Душа Бога. Том 2 - Ник Перумов

а не открыть ли себе дорогу прочь из этого мира вместе со всеми демонами, захлопнуть ворота — а они тут пусть сами, как хотят?

Было соблазнительно. Очень. Но, с другой стороны, если Царице взбредёт в голову отыскать его после этого и отомстить…

Матфей поёжился. Умирать — это очень страшно и очень больно. Познано на собственном опыте.

И он не решился. Продолжал ждать, хотя внутри всё начинало содрогаться от мысли: что-то пошло не так.

Клара ощущала, как отступает пламя, как возвращается власть над телом. Спасительный лёд быстро отвоёвывал её у насланного Царицей Ночи огня. Да, лёд этот был мёртвым — но она-то, Клара, при этом оставалась жива!

Противница её наконец почуяла неладное. Клара Хюммель уже не умирала, совсем напротив — упёрлась кулаком в песок, приподнялась…

Царица Ночи прошипела неразборчивое проклятие. Бело-лунный бесплотный клинок отвесно рухнул, нацеливаясь перерубить Кларе шею — но навстречу ему взметнулся чёрный, темнее ночи, фламберг.

Клара вдруг поняла, что не дышит. И что тело её движется если не само по себе, то с куда меньшим её, Клары, участием.

Она уже вскочила на ноги, она встретила фламбергом клинок Царицы; лезвия столкнулись, Клару отбросило назад, к самой линии прибоя. Оружие Царицы втянулось обратно ей в руку, миг спустя исчезла и рука; мрак вновь ринулся на Клару со всех сторон.

Клара прокрутила вокруг себя тёмный фламберг, меч рассёк нахлынувшую черноту, и она вновь ощутила, как лёд в её жилах жадно поглощает катящиеся сплошной чередой заклятия.

Этот лёд повиновался её приказам, впитывал чужую магию, и Клара сознавала — она жива только благодаря ему.

Но быть живой — этого мало. Как справиться с существом, состоящим из одной лишь чистой магии?..

Силой? Нет, силы у Царицы Ночи всегда окажется больше.

Какими-то невероятно изощрёнными чарами? Едва ли, та же самая Царица наверняка куда более искушена в теоретической магии.

Мечами? Артефакты такого рода коварны, смертельно опасны для неосторожного мага, но что остаётся делать?.. Ни Сфайрата, ни Гелерры не видно, что с ними — неведомо; а она, Клара, всё тянет!

Вампирий лёд, спасший чародейку от огня, сделал, похоже, холодными и рассудочными даже её мысли. Клара стояла, выпрямившись, расправив плечи, и чёрный фламберг вдруг сделался совершенно невесомым, словно только и ждал пробуждения так долго скрытой в ней сути, наследства Ан-Авагара.

Холод окончательно загасил пламя, а вот фламберг, напротив, прямо-таки полыхал скопившейся в нём мощью.

Оставалось лишь найти для неё цель.

Царица Ночи уже не предавалась высокопарным речам, не тратила время на поддержание человеческого облика. Она была здесь, рядом, предусмотрительно расточив себя, разделив и растянув; она была повсюду: в воздухе, в песке, в воде — и во мраке, конечно же.

Жечь? Разить молниями?.. Нет. Царица просто пропустит этот удар над собой.

Замораживать?..

Вампирья суть была чужда фламбергу. Его стихия — чистое разрушение, он Меч гнева и мести. Но она, Клара, здесь не просто так, она вывела чёрный клинок из небытия, она дала ему новую жизнь — он должен повиноваться!..

Но самое удивительное, что ей повиновался теперь и заполнивший её холод. Послушно потёк через руки, ладони и пальцы сперва в эфес чёрного фламберга, затем в сам клинок, в его края, извивы и остриё.

Чернота меча сменилась сероватым свечением. Накопленная сила никуда не исчезла, она лишь изменялась, готовая разить.

И теперь уже неважно, где ты прячешься, Царица.

Фламберг вздрогнул, и всё вокруг Клары вмиг обернулось льдом.

Нет, не возникла исполинская ледяная глыба, на первый взгляд вообще ничего не изменилось, но Клара знала — чувствовала — что сила эта сковывает сейчас всякое движение магии, морозит, да так, что цепенеет всё, к чему она притронулась.

Да вот же она, Царица — замершая, как всё вокруг!.. Раскинувшаяся, окружившая собой Клару — но застывшая!.. Ненадолго, но ей, Кларе, и этого хватит…

— Вот и отлично, вот и молодец, — раздался спокойный, уверенный голос Скьёльда.

Сквозь застывшую силу трудно протиснулась совершенно иная, замешанная на Хаосе — чуждая всему известному Кларе. Этим системам не учили в Академии, Клара понятия не имела, что такое вообще возможно.

Сдавленный вопль Царицы — словно через затолкнутую в рот тряпку.

Лёд рассыпался, его место занимал скованный, взятый на цепной повод Хаос.

Он пробивал бесчисленные ходы в вампирьем окоченении, не давая в то же время освободиться самой Царице; словно ловчий драконейт, разрывающий для хозяина передними лапами норы, где синие фениксы прячут драгоценные яйца, так и Хаос подбирался всё ближе к Царице, сгребал, сгонял, заставлял как-то стягиваться воедино — похоже, что Царица Ночи больше пока что ничего и не могла.

— Вот и всё. — Всё-таки Скьёльд чуть-чуть задыхался. Недаром, ой, недаром давалась ему эта магия!.. — Отпускай свою силу, досточтимая Клара. Царица Ночи пленена. Вот она, здесь, у меня в ладанке. — И он похлопал себя по широкой груди. — Мы одолели, госпожа моя Хюммель. Мечи наши, все три. Теперь осталось лишь правильно пустить их в ход…

Он говорил спокойно, уверенно, лишь не мог никак справиться с одышкой.

— А так — я поздравляю, госпожа Клара. Ловко, очень ловко. Надо же, какой сюрприз приготовить!.. И никто ведь ничего не почувствовал, даже мы с Кором!..

Клара молчала. Она вдруг ощутила, что Царицы Ночи и впрямь нет, та исчезла, собранная и спелёнутая этим странным чародеем с драконами на выбритом черепе. Значит, он всё это время притворялся обессиленным?..

— Да, прощения за это небольшое представление я не прошу, — продолжал разглагольствовать Скьёльд. — Это, дорогая Клара, было необходимо. Мы победили, Царица Ночи пленена, все три Меча собраны, всё хорошо. А дракона вашего с Гелеррой я сейчас призову. Насчёт демонов и того паренька беспокоиться не стоит. Пусть убирается на все четыре стороны. Потом, если захотите, найдёте его и шкуру спустите, хотя, повторюсь, я бы и руки об него марать не стал. Демоны сами его схарчат рано или поздно. Они долго такие издевательства терпеть не любят…

Клара молча слушала. Ей следовало бы ощутить гнев, ярость, бешенство; но вместо этого в сознание снулыми рыбами вползали какие-то трупы мыслей: «Его надо убить. Это доставит мне удовольствие. Его надо убить — он обманул меня и, умри я, несомненно, всё равно справился бы с Царицей и забрал себе Мечи. А теперь он лжёт и изворачивается, чтобы я сама отдала ему и фламберг, и Иммельсторн с Драгниром…»

Это были мысли какого-то ходячего мертвеца. Рассудочные, абсолютно спокойные, словно последовательность инструкций в учебнике чар.

Но