Красная змея - Питер Харрис

Габриэль развел руками.

— Вы сами сказали — фамильные документы. Это дело касалось только нас. У меня не было ни малейшей возможности для маневра. Брат старше меня. Я не мог даже намекнуть ему на секрет, доверенный мне матерью, иначе он пришел бы в ярость. Терпение было главной моей добродетелью в течение всех этих лет, уж поверьте мне, весьма мучительных.

— Что вы собираетесь предпринять? — спросила Маргарет.

— Мне следует подумать о будущем. Ведь прямых наследников у меня нет.

В этот момент зазвонил мобильник Пьера. Он посмотрел на дисплей и увидел, что звонит Годунов. Бланшар не хотел отвечать, но вовремя вспомнил о случае в Лиму.

— Прошу прощения! — Журналист отступил в угол, подсознательно стремясь остаться один на один с абонентом. — Слушаю.

— Бланшар, мне нужно срочно с вами поговорить.

Комиссар обошелся без предисловий. Правила приличия явно не были его коньком. Впрочем, на сей раз Годунов воздержался от привычной брани.

— Что-нибудь случилось?

— Да.

— А если подробнее?

— Не по телефону. Вы можете приехать в комиссариат?

— Видите ли, именно сейчас у меня важная встреча, — Пьер взглянул на Габриэля и Маргарет.

— Речь идет о «Красной змее».

— Да что стряслось?

— Повторяю, не по телефону.

— Хорошо, буду у вас через час.

Комиссар, по-видимому, согласился его дождаться, хотя в трубке не прозвучало ничего, кроме сигнала отбоя.

— Это Годунов. Он хочет поговорить со мной.

— О «Красной змее»? — спросила Маргарет.

— Только это он и сказал. Комиссар просит меня приехать.

— Этот полицейский упрям, как баран, — высказался д'Онненкур. — Мне было не до смеха, когда он допрашивал меня о телефонном звонке ваших похитителей.

Маргарет решила воспользоваться моментом.

— Тут я вообще ничего не понимаю. Почему эти люди именно вам сообщили о том, куда они доставили меня? Ведь мы с вами тогда даже не знали друг друга.

— Может, потому что я тоже получил от них предупреждение. Они считают, что я замешан в эту историю. Вспомните, ведь существуют две версии насчет причин возникновения и задач секты. По одной из них выходит, что эти люди призваны защищать семейство rex deus, потомков династии Меровингов. Впрочем, лично мне кажется, что если такая защита когда-то и имела место, то со временем ее не стало.

— А другая версия? — спросила Маргарет.

— Она гласит, что члены братства охраняют некую тайну. Кроме того, они призваны исполнить миссию, которую принято называть возмездием тамплиеров.

— Как вы сказали?

— Вам что-нибудь известно о собрании тысяча триста девятнадцатого года, на котором тамплиеры приняли решение о роспуске ордена?

— Да, я кое-что читала. Но ведь это легенда, одна из множества выдумок о тамплиерах, — неодобрительно заметила Маргарет.

— Напрасно вы так, профессор. Многим французским тамплиерам удалось выскользнуть из ловушки, расставленной Филиппом Четвертым. Это были изолированные ячейки, сохранившие волю к сопротивлению. Их членов воодушевляла мысль о том, что другие европейские монархи не спешат покончить с орденом. Тамплиеры даже разработали план по спасению своего последнего магистра, Жака де Моле, однако потерпели неудачу. В течение следующих лет рыцари пытались вынудить Папу восстановить орден и вернуть ему все былые права. Больше того! Эти люди были готовы устроить на юге Франции тамплиерское государство. Ведь в прежние времена рыцари храма владели богатейшими территориями в Лангедоке.

— Да это ведь пустые россказни! — в сердцах воскликнула Маргарет.

Губы д'Онненкура едва заметно дрогнули. Конечно, этот человек умел контролировать свои эмоции, но Маргарет задела его за живое. Все-таки Габриэль совладал с собой и продолжил повествование:

— Другие же рыцари, наоборот, считали этот проект химерическим и выступали за самороспуск своего союза. Чтобы принять окончательное решение, тамплиеры устроили собрание в окрестностях Труа. Там взяли верх сторонники ликвидации ордена. С тех пор орден храма прекратил свое существование. При этом в Восточном бору было принято решение чрезвычайной важности.

Маргарет рассматривала все эти сведения как нагромождение вранья, хотя многими они признавались за достоверные факты. При этом ее завораживала уверенность, с которой д'Онненкур их излагал.

— Какое решение? — спросил Пьер.

Габриэль слегка улыбнулся:

— Жаль, что вам нужно уходить. Мне хотелось бы обо всем поговорить без спешки и, конечно же, узнать точку зрения такого уважаемого эксперта, как вы, профессор. Однако я понимаю, что комиссар полиции важнее.

Пьера удивила реакция д'Онненкура. Такого он не ожидал. Журналист понял, что замечания Маргарет оскорбляли Габриэля больше, нежели позволяло показать его воспитание.

— Думаю, мой визит к Годунову не помешает нам встретиться в другой раз.

— Разумеется, нет. Документы будут находиться в полном распоряжении профессора Тауэрс. Она может использовать их так, как сочтет нужным.

Маргарет не поверила своим ушам.

— Вы серьезно?

— Абсолютно.

— Означает ли это, что я получаю возможность изучить пергаменты и даже описать их в научной работе?

— Конечно же.

Маргарет бросилась Габриэлю на шею и расцеловала его в обе щеки.

— Что вы! Дело того не стоит.

— Еще как стоит! Да о такой находке мечтает любой историк! Это ценнейшие документы.

Пьер вспомнил о машинописных листочках и газетных заметках, составлявших основу папки «Le Serpent Rouge», и почувствовал укол ревности. Документы, которые ему сейчас довелось увидеть, могли ввести в искушение кого угодно.

— Не стоит упоминать, что Пьер тоже получает доступ к пергаментам. Было бы несправедливо обойти его стороной.

— Я могу воспользоваться этим материалом для репортажа?

— Естественно. Правда, с некоторыми ограничениями.

Журналист нахмурился.

— Но это несправедливо! Я не слышал, чтобы вы в чем-то ограничивали Марго.

— Дорогой Пьер! Надеюсь, вы со мной согласитесь, что между академическими и журналистскими кругами существуют значительные различия.

— О чем конкретно идет речь?

— Вы должны учесть, что ваш репортаж не может носить сенсационного характера, до которого ваша братия так падка. Поймите, нам нужно установить определенные нормы. Вы прекрасно знаете, о чем я говорю. Ведь ваша работа состоит в том, чтобы продавать информацию. — (Бланшар и в самом деле отлично понимал Габриэля.) — Если вы готовы прийти к соглашению, то обещаю не требовать от вас слишком многого.

Пьер кивнул в знак согласия.

— Как мне с вами связаться?

— Звоните на мобильный. Номер должен был сохраниться в памяти вашего телефона.

30

— Полагаю, вы не станете возражать против присутствия мадемуазель Тауэрс? В конце концов, она в курсе всех событий.

— Не только не стану возражать! Я даже очень рад, что вы пришли — быть может, расскажете что-нибудь интересное. Вы ведь знаете старое присловье насчет того, что четыре глаза лучше двух.

— Как себя чувствует Дюкен?

Для Пьера это был самый естественный вопрос, но он удивился, что даже такой грубиян, как Годунов, способен быть благодарным за сочувствие.

— Нам остается лишь надеяться. Он по-прежнему находится в тяжелом состоянии, хотя теперь ему все-таки чуть лучше.

— Я очень рад.

— Но полностью здоровым он уже не будет. Из докторов слова клещами не вытащишь. Они боятся ляпнуть лишнее. Им есть чем гордиться. Ведь Дюкен был доставлен в больницу в состоянии клинической смерти. Некоторые журналисты даже успели сообщить о гибели полицейского инспектора.

— Как идет расследование аварии?

— Она была спровоцирована. Мы разрабатываем несколько направлений. Уж поверьте, дело продвигается.

— Подтверждается версия «Красной змеи»?

— Похоже на то.

Пьер понял, что дальше на эту тему комиссар распространяться не намерен, и решил замолчать, уступить ему инициативу.

— Как вы заметили, я дал вам время прийти в себя после путешествия в Лиму.

— Я должен сказать спасибо?

— Бланшар, стоит вам заговорить, как вы тотчас начинаете тянуть меня за яйца! — Годунов взглянул на Маргарет и прибавил к этой фразе свои извинения.

— Вы же не станете требовать, чтобы я был доволен и счастлив после того, как нас беспричинно задержали, сковали наручниками и отправили в полицейский комиссариат, словно отъявленных преступников.

— Скажем так, это была расплата за ваше бессовестное поведение.

— Ко мне это тоже относится? — вскинулась Маргарет. Ей показалось оскорбительным слышать подобные вещи от человека, отвечающего за общественную безопасность.

— Поверьте, вас мне искренне жаль, и я приношу свои извинения, однако Бланшару было указано не покидать Париж, предварительно не предупредив меня.