Красная змея - Питер Харрис

— Сначала мне нужно как-то выбраться отсюда.

— Если я могу быть чем-то полезен…

— Большое спасибо, надеюсь, мы выпутаемся сами. Вижу, что документы вас сильно увлекли.

— Это изумительно, Пьер! Вы почитаете их сами и убедитесь в том, что я не преувеличиваю.

— Мне все это очень интересно, однако сначала я должен решить наши проблемы здесь. Может быть, Годунов вытащит нас из этой заварухи. Уже больше часа назад я просил здешних полицейских с ним связаться, но комиссар так со мной и не поговорил.

— Ну что же, в таком случае…

— Я свяжусь с вами сразу же, как только вернусь в Париж.

— Отлично, буду ждать звонка.

Пьер отключил телефон и взволнованно вздохнул. Маргарет не терпелось услышать подробности.

— Звонил д'Онненкур.

— Я догадалась.

За стенкой снова передавали новости, сообщали об автокатастрофе и о параличе дорожного движения в столице.

— Он с головой ушел в документы, которые связывают его род с семейством rex deus, и даже не слышал о том, что Дюкен попал в аварию.

— Зачем ты ему все рассказал?

Пьер лишь слегка пожал плечами:

— Как я мог лгать человеку, который до такой степени мне доверился?

Дверь распахнулась, на пороге появился жандарм. Он освободил узников от наручников и велел Пьеру следовать за ним.

— А я? — вскинулась Маргарет.

— Обождите здесь, мадемуазель.

Жандарм провел Бланшара в кабинет комиссара полиции. Тот держал в руке телефонную трубку.

— На связи комиссар Годунов.

Пьер подскочил к аппарату.

— Слушаю!

— Так что, Бланшар, у вас, кажется, возникли проблемы?

Журналист расслышал иронию, скрытую в этом вопросе, но понял, что в силу своего положения не может ответить должным образом.

— Да, те самые, которые устроили вы.

— Почему вы так говорите?

— Потому что ничем иным не могу объяснить нашу часовую отсидку в комиссариате. Я не совершал никакого преступления, не нарушал общественный порядок, не делал ничего противозаконного. Я образцовый гражданин, жертва полицейского произвола. Кроме того, никто здесь, черт побери, не желает нам объяснить, почему на меня и на профессора Тауэрс надели наручники и все это время продержали без связи с внешним миром.

— Вот уж нет, никак не без связи! — заявил хозяин кабинета, не отлепив от губы дымящуюся сигаретку. — В вашем распоряжении оставались мобильные телефоны.

Пьер наградил его мрачным взглядом.

— Что вы делали в Арке? — спросил Годунов.

Поскольку терять уже было нечего, реальная возможность раскрыть тайну растаяла как дым, Пьер ответил не раздумывая:

— Пытался выведать, какие решения принимают верховные руководители «Братства змеи».

— Что за брехня, Бланшар?! Вы снова тянете меня за яйца?

При этих словах Пьер театральным жестом убрал трубку от уха, скорчил на лице гримасу отвращения и посмотрел на комиссара из Лиму.

— Я говорю абсолютно серьезно. Как вам кажется, за каким дьяволом я проехал восемьсот километров до этой деревушки? Думаете, ради того, чтобы показать мадемуазель Тауэрс какой-то замок? Вокруг Парижа, всего в двух часах езды, их пруд пруди! Я поехал в Арк, потому что эти люди устроили там собрание!

Годунов молчал уже несколько секунд. Пьер понял, что его выпад достиг цели. Теперь ситуация повернулась на сто восемьдесят градусов.

— Как вы узнали?

Именно этого вопроса журналист дожидался, чтобы поставить полицейского на место, хоть немного развеять свое пасмурное настроение и избавиться от подавленности, которая охватила его после ареста. Пьер произнес очень тихо, точно открывая секрет:

— Комиссар, вам ведь известно правило?

— Какое еще, на хрен, правило?! — Ирония Годунова сменилась неприкрытой яростью.

— Источники информации никогда не разглашаются!

— Бланшар! Вам когда-нибудь говорили, что вы сукин сын?

— Столько раз, что я уже и счет потерял.

— Сегодня утром вы мне бессовестно набрехали насчет того, что ваша подружка интересуется катарами, трубадурами, тамплиерами и прочими мудозвонами!

Комиссару из Лиму были прекрасно слышны вопли Годунова. Однако лицо его при этом оставалось совершенно бесстрастным, а сигаретка в углу рта все тлела и тлела.

— Естественно, я ведь не хотел, чтобы вы мне запороли все дело. Вот батарейка-то у меня и села.

— Почему же я должен вам верить сейчас?

— Потому что я говорю правду. — Пьер покосился на местного начальника. — Спросите-ка у комиссара, который сидит передо мной, проходило или не проходило собрание в замке Арк. Речь не просто о какой-то там встрече. Я говорю о собрании на высшем уровне — охранники, водители, тачки, которые ни я, ни вы не сможем приобрести даже за все наши пожизненные заработки!

— Дайте мне комиссара! — прорычал Годунов.

Пьер, не прибавив ни слова, передал трубку полицейскому.

— Слушаю.

— Журналист говорит правду?

— Ты имеешь в виду встречу людей, о которых задержанный упоминает не иначе как в связи с какой-то красной змеей?

— Я имею в виду, проходило ли в Арке, или как его там, сборище больших шишек?

— Это верно.

Для Годунова эти два слова были равносильны паре оплеух.

— Растолкуй!

— В этом замке состоялось собрание руководителей известной швейцарской фармацевтической фирмы. Они арендовали его за чудовищную сумму. Наш мэр был вне себя от радости. Эти фармацевты сделали ему годовой бюджет.

— Они всегда там собираются?

— Насколько мне известно, такое было впервые.

— Как называется фирма?

— Не знаю, но если тебе очень интересно, то могу узнать.

— Мне очень интересно.

— Я постараюсь.

— Уж будь любезен. Это крайне важно.

— Я скоро тебе перезвоню.

— Журналисту и его подружке передай, что они свободны, но не должны покидать Лиму, пока мы не разузнаем, что за люди собирались в этом долбаном замке. Лучше давай-ка я сам ему скажу.

Коллега из Лиму действительно вскоре перезвонил Годунову и сообщил нужные сведения. Прошение об аренде замка поступило в мэрию три дня назад. Оно было составлено от имени представителя фирмы «Фармаколин». Юридический адрес этого фармацевтического предприятия оказался таким: Цюрих, проспект Жана Кальвина, дом восемнадцать. Мэр назвал также телефон секретариата и номер факса фирмы. Фармацевты выплатили округу кругленькую сумму в восемнадцать тысяч евро за право распоряжаться замком вплоть до завтрашнего дня. Еще мэр сообщил, что накануне в замок приезжал грузовик с мебелью. Сейчас всю обстановку рабочие загрузили обратно в машину и оставили замок в его первоначальном состоянии. Руководителю города вся эта операция доставила большое удовольствие.

Через десять минут приятный женский голос отвечал на вызов Годунова:

— «Фармаколин», что вам угодно?

— Прошу прощения, никак не могу вспомнить ваш почтовый адрес. Проспект Жана Кальвина, дом…

— Восемнадцать, месье.

— Спасибо, вы очень любезны.

Годунов нажал на рычаг, посмотрел на трубку, которую все еще сжимал в руке, и произнес:

— Так, значит, «Красная змея», да?

29

Сквозь жалюзи пробивался мягкий свет, который и разбудил Пьера. Хотя Бланшар никогда не выступал на ринге, все тело у него саднило, как у профессионального боксера, проигравшего по очкам после десяти раундов жестокой схватки.

Журналист попытался открыть глаза, но боль была слишком сильной. Он пошарил рукой на ночном столике, чтобы найти часы и узнать, сколько времени. Ему стоило больших усилий приоткрыть веки. Оказалось, что сейчас около восьми часов. Пьер попытался вспомнить вчерашний день, подвергая больную голову тягчайшему испытанию.

Их освободили около шести вечера, так и не предоставив никаких объяснений по факту задержания. Пьер и Маргарет сели в машину и отправились в Арк, до которого было всего пятнадцать километров.

К замку они подъехали прямо перед заходом солнца. Он был наглухо заперт. На воротах висело объявление. Осмотр памятника был возможен со вторника по воскресенье, с десяти до тринадцати и с пятнадцати до восемнадцати.

Цена — три евро, детям до двенадцати лет — полтора, равно как и пенсионерам. Скидки для школьников и для групп численностью более пятнадцати человек. О встрече, состоявшейся здесь, свидетельствовали разве что отпечатки покрышек, оставшиеся на траве. Других следов не было.

Без двадцати семь Пьер и Маргарет, не обращая внимания на усталость, приняли решение возвращаться в Париж.

Доехать туда можно было за девять часов, считая остановку, необходимую для того, чтобы заправиться бензином, посетить уборную и поесть. Вести машину они решили поочередно.

Ночью, без пяти четыре, путешественники уже переехали Сену по мосту Аустерлиц и повернули на бульвар Бастилии. Парижские проспекты в этот час были пустынны. Меньше чем за десять минут ночные странники добрались до квартиры Пьера. Старый «рено» проявил себя не хуже, чем во времена своей молодости.