Отцы Ели Кислый Виноград. Первый лабиринт - Фаня Шифман

Готовьте материал. Всегда ведь может найтись кто-то, кто подхватит идею и присвоит себе. А если у этого кого-то имеются хорошие знакомые, к примеру, ещё из армии, или наверху, то… Сами понимаете… Что, если Зяма нас подслушал! Он же работает на Пительмана, известного, виртуознейшего ворюги идей. Никто не понимает, как он это делает, придраться не к чему, всё как бы чисто… Одна надежда, что Зяма не понял, о чём мы с вами говорили…» — «Кстати, Бенци, наверно, в Неве-Меирии… мы таки могли бы открыть маленький заводик по изготовлению руллокатов, — вставая, сказал Ирми. — Мой daddy мог бы этим заняться, он просто мечтает открыть в Арцене какой-нибудь свой бизнес. Но не в Эрании!» — «Наверно, в чём-то ты прав: в Неве-Меирии, растущем посёлке, найдётся место, и там будет легче всё это устроить… Желательно, если бы они готовый бизнес привезли из Америки, а здесь открыть как бы филиал». — «Потом обсудим. Ну, пошли…» Бенци Дорон подошёл к девочкам, более внимательно поглядел на Ширли и проговорил с улыбкой: «Ну, что, дочка Моти Блоха, нравится тебе у нас?» — «О-о-о!!!» — робко и восторженно выдохнула Ширли. Бенци добавил: «Ты и вправду очень похожа на отца, тебе этого не говорили?» — «Говорили, всё время говорят», — смущённо потупив глаза, пролепетала Ширли.

Бенци обернулся к близнецам: «Мальчики, извинитесь перед девочками и пойдём молиться Минху,» — и вместе с сыновьями последовал за Ирми с Максимом. Они направились на пустынный пляж, и туда же стекались мужчины и мальчики-подростки со всего правого склона Лужайки.

Девочки, не спеша, катили на коркинетах по тропке, огибающей пляж, где собрались мужчины на молитву. Ширли восторженно тараторила: «Мне уж-ж-жасно понравился руллокат! Как бы я хотела такой! В конце концов, я думаю, на нём не сложнее, чем на коркинете…» Ренана вскинула голову: «Наш Ноам и его друзья — у-ух, способные! А фантазии у всех троих!.. У-у-у!!!.. Наш Ноам в папу пошёл: учителя говорят, что он талант и в Торе… и в компьютерах тоже… и в технике! Ну, мама же сказала: золотые руки! Папа хотел бы его пристроить выполнять некоторые маленькие работы у них в «Лулиании», был бы приработок. Но боссы не разрешают, говорят, что у них все работы строго секретные. А что такого секретного на фирме, где делают обучающие и развивающие компьютерные игры?.. Да ещё и этот странный визгун-коротышка у них появился…» Ренана, конечно же, имела в виду Арпадофеля, голос и вид которого с самого первого момента произвёл на неё неприятное и удручающее впечатление.

Ширли подумала: «Интересно! Они и не думают кому-то что-то навязывать, а просто живут своей обычной жизнью. И чего это Офелия Тишкер какие-то несусветные гадости о них пишет?.. И ведь читают же её статьи — и верят!.. Да и братья пристрастились!..» Она начала рассказывать о своих братьях-близнецах, к которым, несмотря на их попытки навязать ей свои вкусы и интересы, из-за чего не прекращались между ними споры и ссоры, была очень привязана: «Наши Галь и Гай, кроме своего каратэ, раньше любили ещё играть в теннис и в компьютерные игры; у нас их много. Но сейчас они и теннис, и тетрис забросили, потому что более всего полюбили «Звёздных силоноидов», этот… силуфо-куль. А вот каратэ не бросают, говорят, это им более всего необходимо для жизни…» Увидев, как нахмурилась Ренана, Ширли, помолчала, затем продолжила: «А я терпеть не могу этот их силуфо-куль!

Братья надо мною смеются, пытаются воспитывать, говорят, что я маленькая, глупенькая, ничего не понимаю в современной музыке!..» — на лицо Ширли набежало лёгкое облачко, голос зазвенел, и она отвернулась.

Вернулись мужчины с мальчиками и окликнули девочек. Ренана, махнув рукой Ширли, повернула в сторону погасшего мангала Доронов. Они увидели, что все вещи собраны, и только тихо звучат мелодии хасидского рока из магнитофонов.

Подняв голову, Ширли взглянула на небо. Пока она проводила время с новыми знакомыми, голубое небо стремительно лиловело, словно небесный художник лихими широкими мазками покрывал его фиолетовыми и темно-синими полосами и пятнами. «Как пролетело время! Я и не заметила!» — подумала Ширли и оглянулась, высматривая родителей Ренаны. А они уже тихо сидели неподалёку, уложив сумки, и, улыбаясь, наблюдали за детьми. Малышка сидела рядом с мамой.

Ренана ласково сжала руку Ширли и проговорила: «Так ты к нам приходи в гости!..

В самое ближайшее время и приходи!» К девочкам подошла Нехама и тоже повторила:

«Приходи к нам в гости, милая Ширли. У нас скоро торжество, бар-мицва наших мальчиков — вот и приходи! Я очень рада, что вы с Ренаной познакомились и подружились. Как я мечтала, чтобы наши с Рути дети дружили!.. Эх… что говорить…» — в голосе Нехамы послышалась лёгкая горечь. Ширли недоуменно глянула на неё, но Нехама уже справилась с собой и с улыбкой продолжила: «Мы всегда будем очень рады тебя видеть. Приходи! Надеюсь, мама с папой тебе разрешат. Нам было приятно познакомиться с такой хорошей дочерью Моти и Рути Блох, внучкой геверет Ханы… — и она снова ласково улыбнулась смущённой девочке, потом позвала дочек: — Девочки, пошли. Автобус уже ждёт». Ширли махнула рукой Ренане, проводила взглядом Ноама, коротким кивком попрощалась с Ирми, Максимом и близнецами и направилась в сторону центра Лужайки. Ноам остановился и долго провожал её глазами, не замечая, что рядом застыл его младший брат Рувик и тоже смотрит вслед Ширли. Так они стояли, пока обоих из задумчивости не вывели — одного голос Ирми, другого голос брата-близнеца.

Ширли услышала два знакомых возбуждённо-ломких голоса: «Ширли! Как ты тут оказалась, что ты тут делаешь? Где ты была? Мы же беспокоимся, и предки за тебя волнуются!» Она подняла голову на голоса и увидела братьев. Только сейчас она обратила внимание на их не совсем обычный вид. Конечно, Галь и Гай очень отличались от мальчиков Дорон и вообще от мальчиков их круга: оба в искусно надорванных прямо на самых выпуклых местах шортах, вместо рубашек тела оказались расписаны рисунками, от которых ей стало не по себе. Когда они ехали сюда, что-то Ширли не заметила, что братья были без рубашек, на их телороспись она вообще внимания не обращала. Сейчас они были необычно возбуждены и как будто не совсем твёрдо держались на ногах. Она решила, что они слишком много пива выпили, ничего другого ей в голову не могло придти. Тут же вспомнила о ссоре, и настроение испортилось.

Близнецы Блох высокомерно глянули в сторону автобуса, мирно урчащего за оградой Лужайки, и грозно вопросили: «Ты что это? Побывала у досов? С ума сошла, что ли?» — «Не ваше дело!» — вызывающе вскинула девочка голову, предусмотрительно отъезжая от братьев на безопасное расстояние. Но они как будто не слышали, глядя через дорогу, на пригорок, рядом с которым тихонько урчал автобус, где сверкали в лучах заходящего солнца вихрастые медно-рыжие, покрытые кипами головы 13-летних близнецов Дорон: «Что это!? И тут близнецы? Ну, ва-ще!» — «Ну, это ещё малявки!