Черный воздух. Лучшие рассказы - Робинсон Ким Стэнли

Троица баарни остановилась напротив Рамфорда. Тот, что слева, разинул широченную пасть и произнес короткую фразу сплошь из свистящих да щелкающих. По прошлому опыту Рамфорд знал: это обычное приветствие в его адрес, нечто вроде «Хелло, торговый посредник». К несчастью, произношение ответов он обычно доверял электронному переводчику (в обиходе – попросту «ящику») и, хотя помнил, как ответ должен звучать, самостоятельно произнести его затруднялся, а на сей раз «ящик» остался дома, в таверне.

Решив попытать счастья, Рамфорд старательно воспроизвел голосом первую пару щелчков, испускаемых ящиком, когда печатаешь на клавиатуре обычное приветствие, а после дополнил его еще одним сочетанием щелкающих, вроде бы означавшим: «Торговля (вопрос)».

Баар слева откликнулся без промедления. Похоже, ответ был: «Торговля (отрицание)». Что же до остального… да, слишком уж часто Рамфорд полагался на ящик вместо того, чтобы вслушиваться в чужую речь самому, но, кажется, разговор как раз о ящике и зашел.

Ну что ж, другого выхода нет. Пожав плечами, Рамфорд кое-как издал свист, означающий «перевод», и указал в сторону городка.

– Станция Раннох, – добавил он по-английски.

Баар слева защелкал, выражая согласие, и…

Холмы накрыло грохотом звуковых ударов. Все четверо подняли взгляды кверху. Серое небо Ранноха рассек надвое белый шлейф инверсионного следа. Судно, идущее на посадку, круто спускалось, неслось с околопланетной орбиты к городскому космопорту, находившемуся парой миль дальше, в глубине острова. По этой-то экстремально крутой траектории Рамфорд его принадлежность и опознал. Игггла пожаловали.

И тут произошло небывалое: все трое баарни, встав на дыбы, заревели так яростно, что едва не заглушили звуковые удары.

Скверный знак. Как-то раз, чтоб отогнать стаю игггла от одинокого баара у входа в таверну, потребовалось выпалить из дробовика. Причин ссоры Рамфорд так и не понял: встреч меж представителями этих двух видов он никогда больше не видал. Одно было ясно: ничего хорошего ждать не приходится. Тем более, если баарни требуется переводчик…

Трое гостей грузно, звучно опустились на четвереньки и едва ли не погнали Рамфорда к городку. Воспротивиться им было бы нелегко: бегали они на удивление быстро, а весили не меньше пары тонн каждый – куда же тут денешься?

Войдя в таверну, Рамфорд снял ящик с полки за баром. Порядком устаревший, громоздкий, его аппарат во многом уступал новым моделям: половину нужного приходилось печатать на клавиатуре по-английски, а переводить программа позволяла только с английского на инопланетные языки и обратно – то есть прямого общения инопланетянина с инопланетянином не предусматривала, однако… На случай каких-либо недоразумений в таверне сойдет – и ладно.

Ни слова не сказав дочерям, Рамфорд вышел за дверь, и баарни снова погнали его вдоль улицы. Вскоре они оказались за городом с другой стороны, на продуваемой всеми ветрами каменистой дороге, ведущей к космопорту и далее, к рудникам.

На этом спешка не кончилась. Баарни проворно рысили следом за Рамфордом, Рамфорд размашистым шагом шел впереди, и, наконец, обогнув холм, они нос к носу столкнулись с отрядом игггла, числом около дюжины. Хлопая крыльями, игггла засуетились среди дороги, громко, пронзительно заклекотали. Баарни за спиной Рамфорда застыли как вкопанные, а Рамфорд, едва не споткнувшись, остановился перед игггла.

При виде игггла его, как всегда, пробрала дрожь. Эти были не просто безобразны до омерзения… подобного безобразия никакими словами не передать. Языки – по крайней мере языки человеческие – во многом, слишком во многом зависят от аналогий. При помощи аналогий с материальными объектами или процессами, когда явных, а когда и подспудных, передается большая часть абстрактных понятий, а большинство вещей новых описывается в языке по аналогии с существующими. Естественно, основой для всех эти аналогий служат явления, не выходящие за пределы человеческого кругозора. Но столкновения с игггла никакие человеческие аналогии не выдерживали, так как в мире людей их просто не с чем было сравнить.

«Однако, – подумал Рамфорд, – других средств, кроме аналогий, у нас не имеется. Особенно для явлений инопланетных». И потому игггла, из-за строения тел, неизменно сравнивали с хищными птицами, стервятниками вроде грифов. И все бы хорошо, вот только кожу их покрывали не перья, а некое слизистое вещество. Кроме того, крылья служили им не столько для полета, сколько затем, чтобы бить. Кроме того, их головы напоминали вовсе не птичьи, а рыбьи: длинная нижняя челюсть придавала игггла заметное сходство со щуками. Стервятники со щучьими головами, покрытые белесой слизью… да, подходяще, однако эта аналогия нисколько не отражала их омерзительности, а все потому, что они в первую очередь – инопланетяне, чужие, непривычные и отталкивающие вовсе не только внешне. Порой у Рамфорда возникали даже сомнения в том, что игггла существуют в одной с ним реальности, так как тела их слегка, едва заметно рябили, колебались, будто тревожа мембрану, отделявшую их материальный мир от обычного, общего для остальных пространства и времени. Да, отвратительно. Рядом с ними баарни – славные, милые существа. Можно сказать, почти родные.

Рамфорд шагнул вперед, приветствуя игггла, чтобы наверняка избавить от сей задачи баарни. Да, щекотливое положение. Вести дела с игггла ему уже доводилось: обитающие на соседней, следующей планете той же звездной системы, они прилетали на Станцию Раннох ради торговли. Снова торговля… просто диву даешься, с кем только она тебя не сведет – особенно здесь, в этом звездном скоплении! Разумеется, пришлось привыкать и вот к этим. Язык их представлял собой оглушительной громкости клекот. Вдобавок, игггла то и дело плевали друг другу в пасть, подчеркивая свою мысль – такой, стало быть, химический обмен информацией. К счастью, конструкция ящика не предусматривала подобных вещей. Лично Рамфорду и речи игггла вполне хватало, хотя грамматика их выглядела крайне необычно. Ни времен, ни даже глаголов, если уж на то пошло… еще один признак иной реальности.

Игггла страшно нравилось протягивать людям когтистую лапу для рукопожатия – возможно, затем, чтоб поглядеть, стошнит человека или же нет, но Рамфорд мог пожимать их лапы, почти не дрогнув. Не страшней таракана на ладони, в конце-то концов. С этой мыслью Рамфорд и пожал влажный коготь самого крупного, рослого из игггла. Тело горячее: очень уж интенсивный обмен веществ. Игггла повернул голову, осматривая Рамфорда левым глазом. Воняет жутко, будто асафетидой[49].

Двое из прочих игггла подтащили к тому, с кем Рамфорду довелось поручкаться, длинную вереницу небольших мохнатых созданий, слегка напоминавших кроликов, лишенных лап. Рамфорд тяжко вздохнул. Ну да, интенсивный обмен веществ, но все-таки. Кстати заметить, остальные ведь как-то да сдерживаются…

Самый крупный из игггла, резко склонив к земле щучью голову, схватил зубами первую из кроликоподобных зверушек и проглотил целиком, так что пушистый шарик исчез, словно по мановению руки фокусника. То же самое игггла явно намеревался проделывать регулярно, на протяжении всей беседы… и это внушало Рамфорду нешуточную тревогу.

Предводитель игггла разразился громким, протяжным клекотом, чем-то вроде:

– Кр-р-ру-уник-к-кси-ирр-рун-п!

Переключив переводчик на игггласский, Рамфорд забарабанил по клавишам: «Прошу повторить».

После недолгой паузы ящик отрывисто взвизгнул. Громко загоготав, застучав оземь когтистой лапой, предводитель игггла проклекотал то же самое заново.

Спустя секунду на небольшом экране ящика появилась строка: «Голод (вопрос)».

С этим игггла пинком подтолкнул к Рамфорду одно из кроликоподобных созданий. Похоже, зверек был порядком напуган.

«Спасибо, я сыт, – не моргнув глазом, напечатал Рамфорд. – Зачем вы прибыли на Раннох (вопрос)».

Главный из игггла выслушал завывания ящика, заплясал, заскакал на месте, наградил одного из остальных игггла звучным подзатыльником и ответил.