Красная змея - Питер Харрис

Магистр молчал, пытаясь разобраться в словах Паоло Минарди. История, рассказанная им, вызывала сомнения еще и потому, что ее изложил представитель Ватикана. Для этих людей граница между реальностью и вымыслом была столь зыбкой, что ее почти никогда не удавалось установить с точностью.

На своем веку магистру довелось услышать немало рассказов, в которые трудно было поверить. К ним, например, относилась легенда о том, что как раз в то время, когда в соборе Святого Петра со всей скорбной торжественностью служили заупокойную мессу по убиенному Генриху Четвертому Французскому, заколотому Франсуа Равальяком, в подземной крипте того же собора, всего на несколько метров ниже, молились за душу его убийцы.

Невероятными были и сплетни об элитном подразделении секретной разведки Ватикана, известном под именем «Круг Октагона». Оно якобы устранило германских резидентов, пытавшихся провести в Риме операцию с названием «Eitles Gold». В ходе этого мероприятия Гитлер будто бы пытался купить голоса кардиналов на конклаве тысяча девятьсот тридцать девятого года.

Магистру вспомнилось, что эта история была рассказана ему тем же самым Минарди пару лет назад за ужином в ресторане отеля «Адлон», из окна которого открывался вид на Бранденбургские ворота и на рекламу автомобильной компании. Тогда же, во время прогулки по улице Унтер-ден-Линден, д'Амбуаз спросил кардинала: «А верно ли, что „Круг Октагона“ существует?» Кардинал ответил не раздумывая: «Так же верно, как и то, что существует „Змееносец“».

Арман д'Амбуаз откинулся на спинку сиденья и попытался хладнокровно оценить прошедшую встречу, которая обернулась для него столькими неожиданностями. Он приехал в надежде заключить договор, позволявший запустить в ход тщательно продуманную операцию, а оказалось, что предполагаемые союзники переменили свое решение.

Так или иначе, но особенно важным было признание Минарди. Магистру стоило большого труда свыкнуться с мыслью о том, что двадцать лет назад Ватикан внедрил в «Братство змеи» своего шпиона. Самый главный вопрос был таким — почему же кардинал раскрыл столь ценный секрет? Получалось, что теперь церковники останутся без своего информатора, на внедрение которого, судя по словам самого Минарди, ушло столько времени и сил.

Его высокопреосвященство мог бы ограничиться различными отговорками, что и проделывал в первой части беседы, а потом дать понять, что разговор окончен. Откровения кардинала просто ошеломили д'Амбуаза. Он уже был уверен в том, что не выйдет живым из апартаментов Минарди.

Взгляд его рассеянно скользнул в окошко. Магистр увидел здания так называемого квартала Всемирной выставки, настоящего города, воздвигнутого Муссолини, и подумал о Латеранских соглашениях, позволивших Бенедикту Пятнадцатому уладить дело и избавиться от политической закупорки, в которой Папы Римские пребывали на протяжении более чем полувека.

По странной ассоциации д'Амбуаз вспомнил о предложении кардинала Минарди обменять пергамент на кое-что другое. В точности фраза звучала так: «Нам хотелось бы знать, располагаем ли мы чем-нибудь, вызывающим интерес у „Змееносца“». Удачная формулировка. Минарди ничего не предложил. Он просто оставил дверь открытой.

— Прошу прощения, мой господин. Нам, кажется, повезло. Есть рейс через полтора часа, из аэропорта Леонардо да Винчи. Мы можем добраться туда меньше чем за час и как раз успеем выкупить билет, если вы так распорядитесь.

— Хорошо.

Получалось, что к шести часам магистр уже окажется в Париже и сможет устроить срочную встречу с сенешалем и секретарем братства. Именно этот триумвират составлял верхушку «Змееносца». Магистр должен был проинформировать их о подробностях разговора. Им вместе надлежало принять решение по двум наиважнейшим вопросам: розыску ватиканского шпиона и пристальному изучению всех выгод и недостатков странного предложения Паоло Минарди.

32

Личный секретарь дожидался прибытия магистра. Опоздание самолета на двадцать минут не выходило из допустимых рамок, тем более что после прибытия не надо было тратить время на получение багажа. Андре уже предупредил сенешаля и секретаря братства о срочной встрече, которая состоится на бульваре Осман.

Андре нервно мерил шагами зону для встречающих. Он утратил счет выкуренным сигаретам. Сведения, которые секретарь должен был передать магистру, никоим образом не могли того порадовать.

Вскоре появился руководитель братства, и они сразу же уселись в машину, очередной идеально чистый блестящий «мерседес» черного цвета. Магистра и секретаря сопровождали охранники в темных очках. Они озирались по сторонам и были готовы отреагировать на любое подозрительное движение.

Лицо д'Амбуаза напоминало застывшую маску сфинкса.

— Все в порядке, Андре?

— Если вы имеете в виду предстоящую встречу, то все подготовлено.

Арман д'Амбуаз пристально посмотрел на своего помощника:

— Что случилось?

— Новости из Цюриха превосходные, а вот парижские события оставляют желать лучшего.

— Сначала расскажи про Цюрих.

— Офис «Фармаколина» больше не существует. Дом восемнадцать по проспекту Жана Кальвина абсолютно пуст. Контракты на обслуживание телефона, света и газа закрыты. Ликвидированы банковские счета и линия ADSL. Там не осталось ни следа от нашего пребывания.

Д'Амбуаз выслушал секретаря и кивнул.

— Теперь про Париж.

— Люди Годунова нашли машину, которая участвовала в тех событиях. — Магистр не проронил ни слова, однако по его испытующему взгляду Андре понял, что должен продолжить рассказ. — Ремонтники проявили себя не лучшим образом, — в порядке извинения пробормотал секретарь.

— Судя по последнему донесению, полицейские уже наведывались в мастерскую и проблем там не возникло.

— Так и было, мой господин. Все-таки фараоны что-то заподозрили. На следующий день они нагрянули неожиданно, и вот…

— Именно на следующий день? — изумился магистр.

— Да, мой господин.

— Разве к этому времени все уже не было улажено?

— По-видимому, нет, мой господин.

Д'Амбуаз ничего не ответил. На лице его не отобразилось никаких эмоций, но секретарь понял, насколько тот разозлен, и решился сам нарушить молчание. Чем дольше оно тянулось, тем хуже чувствовал себя молодой человек.

— С сегодняшнего утра все радиостанции бесперебойно твердят, что автокатастрофа на подземной парковке есть не что иное, как покушение на жизнь инспектора Жана Дюкена, и приписывают его «Красной змее».

Магистр, пристально созерцавший кроваво-красную луну, нарисовавшуюся в окошке автомобиля, продолжал хранить молчание. Андре бросал взволнованные взгляды на своего шефа, но верховный руководитель «Братства змеи» по-прежнему не выражал никаких эмоций. Морщины на его благородном лице застыли, точно вырубленные из холодного мрамора.

Они оставили позади ворота Клиши, бульвар Бертье и кладбище Монмартр. Движение было свободным, даже слишком, по мнению обеспокоенного секретаря, которому просто не хватало времени. Уже через несколько минут они должны были оказаться на бульваре Осман.

Андре слегка вздохнул и поделился с боссом новостью, которая беспокоила его больше других:

— Мой господин, я сильно встревожен сообщением, которое прошло во всех вечерних информационных выпусках.

— О чем речь?

— Кардинал Паоло Минарди найден мертвым в своей квартире на Виа-дель-Корсо.

Глаза магистра яростно блеснули.

— Что ты сказал?!

— Кардинал был найден мертвым, — чуть слышно повторил Андре.

— Почему же ты сразу не поставил меня в известность? — Эта фраза была больше похожа на обвинение, чем на вопрос.

Андре в смущении склонил голову.

— Когда появилось сообщение?

— Мне позвонили примерно в половине четвертого. Новость передали в трехчасовом выпуске. Вас известить я уже не успевал.

— Что именно сообщают?

Андре взглянул на часы.

— Сейчас без трех минут шесть. Если угодно, мы можем включить радио.

— Какой канал?

— Не имеет значения, мой господин. Этой новостью открываются все выпуски.

По спине Армана д'Амбуаза пробежали мурашки, когда на радио «Франс-1» он услышал голос диктора, в котором звучали металлические нотки:

— В Риме продолжается расследование гибели кардинала Паоло Минарди. Обстоятельства кончины его высокопреосвященства крайне запутаны. Ватикан хранит молчание и отсылает к полицейским источникам. Карабинеры, в свою очередь, указывают, что смерть кардинала до сих пор sub judice.[19] Нашему корреспонденту удалось установить, что показал на допросе секретарь монсеньора Минарди. Его высокопреосвященство скончался сразу же после напряженной беседы. Когда секретаря спросили о подробностях, он ограничился заявлением, что собеседник кардинала специально прибыл из Парижа. Что же касается выражения «напряженная беседа», то на этот счет было сказано, что разговор проходил на повышенных тонах. По окончании встречи его высокопреосвященство вышел из кабинета с искаженным лицом, сразу же почувствовал себя плохо и умер на руках у секретаря.