немного помолчав, снова заговорил. — Ты понимаешь, Леша, версия «Троцкий заказал Есенина» уж больно прямолинейна! Если еще выставить Блюмкина исполнителем или организатором убийства, получается славно: жидомасоны убили антисемита Есенина!

— А может, так оно и было? — тоже погрубевшим голосом ответил Велинов. — Ведь все вершители революции были евреи.

— Не все, — не согласился Хлысталов.

— Ну, не все, так в большинстве…

— Сколько мы уже жаримся? Что-то сердце забарабанило… — Хлысталов слез с полки.

— Черт, заболтались!.. Иди окунись… А… я еще малость попотею…

Выйдя из парилки, Хлысталов пошел по коридору, бесшумно ступая босыми ногами по ковровой дорожке. Проходя мимо массажных комнат, он услыхал голос хозяина заведения: «Полкан он ментовский! Николаич сказал, сердце у него херовое, так что ты постарайся… выдай ему массаж, чтобы он сдох под тобой… иначе, блядь, я тебя… сама знаешь, что я могу сделать…». В ответ раздался женский смешок и шепот, который Хлысталов не разобрал, тяжелая бархатная штора, закрывающая вход в комнату, скрадывала звук. «Ни хрена себе, — мелькнуло у Хлысталова в голове, — да тут «малина»!»

Полковник Хлысталов в минуты опасности никогда не испытывал страха, который парализует волю человека, наоборот, адреналин, который в это мгновение в большом количестве поступал ему в кровь, заставлял сердце, мозг да и весь организм работать четко и слаженно. Вот и сейчас он отпрянул от шторы, быстро прошел в зал с бассейном и не раздумывая нырнул в «контрастный». Ледяная вода обожгла так, что у него перехватило дыхание, но через какие-то секунды организм притерпелся и Хлысталов почувствовал прилив сил. Энергично работая руками и ногами, он продолжал барахтаться в воде и тут четко вспомнил, где он видел этого хозяина в первый раз, когда вел громкое дело в Рязани. Тогда им была раскрыта целая шайка расхитителей госсобственности. Члены шайки были надолго упрятаны за решетку, а главарь даже получил «вышку». А этот хозяин — тогда еще молодой парень — обвинялся в убийстве, но вина его полностью не доказана была, а потому получил он, помнится, лишь несколько лет колонии общего режима. И во второй раз полковник встретился с ним у своего подъезда, за несколько дней до того, когда у него из квартиры похитили документы, связанные с делом Есенина.