Душа Бога. Том 2 - Ник Перумов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да, вот они, враги — среди бело-голубоватых и зелёных сполохов. Вот чернеет громадная туша дракона; вот раскинуты на земле белые крылья этой летуньи… что она там делает? Ага, Скьёльд-то и в самом деле валяется, похоже, права была Царица, не хватило у колдуна силёнок… И девчонка с волком — на страже.
Их, считай, только четверо, и самый сильный к бою явно не готов; что ж, глядишь, Царице и впрямь может повезти — Матфей слегка приободрился.
А где Хюммель? Ага, у самого прибоя! Есть у неё фламберг, нет — отсюда не увидишь; впрочем, приближаться Матфей и не собирался.
— Атакуй, — выдохнула Царица Ночи и исчезла.
Матфей повиновался. Ничего иного ему и не оставалось.
За спиной Клары встрепенулся Сфайрат, оттолкнулся могучими лапами, взмыл в воздух. Замерла Гелерра, вглядываясь в ночь, прошипела сквозь зубы какое-то витиеватое проклятие и тоже взлетела — на земле адаты мало что могут сделать; бесчувственного Скьёльда выпадало защищать Ирме с Серко да ещё ей, Кларе.
Над головой захлопали широченные драконьи крыла; яростный рёв и шипение устремившегося на врагов пламени. Клара развернулась…
«Рано!!!» — дружно взвыли в её сознании оба Меча, и Алмазный, и Деревянный.
И точно — шероховатость эфеса в ладони стала вдруг таять, исчезать; казалось, ещё немного, и в пальцах останется лишь пустота.
Клара послушно отвернулась, зажмуриваясь. Ничего, ничего, продержитесь совсем немного, милые, — я же знаю, на что способен фламберг в умеющей держать его руке!..
Она и не заметила, что «милой» у неё сделалась и посягавшая на её дракона адата.
«Представляй! — вновь потребовали Мечи. — Представляй поединок! Как будет у тебя в руке фламберг! Срази злейшего своего врага!..»
Клара повиновалась.
Злейшего своего врага… да не было у неё их, злейших врагов! Противники, неприятели имелись в достатке, а вот «злейшего врага»…
Нет, вдруг подумалось ей. Он есть у тебя — тот, кого ты не сумела остановить здесь, в Эвиале; смогла задержать, но не остановить.
Вновь Утонувший Краб, но на сей раз пылает яркий день, ярится невиданный в сущем шторм, а на острых камнях возле уреза воды застыло изломанное тело Спасителя. Взгляд, устремлённый на чародейку, наполненный немым укором: мол, как же так, ты поднимешь руку на меня, раненого, не способного защититься, беспомощного…Тогда Клара не поколебалась. Алмазный и Деревянный Мечи нашли своего врага. А потом её вытащил из рушащегося мира дракон Сфайрат.
Но там было и что-то ещё, и память оживающего фламберга услужливо подсказывает Кларе: несносная девчонка Сильвия, это она нанесла последний удар, столкнув Спасителя навстречу покидающей Эвиал махине Чёрной Башни, последнему шедевру некроманта Фесса, мальчишки Кэра, которого она, Клара, так и не уберегла.
Значит, и фламберг отведал Его крови…
Спаситель поднимается с камней, глаза его горят ослепительным огнём. Стоп! — это же не Спаситель, это сам Ямерт явился за старым долгом!..
Неважно. Она будет сражаться, и она победит!
«Давно бы так!» — ревёт фламберг. Голос у него низкий, рокочущий, гулкий.
Давно бы так! Подними меня, дай поплясать, дай спеть песню смерти!
«Пой!» — отвечает клинку Клара. Пой всласть, ибо едва ли ещё тебе встретится подобный враг!..
Спаситель безоружен, но Клара знает, что Он сам по себе опаснее любого меча, копья, стрелы, яда или огнешара. У неё не осталось ни сомнений, ни колебаний. Оружие, способное поразить Его, должно вернуться в мир, и наплевать на цену!..
«Мы услышали тебя», — хором сказали Мечи.
Фламберг в руках Клары наливался силой и тяжестью. Да, не лёгкая тросточка, но настоящий Zweihänder Flamberge, тяжёлый, способный пробить самый толстый доспех! Чародейка размахнулась, и клинок на самом деле запел, засвистел лихим посвистом; Спаситель, защищаясь, вскинул руку, и чёрный меч снёс её напрочь.
Фонтаном хлынула кровь, а Спаситель недоумённо уставился на торчащий обрубок. Неужто ты ожидал, что твои волшебные плоть и кости остановят разбег моей стали?!
Никакой смертный, само собой, не остался бы на ногах после такого удара, но Спаситель лишь пошатнулся; он стоял — спокойно, со всё той же лёгкой печалью во взоре, устремлённом на одно из неразумных своих чад.
Он надвигался на Клару, и та вдруг поняла, что жизнь утекает из неё, словно вода из решета. Грустные всепонимающие глаза, скорбный лик — это было не просто ложью, это было оружием.
И она бы пропала, поглощённая этим сочувствующим, сулящим спасение и вечный покой взором, — но фламберг яростно взвыл вновь, и она, опомнившись, ударила — со всей силой, какую только смогла собрать.
Тело Спасителя распалось надвое. Половинки рухнули Кларе под ноги, забрызгав кровью дорожные сапоги.
«Готово», — услыхал она. И на сей раз голосов было три.
«Повернись лицом к смерти и сражайся, Клара! Смерть им! Смерть им всем, кто против тебя! Смерть всему, пришло время расчистить место и начать всё заново!..»
Клара открыла глаза и повернулась — лицом к смерти, как и сказали Мечи.
Безумный рёв дракона. Полыхание его огненных струй и странный, режущий ноздри кислый запах — горела плоть демонов. Мелькнули белые крылья и игольчато-тонкие росчерки молний, срывавшихся с какого-то оружия в руках адаты Гелерры. Мечется Серко, прикрывая Ирму, хватает демонов за глотку и укладывает на камни, а его маленькая хозяйка деловито добивает их, из кулачка Ирмы вытягивается словно бы короткий огненный клинок.
Сфайрат, Ирма, Серко и гарпия сражались, сдерживая наступающую орду; но ничего, родные, сейчас, я сейчас…
Однако, что это — демоны подались назад? Отходят? Нет, это Сфайрат теснит их, несмотря на взлетевших в воздух крылатых тварей — о, так это их разит Гелерра, ловко уворачиваясь от набрасываемых на неё сетей, словно бестиям так важно взять её живой!..
А Скьёльд? Нет, всё так и лежит. Ну ничего, фламберг — вот он, в руке. Настоящий, почти неподъёмный, истинное оружие на тот случай, когда против тебя вышел весь мир.
Ночь озарялась вспышками драконьего пламени, её вспарывали льдисто-холодные молнии Гелерры, вспыхивал язык острого огня в руке Ирмы, клацали зубы Серко; вчетвером они теснили демонов, те поддавались их напору, и Клара видела, как одна за другой падали вниз крылатые тени, нанизанные, словно на иглу искусной вышивальщицы, на молнию адаты.
Но что-то было не так, очень сильно не так.
Клара застыла над неподвижным чародеем; Скьёльд дышал, но тяжело, с режущими слух любому лекарю хрипами. Что с ним случилось, неужто у него совсем не осталось сил?.. Ведь творил же он порталы, и
