Сёгун - Джеймс Клавелл

Алвито вспыхнул:

– Что?

– Он умен, очень много знает о католицизме. Разве большинство англичан не католики в душе? Ответ – да, если на троне католик, и нет, если протестант. Англичане довольно-таки безразличны к вопросам религии. Они питают к нам ярую ненависть, но не из-за Армады ли? Может быть, Блэкторна удастся обратить в нашу веру. Это было бы идеальным решением, к славе Божьей, и спасло бы его еретическую душу. Дальше Торанага. Мы представим ему карты. Дадим объяснение относительно «сфер влияния». Разве демаркационные линии не были проведены, чтобы разделить влияние Португалии и дружественной ей Испании? Скажите ему, что я почту за честь лично подготовить отчет касательно других важных материй и передать ему как можно скорее. Но поскольку мне придется проверить обстоятельства, относящиеся к Макао, не будет ли он любезен дать достаточно большую отсрочку? И тут же, на одном дыхании, скажите: вы рады сообщить ему, что черный корабль отплывет на три недели раньше с самым большим грузом шелка и золота, который когда-либо перевозили, что наша часть груза и… – он задумался на мгновение, – …и по крайней мере еще треть его будут проданы через назначенного Торанагой купца.

– Ваше преосвященство, генерал-капитан не обрадуется тому, что сроки выхода в море перенесены, и ему не понравится…

– Ваше дело – немедленно получить от Торанаги разрешения, которые позволят Феррьере отплыть. Ступайте и навестите Торанагу тотчас же, передайте ему мой ответ. Пусть он поразится нашей деловитости, готовности исполнить просьбу. Разве это не одно из качеств, которыми он восхищается? Получив разрешение на выход в море, Феррьера простит небольшой перенос сроков. А что касается купца, какое дело генерал-капитану до этих туземцев? Он все равно получит свою долю прибыли.

– Но господа Оноси, Кияма и Харима обычно делят между собой комиссионные за совершение сделок. Даже не знаю, согласятся ли они.

– Так уговорите их. На таких условиях Торанага согласится дать отсрочку. Единственные уступки, в которых он нуждается, – это уступки в части влияния и денег. Что мы можем дать ему? Не в нашей власти склонить на его сторону даймё-христиан.

– Да, – согласился Алвито.

– Даже если бы это было в наших силах, я не уверен, должны ли мы, хотим ли пойти на такой шаг. Оноси и Кияма – злейшие враги, но они объединились против Торанаги, потому что уверены: он уничтожит Церковь и их, если когда-нибудь приберет к рукам Совет.

– Торанага поддержит Церковь. Наш реальный враг – Исидо.

– Я не разделяю вашей уверенности, Мартин. Мы не должны забывать, что в силу принадлежности Оноси и Киямы к Христианской церкви, все их сторонники – христиане, а это десятки тысяч людей. Мы не можем обидеть их. Единственное, в чем мы вольны уступить Торанаге, – торговля. Он просто помешан на торговле, но никогда не будет заниматься ею сам. Так что предлагаемая мною уступка поможет выторговать у него отсрочку, которую, я надеюсь, удастся продлевать вновь и вновь. Вы знаете, как японцы любят этот образ действий – большая дубинка занесена, а обе стороны этого как бы не замечают, не так ли?

– На мой взгляд, неразумно господам Оноси и Кияме идти сейчас против Торанаги. Они должны помнить старую мудрость и не жечь за собой мосты, правда? Что, если мы предложим Торанаге четверть? Тогда все: Оноси, Кияма, Харима и Торанага – получат равные доли. Это хотя бы отчасти примирит их, сгладит эффект «временного» объединения даймё с Исидо против Торанаги.

– Тогда Исидо перестанет доверять им и возненавидит нас пуще прежнего, когда все выйдет наружу.

– Исидо и теперь ненавидит нас безмерно. И питает к ним еще меньше доверия, чем они к нему. Мы не знаем, почему они приняли его сторону. Заручившись согласием Оноси и Киямы, мы можем формально сделать предложение, как если бы просто намеревались сохранять беспристрастность в отношении Исидо и Торанаги. Мы можем тайно сообщить Торанаге об их великодушии.

Дель Акуа рассмотрел все достоинства и недостатки плана.

– Превосходно! – воскликнул он наконец. – Давайте действовать. Теперь вернемся к еретику. Сегодня же отдайте его морские журналы Торанаге. Ступайте к нему сейчас же. Скажите, что журналы прислали нам по секретным каналам.

– Как объяснить ему задержку с возвращением?

– Просто скажите правду: запечатанный пакет был доставлен Родригесом, но никто из нас не понял, что в нем лежат пропавшие бумаги. Действительно, мы не спешили вскрыть пакет. Просто забыли про него в суматохе, возникшей из-за появления этого еретика. Журналы доказывают, что Блэкторн – пират, грабитель и убийца. Его собственные слова раз и навсегда откроют, кто он такой и что по нему плачет веревка. Скажите Торанаге правду: Мура отдал бумаги отцу Себастио, как это и было, а тот послал их сюда, посчитав, что нам лучше знать, как ими распорядиться. Это обезопасит Муру, отца Себастио, всех. Мы сообщим Муре голубиной почтой, что произошло. Я уверен, Торанага поймет, что мы блюли его интересы, а не Ябу. Он знает, что Ябу заключил соглашение с Исидо?

– Я бы сказал: наверняка, ваше преосвященство. Но ходят слухи, что Торанага и Ябу теперь подружились.

– Я не доверяю этому сатанинскому отродью.

– Уверен, Торанага тоже. Никто не строил ему козни чаще Ябу.

Их отвлек шум: за дверью препирались. Она отворилась, и в комнату, отмахиваясь от отца Сольди, вошел босой монах, лицо которого скрывал низко надвинутый капюшон.

– Благословение Иисуса Христа на вас, – сказал он прерывающимся от злости голосом. – Пусть он простит вам ваши грехи.

– Брат Перес, что вы здесь делаете? – взорвался дель Акуа.

– Я вернулся в эту помойную яму, чтобы снова нести неверным слово Божье.

– Но вам запрещено возвращаться сюда под угрозой немедленной смертной казни за подготовку мятежа. Вы чудом избежали казни в Нагасаки, и вам было предписано…

– На все есть Божья воля, и мерзкий языческий эдикт мертвого маньяка не указ для меня, – проворчал монах, низенький, худой испанец с длинной неопрятной бородой. – Я здесь, чтобы продолжить дело Божье. – Он взглянул на отца Алвито. – Как идет торговля, святой отец?

– К счастью для Испании, очень хорошо, – холодно ответил Алвито.

– Я не трачу время на подсчет доходов, святой отец. Я трачу его на свою паству.

– Это похвально, – резко сказал дель Акуа. – Но тратьте его там, где предписал папа, за пределами Японии. Это исключительно наша провинция. И это португальская, а не испанская территория. Должен ли я напомнить вам, что три папы приказали верующим всех конфессий покинуть Японию, кроме нас? Король Филипп также издал такой указ.

– Поберегите легкие, ваше преосвященство. Дело Бога выше земных приказов. Я вернулся, и я распахну двери церквей и буду призывать толпы народа подняться против безбожников.

– Сколько раз вас можно предупреждать? Нельзя вести себя в Японии как в стране инков, населенной дикарями из джунглей, у которых не было ни истории, ни культуры. Я запрещаю вам проповедовать и настаиваю, чтобы вы повиновались указам его святейшества.

– Мы будем обращать неверных. Слушайте, ваше преосвященство, в Маниле еще сотня моих братьев ожидает отправки сюда, все добрые испанцы, и много наших славных конкистадоров, готовых защищать нас, если потребуется. Мы открыто проповедуем и открыто носим наши рясы, не рядимся в идолопоклоннические шелковые одежды, как иезуиты!

– Вы не должны призывать к выступлениям против властей или вы разрушите Мать-Церковь!

– Я заявляю вам в лицо, что мы вернемся в Японию и останемся здесь. Мы будем проповедовать миру, несмотря на вас – прелатов, епископов, королей или даже папу, во славу Бога! – Монах хлопнул дверью, уходя.

Покраснев от ярости, дель Акуа налил себе мадеры. Несколько капель вина пролилось на полированную поверхность стола. «Эти испанцы погубят нас всех». Дель Акуа медленно осушил кубок, пытаясь успокоиться. Наконец он произнес:

– Мартин, пошлите наших людей проследить за ним. И предупредите Кияму и Оноси сразу же. Не стоит говорить, что случится, если этот глупец станет появляться на публике.

– Да, ваше преосвященство. – У двери Алвито остановился. – Сначала Блэкторн, теперь Перес. Не слишком ли много для совпадения? Может быть, испанцы в Маниле знали о Блэкторне и пустили его сюда, чтобы досадить нам?

– Может, так, а может, и нет. – Дель Акуа аккуратно поставил кубок. – В любом случае мы, с Божьей помощью, не позволим ни одному из них повредить Святой Матери-Церкви – чего бы это ни стоило.

Глава 20

«Пусть я стану проклятым испанцем, если это не жизнь!»

Блэкторн лежал ничком, испытывая ангельское блаженство, на толстом футоне, частично закутанный в хлопчатобумажное кимоно, уложив голову на руки. Девичьи пальцы скользили по его спине, иногда разминая мускулы, размягчая тело и душу, заставляя чуть ли не мурлыкать от удовольствия. Другая девушка наливала саке в тонкую фарфоровую чашку. Третья держала лаковый поднос с бамбуковой корзинкой, наполненной жареной рыбой по-португальски, еще одной бутылкой саке и палочками для еды.