Немецкие предприниматели в Москве. Воспоминания - Вольфганг Сартор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
О жизни в школе мало что могу поведать. Плохим учеником я не был, но должен признать, что многие учителя были смешными оригиналами, и об этих их чудачествах рассказывать можно было бы долго. Из первых лет там самое большое впечатление на меня произвела внезапная смерть владельца пансиона доктора Хёльтинга. Когда я прожил там три года, его хватил удар. Сначала заведением продолжала руководить вдова, но вскоре она решила преобразовать пансион для мальчиков в пансион для девочек. Какое-то время мы еще оставались все вместе, но затем мальчиков перевели в другое место. Я попал в пансион к учителю Крауту – очень добродушному, но и оригинальному господину. Дома я видел его только без воротничка и в тапках; когда у него не было уроков, чаще всего я заставал его лежащим на софе. Вечерами ровно в восемь он выходил из дома, выпивал бокал пива и ровно в десять возвращался. В этом пансионе у нас было гораздо больше свободы, чем в прежнем, но в учебные часы мы усердно занимались и учились вполне успешно.
Мой брат Гуго попал в пансион к пастору. На тот момент он был уже в выпускном классе гимназии. По характеру мы были очень разными. Он был целиком увлечен своими занятиями, у него было мало товарищей, его круг общения был очень узок, тогда как я никогда не был одержим учебой, имел много увлечений, которым уделял все свободное время.
Кассельская семья Геншель, сын которых учился в моем классе519, выбрала меня (в числе немногих) для общения с ним. Геншели были, наверно, самым богатым домом в Касселе, они владели поныне существующим всемирно известным производством локомотивов и др. Сын был крупный крепкий парень, крайне избалованный, особо дружеских чувств я к нему никогда не питал. Началось с того, что у виллы Геншелей сделали площадку для тенниса и меня позвали туда для игры. Позже были устроены частные уроки танцев, так как посещение публичных уроков для него исключалось. На вилле танцевать обучались еще несколько мальчиков, а поскольку нельзя было обойтись совсем без дам, туда каждый вечер приглашали девочек из пансиона, которые проходили курс вместе с нами, а чтобы он не влюблялся, девочки часто менялись.
Кроме того, я еще бывал в Глицербурге, тогда очень известном здании в Касселе. Там жил некий господин Понфик из России со своим сыном520, которому я тоже должен был составлять компанию. В Касселе у меня были и часы верховой езды, где я часто бывал вместе с менее аристократичными товарищами и другими обитателями пансиона. Так что, в общем, мы вели вполне привольную жизнь. С удовольствием думаю о многих поездках в Вильдунген, куда позже переехал дядя Мориц Шумахер, чтобы быть ближе к своей дочери, которая была замужем за известным врачом, доктором Вольрадом Марком.
Подробные описания завели бы меня слишком далеко, хочу еще только упомянуть, что в последние годы я поменял пансион и перебрался к пастору Опперу. Эта замена ни в каком отношении не сулила ничего хорошего. Я совершил этот переход, чтобы в большей мере стать хозяином своего времени после относительно строгой жизни в прежнем пансионе. Но скоро я за это поплатился. До того я считался хорошим учеником, но без присмотра стал хуже учиться, начал принимать участие в попойках, шляться по злачным местам, что скоро стало заметно – занятия были запущены.
В то время я познакомился с симпатичной юной девушкой, которая пришла к Хёльтингам в пансион, и обнаружилось, что она племянница моей тети Мари. Она была на несколько лет старше меня, уже настоящая барышня, что не помешало мне влюбиться, и я гордился, когда мог ее куда-то сопровождать. Спустя несколько лет она вышла замуж за одного из братьев моей матери и стала тем самым моей тетей.
Я принял решение стать фермером после окончания школы и выпускных экзаменов. Меня крайне интересовало все связанное с этой профессией, и я не мог дождаться, когда выберусь из города в деревню. Я заранее обеспечил себе учебу весной 1892 года в округе Вильдунген. Там я хотел сразу приступить к работе после окончания школы и сданного экзамена. К сожалению, он из‐за моей безалаберности был провален. Без всяких препятствий пройдя всю школу, я теперь впал в отчаяние, узнав о заслуженном результате. С самого начала было решено, что я не останусь еще на полгода. Помню как сейчас, что в горестном унынии я пешком отправился в Вильдунген. Моих родителей я поставил перед fait accompli521. Но они не упрекали меня ни тогда, ни позднее. Должен сказать, что для моей последующей жизни это разочарование, наверно, стало хорошим уроком и постоянным напоминанием о том, как следует выполнять свои обязанности.
3. Воинская служба в Карлсруэ, учеба в Галле и управляющий в имении
Итак, уже на следующий день я стоял в Вильдунгене в поле и в качестве первого задания должен был идти за сеялкой и следить, чтобы она не забивалась. Звучит совсем безобидно, но кто сам этого не делал, не имеет понятия, как тяжело целый день идти по полю за быстро движущимися лошадьми, да еще и по такой холмистой местности, как здесь.
Уже через час мои ноги болели так, что я думал, что не выдержу, но нужно было продолжать, чтобы не стать посмешищем для работников. И так продолжалось день за днем. Собственно, меня использовали как поденщика, я должен был делать любую работу, необходимую в сельском хозяйстве, и учиться. В результате вечерами я возвращался домой смертельно усталый, и мне стоило чрезвычайных усилий после дневных трудов вести еще и записи в книге, которую мне для этого выдали.
Хозяйство было небольшим и, к сожалению, очень неудобно расположенным, поля не соединялись друг с другом, а были разбросаны по округе. Кроме меня были наняты еще два молодых фермера, которые только-только закончили учебу и, разумеется, пытались взвалить на меня, как самого младшего, всю работу, какую только возможно. Арендатор земли, некий господин Ульрих, был довольно беспокойной душой. Как раз в это время, пришедшееся на канун выборов в рейхстаг, он сплошь и рядом занимался пропагандистской деятельностью, а так как состоял в Аграрной лиге522, то бурно агитировал именно за этот
