Держись от меня подальше (СИ) - Сукре Рида

— Привет, родственник! — с порога поздоровался с хозяином квартиры Егор, освободившийся и сумевший выбраться к интересующему его индивиду только к вечеру.

— И тебе здравствуй, женишок, — иронично поддел его в ответ Шер, пожимая протянутую ладонь.

— В нашем городе есть понятие конфиденциальности? — вроде бы и не расстроившись, но всё же безрадостно и несколько обречённо поинтересовался Матвеев, который сам о своей женитьбе узнал лишь вчера поздней ночью.

Артём, уже ознакомленный с последними сплетнями (спасибо фанкиманам), лишь пожал плечами, пропуская гостя в квартиру:

— О чём ты вообще?

— Ну, например, о том, что о твоей женитьбе знают единицы, а о моей, заметь, ещё только планируемой, трещит весь город.

— Так уж и весь?

— А то. Меня уже даже ваш местный клерк Мартин поздравил.

Это было неоспоримым аргументом, так что Шеру не оставалось ничего другого, как согласиться:

— Да, ты теперь местная звездень. Даже братца моего затмеваешь, — услышав об Оливере, Егор поморщился, что не укрылось от глаз внимательного Артёма. — Он, кстати, с Соней встречается.

— Знаю. Но Сонька — девочка умная и сильная. Глупостей делать не будет, — к тому же он знал, что их отношения не настоящие, и Соне звезда не нравится от слова «совсем».

— Все мы глупы…

— Да она скорее сама доведёт его до клиники.

— В этом ты прав. Хотя к чему ты обо всём этом?

Шер удобно развалился на диване, Егор пристроился в кресле, и они наблюдали каждый из своего «окопа» за действиями другого. Артём в чёрной футболке, а Егор в белой, как два полководца воюющих армий, которые сами, несмотря на то, что конкурировали «пешками», были как бы даже дружными «королями».

Хороший блондинистый мальчик Артёмка с голубыми глазами VS тёмно-русоволосый сосредоточенный, как главарь сицилийской мафии, Матв. Они словно поменялись ролями, но это было лишь внешне. Внутри же каждый из них оставался самим собой.

— К чему? — задумчиво протянул брат Лены, теребя пальцами обшивку кресла. — А-то ты не знаешь как бы…

Шер знал. А потому опасения сероглазого (точно как у его малышки) кретина считал напускными.

— Ты, кажется, перегибаешь.

— Перегибаю? — вздёрнул брови вверх Егор.

— Да, Матв, — не испугался ни его тона, ни взгляда Шер. Он вообще не из пугливых.

— Человек умер, Артём! — казалось, его голос звенит подобно люстре из тысячи хрустальных элементов, шатающейся на ветру.

— Все умирают, — хмыкнул Шеридан. — Это закон природы. Циркуляция и прочая лабудень. Не мне посвящать тебя в основы биологии.

Не слушая его, Егор очень громко, пытаясь перекричать, заговорил о больном:

— Из-за него умер!

Охренчику последние слова резанули по уху, придясь не по душе. Он вскочил на ноги, машинально достал из кармана джинсов телефон, вновь автоматически промониторил его на наличие звонков/сообщений от Лены, но их не было. Хотя Шер не сразу сумел сфокусировать зрение, на его глазах образовалась пелена — Егор не имеет права судить человека со своего места. Откуда ему вообще знать, насколько тяжёлым был этот период жизни для самого Оливера.

— И он никогда об этом не забудет, поверь, — разделяя слова, словно смачно их выплёвывая, проговорил Артём, а затем направился на кухню освежиться.

Человеком он был эмоциональным, даже чересчур.

— Очень на это надеюсь, — надломленным голосом пожелал парень, сверля спину делавшего вид, что роется в огромном холодильнике, татуированного новоявленного родственника. — Но я не о нём пришёл поговорить.

— Я весь — внимание, — кинул на него заинтересованный взгляд Шер, вытащив порядком охлаждённое лицо из недр холодильника.

Он был даже благодарен Егору за то, что тот сменил тему. Защищать Оллика, когда он сам на него зол — не самое приятное занятие.

— Думаю, для тебя не секрет, о чём я хочу с тобой задушевно побалакать, — слова были вроде шуточными, но тон — серьёзный.

Шер решил не уменьшать дистанцию между ними и припарковал свою пятую точку на высоком табурете у кухонной стойки.

Лениного двойняшку он ничуть не боялся, да и в драке мог бы постоять за себя, но созерцать Егора издали казалось ему если не благоразумным, то в тысячу раз более удобным.

— Не секрет, — согласился он.

— Я тип серьёзный, ты знаешь, — Шер кивнул, — так что ограничусь угрозой. В общем, если сестрёнку мою обидишь, я тебя, — Егор выразительно приставил ладонь ребром к своему горлу. — Ясно?

«Обидишь», — крутилось в голове Артёма, у которого подобное, кажется, было уже привычкой. Сначала он поступал с ней так целенаправленно, а сейчас уже не мог контролировать ни себя, ни их отношения. И все же, выходит, что Матв не в курсе их семейных разладов и постоянных раздоров. Как ограничиться от того, природу чего не понимаешь? Сложный вопрос.

— Ты меня понял? — переспросил его Егор.

Артём ответить не успел (да и не спешил) — из своего скромного укрытия дала знать о себе Соня.

Она пришла буквально пару минут назад и только хотела постучать, как услышала чётко выговоренные Шерханом слова: «И он никогда об этом не забудет, поверь». Интерес родился раньше неё, и она тихонько приоткрыла входную дверь, которая — о чудо! — оказалась незапертой. Соня проскользнула в прихожую и, слившись со стеной, оставаясь незамеченной парнями, навострила ушки.

Далее Егор, как определила его по голосу Саннетт, выразил некоторые надежды, но она так и не поняла, о чём они говорят, и их разговор переключился на вездесущего Ленина. Её брат стал угрожать Шеридану, но тот ему ничего не отвечал. Молчал, как примерный партизан на гестаповском допросе. У Сони даже глаз задёргался — что он скрывает за своим молчанием? И тут она чихнула. Громко и смачно в пример сестре, чихание которой обычно становилось настоящим концертом в восемь или десять актов без антракта. Прятаться дальше не имело смысла, и она показалась им на глаза, но ни один из них и не подумал пожелать ей здоровья, оба парня одновременно оторвали взгляды друг от друга с воплями:

— Ты чего тут трёшься? — Шер.

— Какими судьбами? — Егор.

Девушка хлюпнула носом и невозмутимо ответила. Правдой:

— Подслушиваю.

— И много наслушалась?

— Достаточно, — скривила она мордашку.

Матвееву приход сестрёнки страшно не понравился:

— Ты зачем здесь?

Он не знал ответа, но о чём-то, определённо, догадывался, и эти догадки казались ему больной фантазией популярного сценариста мыльных опер.

— В гости пришла, — воззрилась она на брата честными глазами, Фунтик отдыхает.

— Зачем?

— Захотелось.

— Ты же знаешь, что Артём и Лена же…

— Что мы же с ней вместе! — резко перебил Егора, чуть не выболтавшего тайну, Шер.

Тот вопросительно округлил глаза, спрашивая взглядом: «Так она не знает?» Шерхан ему кивнул, мысленно отвечая, что знают лишь единицы, избранные. Парни никогда и представить себе не могли, что сумеют так легко общаться на языке жестов, да и никакому прорицателю бы не поверили, скажи он им это. Соня, например, на их телодвижения смотрела недоуменно.

— Я знаю, что вы вместе, — прервала она их игру в гляделки, и уставилась во все глаза на Охренчика, сама не зная, что хочет увидеть на его лице — может, сожаление или раскаяние, извинение, смущение? — что-то должно было быть, верила она.

Но тщательно исследуемое лицо парня окаменело, не выражая никаких чувств. Весь бурлящий вулкан эмоций, отчаянно рвущийся наружу, был закован в кандалы, не имея возможности вырваться. Словно личный врач-психиатр поставил ему укол с успокоительным, полностью замораживающим чувства.

Соня не видела того, что страстно желала увидеть, и это её отрезвляло, огорчая и обижая. Как он смеет делать ей больно? Он спокойно сменил одну сестру на другую, а совесть его при этом кристально чиста, ведь, зараза, не пользовался ей ни разу. Но больше у него нет права играть её чувствами. Раньше она охотно ему его предоставляла, позволяя всё, но всему приходит конец, карты перетасовываются, а роли меняются. Теперь и она может сделать ему больно, а потом… потом будь, что будет… Вернётся он к ней или же нет — уже не столь важно.