Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 - Анатолий Черняев

Б. Н. устроил разнос по поводу написанной ему еще до праздников статьи в ПМС (к 30-летию социалистической системы). Причем, как это обычно с ним бывает, «забыл», чему учил меня при подготовке статьи и «ругал» как раз за то, что было результатом его прямых желаний. А, кроме того есть жизненное правило:

— первый вариант всегда надо отвергнуть, чтоб «поработали» еще и не зазнавались;

— надо показать, что до его личного вмешательства может быть создано только говно. И т. п.

Но поскольку его воспринимаешь и как человека, с которым в общем-то в довольно товарищеских отношениях столько лет, — я опять взбеленился. И главным образом из-за того, что он все больше и больше теряет всякий стыд и открыто, не стесняясь кричит на людей, которые написали ему его авторскую статью. Не советуется, не просит поучаствовать, помочь, не ссылается на собственную занятость (т. е. не извиняется косвенно), а требует, как будто речь идет о служебной бумаге. И он уже и в душе считает нас обязанными по службе писать ему доклады и статьи. Искренне расценивает наше рвение в этом деле, как проявление партийности, как служение партии.

Я, правда, поостыл, потому что он очень долго говорил свои глупости. Тем не менее я был в ответ довольно груб и прям.

Потом (через день) он давал понять, что «переборщил». Однако новый вариант мы ему сделали. И сейчас в лифте (уходя столкнулись в коридоре, и он меня пригласил в свой персональный лифт) говорит: «Это много лучше».

Так что эта неделя, состоявшая из двух главных событий (дела с венграми и поляками, и статья Пономарева) очень характерной оказалась для моего жизненного положения вообще: почти одновременно чувствуешь себя, с одной стороны политическим деятелем, который довольно свободно и самостоятельно что-то решает, обсуждает, добивается принятия своего мнения на международном уровне. А с другой стороны — писарчуком, мелким чиновником, которого бранят за плохо подготовленную авторскую (!) статью для начальства.

Снят Демичев! Пономарев сообщил мне это с явной радостью и пошутил: «Давайте кандидатуры!» Назначен министром культуры — сегодня опубликовано в «Правде». Произошло это еще «хуже», чем с Полянским (в 60-ых, начале 70-ых годов был членом Политбюро и зампредом Совмина). Суслов вел Политбюро. Под конец говорит: «Еще, товарищи, есть один вопрос. Предлагается утвердить указ президиума Верховного Совета об утверждении П. Н. Демичева министром культуры». Все кивают или одобряют возгласами. «Ну, что же, принято». Но Демичев просит слова, понятно, ошеломленный неожиданностью. Жалко лопочет что-то по поводу того, сколько он сделал для «нашей идеологии», называет почему-то цифру обучающихся в школах экономического самообразования. Говорит, что он «долго был на партийной работе» и назначение ему не привычно, однако он «солдат партии» и т. п. Б. Н. все это рассказывал с нескрываемым злорадством, издевательски.

Я ему ответил тоже шутя: «Для политики, во всяком случае, для ЦК это, безусловно, хорошо, а вот для культуры — сомневаюсь».

По Москве котируются на его место: Зимянин и Абрасимов. Лично мне симпатичнее первый и в хороших отношениях мы, но он горяч и не очень самостоятелен, будет таки подлаживаться ко всем и вся.

Итак, Брежнев не отошел от принципа «стабильности» и на этот раз, и пока не умерла Фурцева, он Демичева «держал». А теперь это выглядит не как акт политического недовольства им (он оставлен в сфере руководства идеологическим участком), а как снятие технически лично не справившегося работника.

А в так называемом «общественном мнении» как это выглядит? Одни думают, что это продолжение линии назначения членов и кандидатов ПБ министрами (Полянский, Громыко, Гречко). Другие — мой зять, когда я сообщил эту новость, спросил: «А кто такой Демичев?»

Читаю Фейто «Ленинское наследие» — бывший венгерский коммунист, сбежавший в США.

Маркиз де Кюстин «Николаевская Россия». Написана в 1839 году. Издана у нас в 1930. Сплошные аллюзии и ассоциации.

В начале декабря поеду в Англию: договариваться с Уоддисом о «совместных действиях» на Будапештской Подготовительной встрече.

Сегодня, не разгибая спины, весь день «совершенствовал» проект Декларации по материалам Варшавской КВ. Задача состоит в том, чтоб многие (во всяком случае важные) партии увидели себя в проекте, но чтоб дух его остался «нашим». Однако, это много интересней, чем писать статьи для Пономарева.

Очередная пошлейшая вакханалия выборов в Академию. В отделе науки некий Пилипенко (зав. сектором философии) напрямую вызывал к себе в кабинет член-корров и академиков, и требовал голосовать «за этих», и «этих», в том числе за себя. Те потом шли к консультанту этого сектора Кузьмину (интеллигенту, которому доверяли) и жаловались, руками разводили. Кузьмин позвонил Красину. Это дошло до Б. Н.'а. Он возмутился и спросил: «А может этот Кузьмин, или как его там, если его вызвать к Суслову, заявить, что было дело?» Красин ответил: «Не знаю. У него, видите ли, ВАК до сих пор докторскую не утвердил»

Арбатов получил проходной балл в Отделении экономики и уже, почитай, академик. Фантастическая карьера: в 1962 году Пономарев ему предложил должность младшего референта в нашем Отделе. А теперь он депутат Верховного Совета, член Ревизионной комиссии КПСС, академик, один из приближенных Генерального. Не то что завидую. На фоне общественного разврата Арбатов даже много лучше других. Другие-то совсем уж прохвосты и маклеры возле науки, в грязной куче которых затерялись «отдельные, настоящие» ученые, получающие свои 2–3 балла в первом туре и выбывающие из игры.

С Б. Н.'ом имел такой разговор.

— Я по другому делу, — говорит мне, — имея в виду «свою» статью. Хочу с Вами посоветоваться. Как мне быть? Ведь, вероятно, на место Демичева будут двигать Зимянина. Я — за. Но кого тогда на «Правду»? Могут предложить Загладина. Я, конечно, не могу возражать. Но давайте взвесим и с точки зрения Отдела, и с точки зрения — хорошо ли это вообще.

— Что Загладин справится, — говорю я, — в этом нет сомнений. Что он согласится — тоже. Но, во первых, почему вы думаете, что будут двигать обязательно Зимянина в секретари ЦК. А почему бы — не Абрасимова, который, как Вы хорошо знаете, ехал из Парижа именно на это место. И у него довольно сильные тылы.

— Нет, нет. Ну что Вы! Это же полный невежда. Зимянин-то не бог весть какой грамотный. А этот уж совсем. Правда, апломбу у него много. И очень нахальный, претенциозный. Но его не все хотят. Я, например, знаю трех членов ПБ, которые будут решительно против (и стал считать по пальцам, но не вслух).