Красная змея - Питер Харрис

Суровости во взгляде магистра поубавилось, зато его изумление все возрастало.

— Не могу поверить, что это говоришь ты!

Минарди промолчал. Д'Амбуаз поднялся. Встреча обещала закончиться намного раньше, чем предполагалось.

— В таком случае да будет тебе известно, что начиная с этого момента мы почитаем себя свободными от всяческих обязательств, — холодно отчеканил магистр.

— Это угроза? — поинтересовался Минарди, тоже поднимаясь на ноги и гася окурок в пепельнице. — Не забывай, что нашей церкви две тысячи лет. Она всегда умела противостоять любым нападкам, часто даже черпала в них силу.

— Ты знаешь, о чем я говорю.

— Согласно нашему учению, это уже дело веры. Тут всецело решаем мы.

От Армана д'Амбуаза не укрылось то обстоятельство, что собеседник все более отдалялся от него. В голосе кардинала прибавилось уверенности после того, как он сказал, что не собирается выполнять условия договора, который с такой тщательностью подготавливался на протяжении почти трех лет.

— Ты забываешь одно обстоятельство. Это дело настолько серьезное, что даже сам Бернар Клервоский, который в свои времена имел влияние на весь христианский мир, не отважился уничтожить свидетельство. Он подумал, что гораздо важнее оставить все в тайне и охранять ее должным образом.

— Наше учение — дело веры, — повторил кардинал.

— Вера в наши времена не очень-то ценится.

— Так что же?

— Вы рискуете гораздо большим, — тоже подчеркнул дистанцию магистр. — Конечно, если не примете условия соглашения, о котором мы договорились. По моему мнению, это лучшая ваша возможность.

— Именно на это ты и делал ставку.

Густые брови магистра опять взлетели.

— О чем это ты?

— Пусть и поздно, но я убедился в том, что лучший способ причинить нам непоправимый ущерб — это навязать подобное соглашение в самый критический момент. Так уж сложилось исторически, что когда понтифик нашей церкви теряет здоровье, то прочие ее члены тоже чувствуют себя хуже.

Магистр был явно раздражен.

— Ты повел себя так, что мы потеряли драгоценное время.

— Ты должен меня понять, Арман.

— Что ж, хуже придется именно вам.

— О чем ты?

— Не думай, что мы станем сидеть сложа руки. Освободившись от всяческих обязательств, братство будет действовать на свой страх и риск.

Кардинал и магистр молча сверлили друг друга глазами. Их разделял всего лишь метр. Напряжение нарастало.

— Мы готовы принять вызов.

— Думаю, ты понимаешь, что предал нас.

— Если ты хочешь знать всю правду, то я скажу, что наши переговоры, которые начались три года назад после предварительных встреч в Женеве, являются частью детально разработанного плана, запущенного в ход еще двести лет назад.

При этом известии глаза Армана д'Амбуаза странно засверкали.

— Ты торопишься? — спросил монсеньор.

— К чему этот вопрос?

— Мне хотелось бы поведать тебе одну историю. В сложившихся обстоятельствах нет большого смысла хранить ее в тайне.

На самом деле Минарди вовсе не был в этом уверен, однако он не мог отказать себе в удовольствии. Ему действительно хотелось рассказать магистру «Змееносца» историю, от которой волосы у того встанут дыбом.

Вместо ответа д'Амбуаз уселся на прежнее место.

— Вообрази себя в своем любимом Париже, в тысяча семьсот девяносто третьем году, на площади Согласия, которая тогда именовалась площадью Революции. Людовик Шестнадцатый отправлен на гильотину, палач свершает свою работу. Как только голова короля упала в корзину, барабаны смолкли. В них уже не было необходимости. Именно в этот момент от толпы, собравшейся на площади, отделился какой-то мужчина. Он проскочил сквозь ряды солдат, взобрался на эшафот и закричал, обращаясь к толпе, все еще немой после увиденного: «Жак де Моле, возмездие не окончено!»

— Эту историю я знаю.

— Но ты не можешь ничего знать о тех вполне логичных выводах, которые кое-кто сделал из случившегося. Времена тогда стояли неспокойные, неразберихи хватало, но без целой организации осуществить подобный поступок было бы невозможно. Человек, выскочивший на эшафот тем холодным январским утром, не мог быть одиночкой. Его слова о том, что возмездие не окончено, как будто возвещали о начале нового этапа в реализации достославного проклятия, оглашенного последним магистром ордена храма. Смерть Папы и короля когда-то породила легенду о проклятии тамплиеров. Как бы то ни было, но кое-кто посчитал, что возмездие не окончено, и тогда в одном из дворцов Ватикана принялись детально анализировать факты.

— Что ты имеешь в виду?

— Было решено точно выяснить, какой же смысл имели слова, прозвучавшие на площади. Если месть за Жака де Моле продолжается, то в чем же выражается это продолжение? Тебе, верховному руководителю «Братства змеи», все прекрасно известно. Самое важное в истории, которую я тебе излагаю, состоит в следующем. Священнослужители, которые собрались в одном из ватиканских дворцов, правильно поняли смысл послания. Возмездие не окончилось со смертью Климента Пятого и Филиппа Четвертого. Люди, стоявшие у истоков заговора, решили, что месть затронет не только отдельных лиц, но и самые институции, представленные ими, то есть французскую монархию и папство. Вот какой смысл имели слова, произнесенные с эшафота, на котором казнили Людовика Шестнадцатого. Король олицетворял собой монархию, сметенную ураганом революции. При этом объявлялось, что возмездие будет продолжаться. На что же оно будет направлено теперь? На какую другую институцию? Долго гадать об этом не приходилось.

Магистр побледнел. Сжатые челюсти свидетельствовали о том, что он сдерживался из последних сил. Арман д'Амбуаз хорошо представлял себе продолжение этой истории, однако предпочел услышать его из уст Минарди, хотя в голове его уже зарождалось тревожное предчувствие.

— С тех самых пор Ватикан запустил собственные механизмы защиты, пытаясь проникнуть в «Братство змеи», — продолжал кардинал. — Это средство было бы самым надежным. Спешу тебя порадовать. Отыскать надежную тропинку, ведущую к братству, и уж тем более войти в тесный круг его руководства оказалось весьма сложно. Каждый член этого круга уже в момент вступления в него называет имя своего возможного преемника. При этом запасная кандидатура должна получить одобрение всех прочих членов руководства. Разумный способ!.. Таким образом можно держать будущего кандидата под наблюдением и в случае каких-либо подозрений пересмотреть решение. На то, чтобы добраться до «Змееносца», Ватикану потребовалось более столетия. — Минарди вытащил из пачки новую сигарету, не торопясь прикурил, наслаждаясь моментом своего торжества, и снова заговорил: — Справедливо сказано, что терпение — одна из добродетелей церкви. Вплоть до тысяча девятьсот шестого года нам не удавалось напасть на надежный след. Потом еще на протяжении семидесяти шести лет мы не могли проникнуть во внутренний круг. Впрочем, это нормальный срок, если учитывать структуру братства. Требовалась величайшая осторожность, чтобы не возбудить ни малейших подозрений. С того самого момента, когда угроза была обнаружена, наши механизмы защиты действовали безотказно. В самые трудные моменты — такие, например, как приход большевиков к власти в России или осложнение отношений с тоталитарными режимами, — мы добивались того, что «Змееносец» не мог вмешиваться в наши дела. Должен тебе признаться, что Святой престол заплатил за это очень высокую цену. Нам вовсе не хотелось, чтобы возникали ситуации, компрометирующие церковь. Одна из них сложилась перед тысяча восемьсот семидесятым годом, когда войска пьемонтцев и гарибальдийцев атаковали Рим. Тогда мы не могли ничего доказать, однако в Ватикане возникло подозрение, что за событиями, которые в итоге привели к объединению Италии, стояли посланники «Змееносца». Именно «Братство змеи» поддерживало ложи карбонариев. Оно тайно руководило движением под названием «Молодая Италия», которое создал Мадзини. Мы даже начали думать, что герцог Кавур, скрытый вдохновитель этой операции, является магистром братства. У нас не было сомнений в том, что сам Гарибальди — лишь марионетка в его руках. Мы решили, может быть и ошибочно, что красный цвет рубашек его «Mille»[18] — это отсылка к так называемой «Красной змее».

Магистр, конечно, слушал Минарди, однако его разум был занят иными мыслями, которые в тот момент беспокоили этого человека гораздо сильнее. Д'Амбуаз был убежден в том, что может существовать лишь одна причина, по которой кардинал все это ему излагает. Его собираются убить!

— Затем для Ватикана наступили очень тяжелые времена. Несколько Пап подряд были заперты внутри наших стен. Они оказались пленниками итальянского правительства. Священнослужителям было запрещено принимать участие в государственной политике. Выход бы найден после подписания Латеранских соглашений в тысяча девятьсот двадцать девятом году. Папская область сократилась до пределов нынешнего Ватикана, нескольких романских церквей да виллы Кастельгандольфо.