Лёха - Николай Берг

— Шайзе! Швайне! Пенис энларджемен икзерсайз ревью! Пэйпа, шайзешвайне! Пейпа! Тоулетпейпа!

Сопровождавшее Лёху в походе по тем местам, куда короли пешком ходят, доверенное лицо обалдело шарахнулось в избу. Потомок уже подумывал плюнуть на гигиену и натянуть портки как есть, но тут кепарик притащил цельных два листа отличной желтоватой мелованной бумаги, выдранных из какой‑то солидной книги. Формата А-4. С каким‑то текстом на совершенно нечитаемом языке — вроде, как и латиница, а буквы с какими‑то закорючками дополнительными. То ли польский язык, то ли чешский, а может и еще чей.

Из такой роскошной бумаги можно было сделать бы что угодно, но вот как туалетная она не шибко годилась, оставив у Лёхи странное ощущение, что он употребил полиэтиленовый пакет. Настроения это не добавило, но было приятно, что этот холуй прислуживает.

Холуй стоически дожидался окончания процесса. Из кабинки, которую скорее тянуло назвать хижинкой, Лёха отчетливо слышал, как кепарик разговаривает с приятелем, таким же охламоном, только помладше и без винтовки. Говорили они в голос, видимо поняв, что злой германец не понимает человеческой речи:

— Культурний німець‑то, папірець зажадав — не без почтения, но и с долей сарказма заявил тот, что бегал за бумагой.

— А ти що йому дав? — поинтересовался второй.

— Так папірець з книжки товстою. Що від тих жидів евакуйованих, що за селом постріляли. Толку від неї все одно немає, хіба на підпал — расставил точки над I вооруженный.

- Європа — уважительно признал его приятель.

Принесли ковшик воды, полотенечко, Лёха сполоснул руки и теперь терзаемый только лютым голодом вернулся к основной компании. Бояться он уже устал и больше как‑то и не боялся. Впрочем, бояться вроде было и нечего — артиллерист уверенно вел свою партию и, как оно и бывает, один умелый актер вытягивал весь спектакль. Глядя на него, и потомок ощущал себя заезжим европейцем, попавшим в дикую русскую деревню с варварами. Помогало и то, что деревенский быт был ему незнаком совершенно, язык он не вполне понимал да и уважения к местным не испытывал никакого.

- Alles ist gut? — немножко насмешливо, но по–товарищески участливо спросил Середа партнера.

— Яаволь! — браво ответил Лёха.

— Тогда я проводить расследствий! В присутствий мой коллега и полицайперсонален я допросить есть этот бандит. Альзо! Отвечайт, Du, Arschkeks, ты есть нападайт на немьецкий специалист утро? — грозно обратил свой орлиный взор арбайтсфюрер на понурого Семёнова.

— Відповідай сволота, коли тебе пан офіцер запитує. І краще скажи «Так», тобі все одно здихати, а так обійдешся без пари стусанів да прикладом по спині… — по–доброму посоветовал не запираться усатый старшой.

Семёнов зло глянул на него одним глазом и глухо буркнул:

— Я нападал на немцев и нападать буду. И таких как ты тоже буду гробить!

Середа несказанно обрадовался и, словно боясь поверить в удачу, переспросил:

— Сьегодиня утро — есть ты стреляйт, Saukerl? Ти есть иметь зольдатенбух? Докумиент?

Мутный Семёнов не стал спорить.

— Да, я стрелял! А документов у меня нет.

— Перфект! Я есть говорийт, что я тьебя найти, а со мной спорийт коллеген! Я тьебя найти! Вундербар! Ти есть попадайтся! — казалось, что улыбающийся во весь рот офицер сделал огромную ставку, и теперь получил джек–пот.

— Это есть велик помостчь для Рейх, для Фольк! Это не есть ротармист, эр хат кайне документен, он есть бандит! Ми есть судить военно–военным судом по закон и повешайт! Бандит повисайт на верьевка, все благодейнствий! Я писайт расписайка! Вас награждайт!

И, не откладывая дело в долгий ящик, щеголеватый арбайтсфюрер показал руками, что ему нужен стол и стул. И то и другое было тотчас вынесено, причем никто уже и не помнил, что совсем недавно для черканий в блокнотике арбайтсфюреру стол не понадобился. Наоборот, такая торжественность как‑то даже и умилила и обрадовала деревенских. Стояли и радовались, пока офицер садился поудобнее. Потом Середа, не торопясь, с толком разложил письменные принадлежности. Карандашик с чехольчиком, блокнотик, еще какие‑то разноцветные листочки.

— Ви написайт мне списка тех, кто отличнился при поймке этот бандит! Я есть упомянуть в рапорт, как помойшеников. Это есть для вас польза для потом, война капут, Рейх награждайт своих верных сотрудник! Немейский архив — самий точн! Все аккуратни. Все сведений. Ви есть понимайт?

— Пан офіцер, а землю коли роздаватимуть? — быстро спросил староста. Глаза у него заблестели, да и остальные селяне поднапружились от его вопроса.

— Опослей капут война. Рейх побеждайт — и давайт своей зольдатен унд полицаен бонус! Наград — каждыий! Пока война — не есть гут это делайт. Цу фрю, рано. Кони на переправ не есть гут меняйт, так вас говорийт альте руссише Редензатц. Варшайнлихь ви получайт землия в Индиен. Или Африк. Ви есть хотеть получайт зимлиа в Индиен?

ѓ- Боронь боже, навіщо нам Африка, нам би ось ту земельку, що миколаївські собі підгортають, та лісок… — заторопился староста.

— Это есть неважнец! Рейх награждайт тех, кто работать карашо и наказывайт тех, кто плёхо! Пишить списка для рапорт. Не есть все, десьяток, не болше. Луччихь!

— Олександр, пиши ти у тебе почерк краще — сказал поспешно бородатый усатому.

— Гаразд — согласился тот и, отдав винтовку одному из подчиненных, склонился над столом, довольно шустро корябая бумажку из блокнотика огрызком химического карандаша, запасливо оказавшимся у него в кармане.

— Стецько не забудь вписати — напомнил староста.

- І Мирона — торопливо сказал из‑за спин невысокий полицай.

— Його то навіщо? — удивился старший.

— Тобі ж сказали — врахують, коли землю видаватимуть.

— А, це так, у німців порядок — согласился тот, старательно записывая и неведомого Мирона. Арбайтсфюрер тоже не сидел, сложа руки, для своей расписки он выдрал к удивлению Лёхи пару пустых листков из той самой «рабочей книжки» покойного плешивого щеголя.

Почерк у Середы оказался очень кучерявым и пару раз старшой полицай не без зависти и уважения поглядел на пишущего офицера. Наконец, список имеющих заслуги перед Рейхом селян был готов.

— О, карашо! Есть толков написан! Хвалью! Деревнь, дата, нумерациа — довольно сказал офицер и тут же посуровел:

— Абер это есть Витце? Варум пять раз написайт «Олександр Гогун'? Пять раз земля давайт? Жульник?

— Никак нет, пан офицер! Полдеревни у нас носят фамилию Гогун. И Олександрами многих зовут. Это есть однофамильцы. Я — Гогун Олександр, староста тоже Гогун Олександр — он мой дядька и тот тоже Гогун Олександр. Мы тут все — Гогуны — старательно и убедительно объяснил старший полицай, легко перейдя на русский язык для того, чтобы немец не подумал, что тут его обманывают. Остальные согласно и старательно кивали, подтверждая сказанное.

— Ах, зо! Und sie sind alle Namensvetter! Und barbarischen Sitten im wilden Land! — пояснил для своего камарада артиллерист. Лёха важно кивнул головой, якобы поняв.

- Wie eine chinesische Puppen — весело заметил артиллерист и не спеша дописал свою расписку, завершив труд залихватской хвостатой подписью внизу. Смотрелась расписка солидно.

Селяне тоже оценили этот документ и староста, бережно сложив его вчетверо, запрятал во внутренний карман пиджака. Офицер довольно ухмыльнулся. Глянул на темнеющее небо.

— Альзо, на последни. Я есть хотеть купить у вас свеж провизий. Ихь бецале денги. Шпек, яйки, масл, огурки, лук и так далий. Унд айне фляше «перватч».

— Відзначатимуть велику свою перемогу над червоними бандитами. Цільного москаля повісять. Велике свято — шепотом сказал стоящий рядом полицай своему приятелю. Тот испуганно глянул на сидящего поодаль Середу и шепнул в ответ:

— Замовкни!

— Пан офіцер, а не могли б ви обміняти провізію на сіль? Провизию мы, конечно, вам доставим и будем и впредь с удовольствием, но лучше бы на соль обменять, а деньги вам еще пригодятся — вкрадчиво сказал усатый старший над самооборонцами.

— Э, гроші чи що тобі не потрібні? — пихнул его локтем в бок бородатый староста.

— А ти спробуй уцпі сіль за гроші — магазин тут відкривати не будуть — обрезал его усатый.

— А, то так — спохватился благообразный начальник деревни.

Лёха зыркал внимательно по сторонам и ему страшно не понравился тот факт, что народонаселения вокруг прибывало и прибывало. Селяне держали дистанцию, но окружили обоих гостей и начальство довольно плотным кольцом. Стояли, жадно смотрели и внимательнейшим образом ловили каждое слово. Середа на это не обращал никакого внимания и менеджер только сейчас обратил внимание на то, что вроде бы пустячок со стулом и столиком привел к тому, что теперь только ушлый артиллерист сидел, как король, а вот все остальные — почтительно стояли.

— Золь? Полагайт, могу. Ви давайт мне в сопровожден ваш полицай, я ему давайт золь. Кайн проблем! Альзо! Я есть докладайт свой начальстф, что есть мошно тут делайт. Цум байшпиль — склаты с провизии, водонаборни пункт для моторизирен техник или трукой вариантен. Ви есть понимайт?