Без права на ошибку - Ли Чайлд

Фролих ничего не ответила.

– Ну хорошо, – продолжал Бэннон. – Теперь давайте подумаем про Миннесоту и Колорадо. Демонстрация потрясающая. Такое устроить не так-то просто. Кто бы ты ни был, чтобы застрелить человека, нужны железные нервы, умения, осторожность, ум и тщательная подготовка. Тут надо потрудиться. Задача не рядовая. Но преступники взялись за дело, потому что им надо было сделать заявление. И что они предприняли потом? Как дали наводку? Как подсказали, куда надо смотреть?

– Никак.

– Вот именно, – сказал Бэннон. – После таких хлопот и такого риска ребята сели и сложили руки. Просто ждали. И действительно дождались: местные полицейские управления подали отчеты в Национальный центр информации о преступлениях, данные центра просканировали компьютеры ФБР, запрограммированные искать слово «Армстронг», и мы тут же вас обрадовали.

– И что дальше?

– А теперь скажите, кто мог знать, что так произойдет? Кто стал бы сидеть сложа руки, не сомневаясь, что информация об устроенном спектакле через пару дней появится в газетах?

– Так что вы хотите этим сказать? Кто преступники?

– А какое оружие использовалось?

– Пистолет-пулемет «Хеклер и Кох MP5SD-шесть» и винтовка «Вайме Mk-два», – сказал Ричер.

– Довольно редкое оружие, – кивнул Бэннон, – запрещено для продажи простым людям, потому что оно с глушителем. Его могут покупать только государственные организации. И лишь одна государственная организация покупает и то, и то.

– Наша, – тихо сказал Стайвесант.

– Да, ваша, – подтвердил Бэннон. – И наконец, я искал в телефонном справочнике мисс Фролих. И знаете что? Не нашел. Ее нет в списке. И уж тем более никакого объявления в рамочке: «Я руководитель группы охраны вице-президента в Секретной службе, и живу я там-то». Так как же эти ребята сообразили, куда доставить последнее сообщение?

В конференц-зале повисло долгое молчание.

– Значит, они меня знают, – наконец тихо проговорила Фролих.

Бэннон кивнул.

– Так что простите, друзья мои, но сейчас ФБР шерстит людей из Секретной службы. Правда, не действующих сотрудников, поскольку те знали бы о том, что послание с угрозой демонстрации пришло раньше, и провели бы ее на день раньше. Поэтому мы сосредоточились на поисках недавно уволившихся работников, которые все еще помнят, что у вас к чему. Тех, кто знает, что Армстронгу вы ничего не расскажете. Тех, кто знает, кто такая мисс Фролих. Тех, кто знает, кто такой Нендик и где он живет. Может быть, это люди, которые были уволены по статье и затаили обиду. Не на Брука Армстронга, конечно, а на Секретную службу. Потому что, по нашей версии, Армстронг не цель, а средство. Сначала преступники пустили в расход тех двух Армстронгов, а потом точно так же пустят в расход избранного вице-президента Армстронга, чтобы это ударило по вам.

В комнате снова воцарилось молчание.

– Какой же мотив? – спросила Фролих.

– Озлобленные уволенные работники и есть ходячий мотив, – поморщился Бэннон. – Нам всем это прекрасно известно. Испытали на собственной шкуре.

– А что скажете про отпечаток большого пальца? – спросил Стайвесант. – У всех наших сотрудников берут опечатки. И всегда брали.

– Мы полагаем, что речь идет о двух персонажах. По нашему мнению, тот, кто оставил отпечаток большого пальца, – это пока еще неизвестный сообщник вашего бывшего коллеги, который орудовал в латексных перчатках. Так что мы употребляем местоимение «они» чисто для удобства. Мы не утверждаем, что у вас работали оба преступника. Не утверждаем, что предателя два.

– Значит, предатель только один.

– Такова наша версия, – сказал Бэннон. – Но употреблять множественное число нелишне, это удобно потому, что преступники работают в связке. Необходимо смотреть на них как на единое целое. Они обмениваются информацией. Я хочу сказать, что работал здесь только один, но ваши секреты знают оба.

– Организация у нас большая, – сказал Стайвесант. – И текучка кадров немаленькая. Некоторые увольняются сами. Других выгоняют. Кто-то сам уходит на пенсию. А кого-то и просят.

– Сейчас мы все это проверяем, – сказал Бэннон. – Список персонала предоставит непосредственно Министерство финансов. Берем последние пять лет.

– Список будет длинный.

– У нас есть кому с ним работать.

На это никто ничего не сказал.

– Простите, ребята, – продолжал Бэннон. – Кому понравится узнать, что источник бед – его собственный дом? Но пока сделать другой вывод не представляется возможным. А в такой день, как сегодня, узнать об этом особенно неприятно. Преступники сейчас здесь, в городе, им точно известно, о чем вы думаете и что предпринимаете. Так что мой вам совет: отмените мероприятие. А если не собираетесь его отменять, тогда другой совет: будьте крайне осторожны.

Наступила тишина, потом Стайвесант кивнул:

– Постараемся. Можете на это рассчитывать.

– Мои люди будут на месте за два часа до начала, – сообщил Бэннон.

– Наши будут на месте за час до ваших, – отозвалась Фролих.

Бэннон скупо улыбнулся, отодвинул стул и встал.

– До встречи на месте, – сказал он.

Он вышел из зала и плотно, хотя и без хлопка, закрыл за собой дверь.

Стайвесант посмотрел на часы.

– Ну что? – спросил он.

Никто не ответил. Какое-то время все сидели молча, потом вышли в холл взять кофе. Вернулись в конференц-зал и снова расселись по местам, развернувшись к стулу, который совсем недавно занимал Бэннон, будто он все еще оставался там.

– Ну что? – повторил вопрос Стайвесант.

И снова никто не откликнулся.

– Наверное, никуда не деться, – сказал Стайвесант. – Тот, кто оставил отпечаток большого пальца, не из наших, повесить его на нас не получится, но вот второй точно из Секретной службы. У Гувера[19] будут по этому поводу потирать руки. Станут хихикать в кулак, а то и в открытую ухмыляться.

– И будут правы, разве нет? – сказала Нигли.

– Да, – согласилась Фролих. – Преступники знают, где я живу. Поэтому, я думаю, Бэннон не ошибся.

Стайвесант вздрогнул, как игрок в бейсбол, которому ампайр объявил первый страйк[20].

– А вы что скажете? – обратился он к Нигли.

– Ребята позаботились о том, чтобы на конвертах не осталась ДНК, – это действительно намекает на кого-то из ваших, – ответила Нигли. – Но меня смущает вот какое обстоятельство. Если преступники знакомы с вашими методами, то почему они неправильно оценили ситуацию в Бисмарке? Ожидали, что все полицейские ринутся к винтовке-приманке, а Армстронг побежит к машинам и тем самым попадет в сектор обстрела. Но все произошло совсем не так. Армстронг остался ждать в слепой зоне, а машины сами к нему подъехали.

– Нет, боюсь, преступники все оценили верно, – покачала головой Фролих. – Армстронгу, вообще-то, полагалось находиться посреди поля, чтобы люди хорошо его видели. Быть в центре происходящего. Как правило, мы не заставляем подопечных прятаться по углам. Решение подвести Армстронга ближе к церкви было