Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект - Яков Ильич Корман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
8. Рифма «глоточку — в одиночку», которая встречается в строфе «И поведал он, что пьет по глоточку. / Чтоб ни капли не пропасть в бороде[607], / Мореплаватель, простите, в одиночку, / Философию развел на воде» (С5Т-4-238), через год повторится в «Двух судьбах»: «После лишнего глоточку — / Глядь, плыву не в одиночку: / со старухою».
9. В октябре 1975 года Высоцкий вместе с Всеволодом Ханчиным плавал по Дону на яхте «Темпест»: «Высоцкий подсаживается все ближе и ближе ко мне.
— Дай я хоть шкоты грота подержу…
Проходит какое-то время:
— Сева, дай за руль сяду…
— Володя, это же не машина, не катер…
— Но ты ведь рядом. Подскажешь. Очень прошу.
Дал.
— Люди! Я сам, сам яхту веду! — закричал он своим громовым голосом.
В тот день мы подарили ему на память небольшую модель яхты. А он достал красивую чеканку с изображением парусника и написал: “Дорогому Севе Ханчину! Мы научились штопать паруса и затыкать пробоины телами. Высоцкий, г. Ростов-Дон. 11 окт. 75 г.”.
Позднее он как-то рассказал мне, что ходил на большой яхте в Марселе, но порулить ему “черти-капиталисты”, как он выразился, не дали… Он очень сожалел, что нехватка времени не позволяет ему по-настоящему заняться парусом»[608] [609] [610] [611] [612].
Зато уж в своем творчестве Высоцкий полностью компенсировал невозможность заняться парусным спортом: это и песня «Еще не вечер» (1968), и «Баллада о брошенном корабле» (1970), и прозаический набросок «Парус» (1971), и песня «Этот день будет первым всегда и везде» (1976): «Мы под парусом белым идем с океаном на равных», — и, конечно, «Мореплаватель-одиночка» (который, как и предыдущая песня, был написан для фильма «Ветер надежды»), где главный герой, еще находясь в колыбели, «из пеленок паруса вырезал». Да и яхта, упомянутая Высоцким: «Люди! Я сам, сам яхту веду!», — также встретится в этой песне: «Ветер дунул, превратив яхту в точку, / Но глядит, глядит он из-под руки: / “В море плавая, простите, в одиночку, / Я соскучился по вас, чудаки!”» (АР-10-130).
10. Отвечаяв 1970 году на вопрос известной анкеты «Любимыйбидожнху, картина», Высоцкий написал «Куинджи. Лунный свет».
И он в самом деле восхищался лунным светом: «Мы1 чуть что — на негатив луну и ночку, / А ему луна блестит — позитив» («Мореплаватель-одиночка», 1976; АР-1013 3 385), «Лунный свет отражен, чист и неотразим. / Как святые с загадкой на ликах, / Мы бесшумно по лунной дороге скользим, / Отдыхаем на ласковых бликах» («Гимн морю и горам», 1976; АР-10-148), «Средь лет земных, средь наших зим / Свет лунный льется и пленяет. / Я думал — он неотразим, / И что прекрасней не бывает» («Упрямо я стремлюсь ко дну», 1977/5; 480/). Поэтому когда луны нет, герои сетуют: «Жаль, что вечер на дворе такой безлунный!» («У нас вчера с позавчера…», 1967), «Безлунными ночами я нередко / Противника в засаде поджидал. / Но у него поставлена разведка, / И он в засаду мне не попадал» («Песня автомобилиста», 1972). Но когда она есть, то всё меняется к лучшему: «Гитара опять / Не хочет молчать — / Поет ночами лунными, / Как в юность мою, / Своими семью / Серебряными струнами» («Гитара», 1966), или: «Словно семь богатых лун / На пути моем встает — / То мне птица Гамаюн / Надежду подает» («Купола», 1975). Сюда примыкает исполнявшаяся Высоцким песня Вертинского «Прощальный ужин» (1939): «Сегодня томная луна, / Как бледная царевна386, / Тиха, задумчива, бледна / И холодна, и гневна»387.
Более того, луна фигурировала даже в самой первой фразе, которую произнес маленький Володя Высоцкий: «Следующее лето, лето 1939 года, мы с Володей провели в Царицыно (когда-то в детстве и я жила там на даче!). Ему было полтора года, когда вечером, выйдя на крыльцо и увидев огромную луну, он вдруг произнес: “Вон она, люна…”388. Это была его первая фраза, отдельные слова он говорил и раньше, но целую фразу сказал впервые. К луне он и позднее был “неравнодушен”: когда ему было годика три, он забирался на детский стул, брал щетку на длинной палке и говорил, что хочет “достать луну”»[613].
11. Концовка несни: «Тскпомсньшс ммпреград иотсроиек[614],/Язадо/?ик на пути, и сучков…», — содержит мотив препятствий, создаваемых властью на пути лирического героя и людей, подобных ему. Годом ранее этот мотив встречался в «Разбойничьей», где в образе центрального персонажа автор также вывел самого себя: «Как во смутной волости / Лютой, злой губернии / Выпадали молодцу / Всё шипы Да тернии»; а еще раньше — в «Грустной песне о Ванечке» (1974): «На пути — каменья сплошь», после чего автор обращается к Ванечке (фактически — к самому себе) с такими словами: «Резвы ножки обобьешь, / Бедолага». Именно поэтому у лирического героя Высоцкого всегда «до крови сбиты ноги» (как сказано в стихотворении «О том, что в жизни не сбылось…», 1969), что метафорически означает душевную истерзан-ность, представленную в виде физической искалеченности: «Чистая Правда по острым каменьям шагала, / Ноги изрезала, сбилась с пути впопыхах» («Притча о Правде», 1977; набросок /5; 489/), «Душу, сбитую каменьями щербатыми, / Горем стертую да утратами…» («Купола», 1975; черновик^; 360/) и др.
Приведем еще несколько цитат, в которых говорится о препятствиях: «Но впереди — доска с гвоздями где-то» («Горизонт», 1971; черновик 13; 361 Г), «Я гвозди шинами хватал — / Всё было мало» («Я груз растряс и растерял…», 1975), «Нас колосья хватали за шины колес» («Я еще не в угаре…», 1975; черновик /5; 346/), «Но цепко держит берег — надежней мертвой хватки» («Сначала было Слово печали и тоски…», 1974), «Цепко держит земля, всё и так, и не так» («Лошадей двадцать тысяч…», 1971), «Земля вцепилась удесятиренно» («Первый космонавт», 1972; черновик — АР-3-174), «Мне расставила суша капканы» («Мои капитаны», 1971).
А заключительные строки «Мореплавателя-одиночки» — «Жаль, что редко их встречаешь, одиночек, / Не похожих на Других чудаков» (АР-10-126) — повторяют концовку письма Высоцкого секретарю ЦК
