Черный воздух. Лучшие рассказы - Робинсон Ким Стэнли

– Прекрасно, герой. Куча медалей. Груда медалей. Наденет все сразу – будет увешан ими не хуже рождественской елки. С ног под их тяжестью рухнет. Но сейчас давай попробуем показать, что там происходило на самом деле.

– Ладно, – согласился Джон, поднимаясь на ноги. – Я готов.

Съемки очередного эпизода доставляли всем им особое, ни с чем не сравнимое удовольствие. То была суть, сердцевина всего процесса, ради которой персонал «Луны-3» и продолжал создавать фильм за фильмом в свободные от основных обязанностей часы. Сценарии Иван, Джон, Мелина и Пьер-Поль, теоретики, менявшиеся рутинной работой от проекта к проекту, очерчивали разве что вчерне, оставляя как можно больше пространства для импровизации, и хаотические эпизоды, подобные этому, разыгрывались с маниакальным упоением. Что-что, а хаос им удавался просто прекрасно.

Вот и сейчас они носились по импровизированному посольству в Тегеране – то есть складскому ангару лунной базы, среди бесконечных штабелей ящиков, закрытых для сходства со стенами зданий листами белой фанеры, битых полчаса кряду. Записанный на пленку рев вертолетов почти заглушал их крики, темноту рвали в клочья сполохи проблесковых огней. Силуэты вертолетов, наклеенные изнутри на прозрачный купол ангара, чернели огромными кляксами туши на фоне неземных, потрясающей яркости россыпей звезд – со временем последние стали своеобразной визитной карточкой студии «Луна-3 Продакшнз», поскольку во множестве ночных эпизодов неизменно сияли над головой, превращая происходящее на экране в нечто сродни волшебному сну.

Бегущие по посольству в противогазах актеры, игравшие морских пехотинцев, казались космическими пришельцами, явившимися разорить всю планету, а те, кто играл заложников со Стражами Революции, вповалку лежали на полу – лишь несколькие, оказавшиеся в помещениях, куда газ не проник, дрались или звали на помощь. Джон и Пьер-Поль с остальными повсюду искали Мелину, игравшую роль Эннет Беллоуз. Какое-то время все выглядело так, будто первым ее найдет Джон, повторив измышления постановщика фильма с Де Ниро. Но вот, наконец, Пьер-Поль, игравший сержанта Пэйтона, отыскал ее комнату и во главе небольшого отряда поспешил за трезвомыслящей Беллоуз, позднее писавшей, что большую часть месяцев, проведенных в плену, строила планы действий на случай возможного появления спасителей. С ее помощью последние бесчувственные заложники были найдены и быстро отнесены к фанерному вертолету на крыше посольства. Под рокот двигателей, перемежавшийся треском очередей, в мелькании лучей прожекторов, рассекающих тьму, словно клинки исламистских сабель, спасатели один за другим подняли на борт заложников и забрались в кабину.

Ну, вот и все: обратный полет будет сниматься в других декорациях, внутри вертолета.

– Стоп! Снято! – выключив фонограмму, крикнул Иван в мегафон, а после отключил и расположенные в ключевых местах мини-камеры, снимавшие все происходящее до последней минуты.

– Знаешь, Иван, одно меня в твоих фильмах смущает, – сказал Джон. – Всякий раз ты героя из них убираешь. Всякий раз!

По грудь в прохладной воде, оба просматривали отснятое за день на экране, занимавшем всю противоположную стену бассейна. Разнообразием кадры не баловали: темнота, сполохи света, неземные фигуры, мчащиеся вперед тем самым невероятно широким, танцующим шагом, который казался зрителям на Земле столь сюрреалистическим, столь завораживающим… Бешеный ритм, чувство гнетущей тревоги перед лицом неизвестности – все это придет потом, после того, как Иван смонтирует фильм, однако актеры, любуясь яркими образами отчаяния, риска, героизма среди умопомрачительного замешательства, радовались от всей души.

Общей радости не разделял только Иван.

– Тьфу ты! – сказал он. – Заново переснять придется.

– А по-моему, все о'кей, – возразил Джон. – «Нуар восстает из могилы» и все такое. Только, Иван, точно тебе говорю: с этим предубеждением против героев пора что-то делать. «Из тегеранского плена» я еще мальчишкой смотрел, и этот фильм здорово на меня повлиял. Можно сказать, из-за него я и пошел в инженеры.

– Джон, каким образом боевик о коммандос мог внушить тебе интерес к инженерному делу? – усомнился Пьер-Поль.

Невзирая на общий смех, Джон даже не улыбнулся.

– Ну, наверное, я решил лучший вертолет сконструировать, – нахмурившись, ответил он. – Их ненадежность меня не на шутку тогда потрясла. Но как старина Де Ниро двинул вперед, к Тегерану! Как всех заложников выручил, вытащил невредимыми, хотя вертолеты падали с неба не хуже осенних мух… вот это был просто класс! Нет, что ни говори, герои нам необходимы. Вся история человечества – повесть о тех немногих, кто сумел, смог стать героями, а ты вечно задвигаешь их на второй план.

– Теория решающей роли великих людей в истории, – с издевкой хмыкнул Пьер-Поль.

– Именно! – подтвердил Джон. – Решающей роли героев… и героинь, – прибавил он, поспешно кивнув нахмурившейся Мелине. – Великие, лидеры, ведущие за собой остальных, все и решают. Люди они особые, на свете подобных людей крайне мало… а если верить фильмам Ивана, их не существует вообще.

Досадливо крякнув, Иван отвел взгляд от экрана.

– Вот дьявол! Нет, точно, эту сцену придется переснимать. А что до моих взглядов на историю, тут ты, Джон, и прав, и неправ. Насколько я тебя понимаю.

Склонив голову набок, он смерил друга пристальным взглядом. На съемочной площадке оба не отступали от выбранных амплуа ни на шаг: Иван неизменно оставался раздражительным, темпераментным режиссером, с зубовным скрежетом распоряжающимся остальными, а Джон – не менее темпераментной, упрямой кинозвездой, во всем сомневающейся, настаивающей на собственном превосходстве. По большей части, все это было игрой, частью процесса, одной из изюминок, сообщавших их хобби особую прелесть. Вне съемочной площадки эти роли вспоминались лишь изредка, как правило – просто для смеху. На «Луне-3» Иван руководил группой вычислительных операций, а Джон, инженер-конструктор, участвовал в подготовке полета на Марс; обоих связывала крепкая дружба, и в подобных спорах Иван почерпнул немало идей для историко-ревизионистских фильмов – тех самых, из-за которых вокруг их невеликой труппы поднялся такой шум… хотя Джон утверждал, будто все дело в захватывающих сюжетах да необычности кадров, снятых при шестикратно меньшей силе лунного притяжения, а вовсе не в том, что сказано в них об истории.

– Я ведь верно тебя понимаю? – с немалым любопытством спросил Иван.

– Ну, – протянул Джон, – взять хоть последний твой фильм, о женщине, спасшей жизнь Джона Леннона. Казалось бы, перед нами великолепный образчик героического поступка, и в документально-художественной ленте 1982-го это показано яснее некуда. Вот стоит она рядом с человеком, вынимающим во-о-от такенную пушку, и прежде, чем он успевает нажать на спуск – ногой ему промеж ног, кулаком в ухо! Однако твой римейк полностью сосредоточен на том, как она только-только начинает занятия в школе карате, где и научилась этим ударам, как муж вдохновил ее начать тренировки, и как тот таксист остановился ее подобрать, хотя она шла в противоположную сторону, и как другой таксист сообщил ей, что Леннон вошел в холл своей квартиры, и так далее, и так далее… И вышло так, будто все это – просто случайное совпадение!

Набрав в рот воды из бассейна, Иван пустил струйку вверх, к усеянному блестками потолку, отчего сделался очень похож на статую, венчающую фонтан.

– Да, для того, чтобы Маргарет Арвис оказалась в холле «Дакоты» в нужный момент, совпадений потребовалось великое множество, – согласился он. – Однако не все из них были случайны. Пустяковые, незначительные проявления великодушия, добросердечия, внимания – вот что привело ее к совершенному ею поступку. Нет, я вовсе не исключаю из истории героизм. Я просто распределяю его по заслугам.

Скривившись, Джон приосанился и вновь вошел в роль кинозвезды.

– Я так понимаю, это что-то из воззрений треклятых комми, насчет народных масс, движущих историю к некоему консенсусу.