Клуб "Твайлайт". Часть 1 (СИ) - Ефремова Тата

— У тебя получится, — убеждённо заявил Муратов. — Пойми, я никому другому доверить это не могу. Это всё очень не вовремя. Дело в том, что она где-то… рядом. Я её видел… в Кольбино.

— Что?! — у Вадима от неожиданности перехватило горло.

— Думал, глюк. Теперь только понимаю… У… Марины были волосы до плеч, а у … той — как у этой, что в телефоне, — узел на затылке. И ещё раз видел …вроде. Хотя, может, там как раз показалось. Что ей нужно от меня? Выясни. Может, ей деньги нужны? Дай. Договорись о встрече.

— Ренат…

— Вадя! Все всё знают! Всё давно понятно! Ну… было. Да много чего у меня было! Если я каждый раз буду вспоминать, как меня бросали, я на такой самооценке долго не проживу. Я прошу тебя, как друга, разберись! Если она не захочет со мной общаться, даже лучше! Да не смотри на меня так! Я сам знаю, что был виноват, вот заодно и извинюсь. Хотя какой смысл извиняться через столько лет, не знаю. Разве не закончилось всё тогда ко всеобщему удовлетворению?

— Хорошо, — сказал Вадим. — Я выясню.

Ренат пошёл к машине. Ярник потянулся за мобильным и набрал Макара. Муратов неожиданно вырос за спиной, ткнул пальцем в телефон через плечо друга, на зачёркнутую красным трубку, яростно процедил сквозь зубы:

— Не сметь! За дурачка меня держите?! Няньку нашли?! Узнаю, что за моей спиной… убью! — и добавил спокойнее: — Ничего со мной не будет. Увидимся на встрече, утром в понедельник. Займись пока… этим делом.

… Вечером Ярнику на телефон позвонили с незнакомого номера:

— Алло, — сказал кокетливый женский голос. — Вадим… как вас там по секонд нейму[1]… Это Ксюша.

— Да, Ксения, — строго сказал Ярник — по голосу чувствовалось, что девушка была немного навеселе. — Что-то случилось?

— Ну… как бы… — голос Ксюши прорывался сквозь шумные голоса, смех и музыку. — Мы тут с Надеждой Алексан…дрной в баре. И тут у нас сложилась такая… ситуация… что Надежда Алексан…дрна… безнадёжно, — Ксюша хихикнула, — пьяна. Прстите, чё-та я каламбурю… Я звонила нашему… руководству, но оно не отвечает. И Макару звонила, а он вне зоны. Остались только вы. Вы ж ей друг? Вот Надежда Александр…др…а ладно! Надя подсказывает, что друг. Приезжайте, пожалуйста. А тут нас уже стали… приглашать в разные места… нехорошие, — последнее слова Ксения многозначительно протянула.

Вадим посмотрел на часы. Вроде успевает. Он с трудом выяснил, куда занесло растлительницу малолетних Колесову и «Коломбину» («Ну, тут ещё рядом фонтанчики… такие… с водой») и вызвал такси. Он собирался пить вечером и, зная Танникова, предполагал, что это будет… крепко.

По крайней мере, за коктейли Колесова успела расплатиться. Она сидела за столом, головой на салфетке. Вадим подхватил её под плечо и бросил Ксюше:

— Поехали.

«Коломбина» пошла за ним с сумочками и папкой с эскизами. У Колесовой на каблуках дико и странно подворачивались ноги. Вадим выругался и взял её на руки. К его удивлению, Надя оказалась лёгкой и… мягкой. Она открыла глаза с потёками туши вокруг век и сказала ясным голосом:

— А, Ярник. Мерси. Я как-то расклеилась.

— Ты никогда не умела пить.

Колесова тряхнула волосами в знак согласия и пожаловалась:

— Он мне сказал: сделай мне чёрных лебедей. Какие… к хрене… фене… лебеди? Ренат, какие лебеди? У нас что теперь, балет ещё? Вадь, мы поругались. Очень сильно. Никогда раньше так… Не хочу я лебедей! Что за темы… похоронные? Что с ним вообще, Атос, что с Д’Артаньяном нашим? Опять во все тяжкие?

— Потом расскажу.

— Хорошо, потом, — покладисто согласилась Колесова и обняла его руками за шею.

В машине она опять очнулась и мстительно сообщила Ксюше, указывая на Вадима:

— Знаешь, детка. Он с моей подругой лучшей переспал в универе. А ты говоришь, — и поцокала языком, закрывая глаза.

Ксюша зарделась и отвернулась к окну. Водитель такси прислушивался к их разговору с заметным удовольствием.

— Колесова, — устало сказал Ярник, — помолчи… На каких чёртовых куличках ты вообще живёшь? Ты же раньше в центре жила.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Надя не ответила. Машина выехала на окраину города. Дальше Надиного дома, небольшого, с огородиком вокруг, простирались только виноградники. В такси Колесова немного протрезвела и смогла сама дойти до ворот. Она стояла, покачиваясь на каблуках, и искала в сумке ключ. За воротами радостно и нетерпеливо лаяла какая-то псина.

— Иду, иду, Чупик, дорогой. Я пришла. Твоя хозяйка пришла. Ты ждал меня, волновался, бедный пёсик. Думал, не напали ли на хозяйку… страшные, злобные кошки. Ага! — Надя принялась тыкать ключом в замочную скважину на калитке.

— Снимаешь?

— Не-а, моё, квартиру продала. Ненавижу… сверху шумят… внизу шумят. Стены, стены… У меня тут помидорки, картошечка, ку…рочки, — Колесова икнула.

— Курочки? — Вадим покосился на дорогую обувь Нади и гладенькую ступню с искристыми ноготками, Колесова как раз держала её на весу, стараясь попасть в узкую туфельку, из которой нечаянно «выпала», качаясь на нетвёрдых ногах.

— Ладно, — сказал Ярник, придерживая девушку за плечо. — Поехали мы. Завезу Ксению и по своим делам. С наступающим праздником. Позвони завтра, если жива будешь. Расскажешь про… лебедей.

Надя кивнула и скрылась за воротами. Слышно было, как она разговаривает со скулящим от радости Чупиком и сипло поёт: «Чёрный лебедь, что ж ты вьёшься… над моею…головою?»

* * *

Посёлок Кольбино, август 2017 года

Ренат сидел на краю кровати на втором этаже и раскачивался взад-вперёд, глядя в телефон. За окном догорал день. Он сидел так уже давно, снова и снова нажимая на вызов, не в силах отвлечься от монотонного движения. Видимо, Альбина сменила номер.

Он думал, но мысли путались. Почему-то перед его глазами крутилась во вращающемся кресле юная Марина. Ренат взял себя в руки и застыл, стиснув голову ладонями. Потом быстро перешёл в кабинет, достал папку с договором на квартиру. Точно: в данных Альбины над её подписью стояли совсем другие данные. Она ответила усталым голосом:

— Да.

— Отдай мне браслет.

Последовали тишина и одна короткая фраза, прежде чем щелчок прервал звонок:

— Приходи и забери сам.

* * *

— Всё, закончили на сегодня, — Кардашев отложил карандаш и потёр веки.

Марина аккуратно встала, придерживая шуршащее платье. На платье был большой вырез со спины. Ей приходилось тщательно укладывать ткань вокруг бёдер, когда она позировала, чтобы не обнажалось… лишнее. Предыдущая обладательница «художественного реквизита» была, по всей видимости, гораздо крупнее Марины.

— Подождите, Марина Павловна, — Кардашев вновь взялся за карандаш и посмотрел на натурщицу. — Повернитесь лицом. Сядьте.

— Но… — удивлённо протянула Марина.

— Прошу вас, сядьте, — нетерпеливо попросил художник.

— Куда мне смотреть?

— Сидите, как сейчас. Смотрите на меня, как сейчас. Всё, как сейчас. Волосы только… уберите на одну сторону… Да, замечательно.

Зелёная ткань слишком просторного платья поползла с плеча. Марина застыла, не зная, поправить её или продолжать сидеть. Она начала поднимать руку, но по лицу Кардашева пробежала лёгкая гримаса недовольства, и она опять застыла.

Она «работала» уже четвёртый день. Георгий Терентьевич пока делал наброски, и каждый раз Марина садилась спиной к художнику. Он в первый раз рисовал её в анфас. Она видела репродукции его картин и сами картины (те, что ещё не забрал в свою галерею Танников): на всех полотнах рыжие натурщицы позировали со спины.

— Всё, — удовлетворённо проговорил Кардашев. — Марина Павловна, меня немного смущает тот момент, что вы готовите для нас с Игнатом и прибираетесь в доме. У нас не было такого уговора.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Уже почти не прибираюсь, — Марина пыталась собрать низ платья в ладони, чтобы не наступить на подол, когда будет идти в подсобку. — Ваша домработница прекрасно справляется, с тех пор, как вернулась к работе. И я же говорила вам, что очень люблю готовить. И делаю это не за свой счёт, а за ваш.