Секрет виллы «Серена» - Доменика де Роза

читает статью, узнает о ее разводе и мчится к ней. Столько лет ее поддерживала эта фантазия: Майкл, который клянется в вечной любви, признает, что его брак был ужасной ошибкой, обещает никогда ее не отпускать. Теперь она в качестве эксперимента прокручивает эту фантазию в уме. Может ли она по-прежнему заставить ее сгорать от желания? Она знает, что забыла упомянуть о том, что археолог не просто рассказал ей об этрусках, но и показал ей безумную, страстную любовь. Она не упомянула, что думает о нем почти все время, что даже от звука его голоса по телефону начинает умирать от желания. Так почему же она до сих пор хочет, чтобы Майкл решил, что его жизнь без нее не имеет смысла? Почему она не может порадоваться, что он добился успеха и состоялся в жизни? Почему он все еще важен?

«Потому что Майкл был больше, чем парень», – предполагает она. Он был ее молодостью. Годы, проведенные вместе, с ее девятнадцати до двадцати двух, были тем временем, когда она превратилась из Эмили-которая-не-сравнится-со-своими-братьями в женщину с собственным характером и мнением. Все ее вкусы – в музыке (ужасно грустной, по словам Сиены), еде, вине, книгах, во всем – сформировались в это время. Вот почему даже сейчас у нее есть тайная слабость к Soft Cell[127] и сладкому немецкому вину. И Италии. Именно в те годы, полюбив Майкла, она влюбилась в Италию. И в Джину, конечно.

Джина заставила ее поверить, что она выйдет замуж за Майкла и родит пятерых детей. Даже сейчас Эмили уверена, что Джина этого хотела. Когда Майкл расстался с ней, она помнит, как Джина звонила в ярости. «Я хочу, чтобы вы были вместе, – сказала она. – Вы будете вместе, я обещаю тебе». Эмили помнит, как много надежд она возлагала на эти слова, как поверила обещанию Джины. Но проходили недели, и она начала осознавать, что это были просто слова. Уж в этом-то случае Майкл не собирался слушаться маму. Он вычеркнул Эмили из своей жизни. Она больше никогда его не увидит.

И это правда, понимает она. Майкл испарился настолько бесследно, растворившись в своем тайном мире больницы, словно его никогда и не было. Она переехала в Брайтон, познакомилась с Полом, вышла замуж. Но даже когда они бывали в Лондоне, она ни разу не столкнулась с Майклом на улице, не встретила его в метро, не читала о нем в газетах, не видела его фотографий в журнале для выпускников. Только ресторан оставался на своем месте. «Витторио». Неизменное готическое меню, неизменный интерьер в золоте и бархате. Она никогда не заходила внутрь, но много раз стояла у входа, читала меню столько раз, что могла процитировать его во сне (Prosciutto de Melone, Risotto alla Milanese, Saltimbocca alla Romana[128]), и почему-то всегда думала, что однажды распахнет тяжелые стеклянные двери и он будет там. Ждать ее.

Итак, в каждом выпуске «Мыслей из Тосканы» она писала ему письмо. Рассказывала ему о своей жизни, о том, что она счастлива, успешна, живет в прекрасном месте. А теперь, когда правда уже не такая завидная, она понимает, что все равно хочет, чтобы он знал.

– Мам! – В комнату заходит Пэрис. На ней джинсы, майка и пара ангельских крыльев. Она хмурая, раздраженная, но очень красивая. – Мам! Этот костюм дурацкий!

– Да потому что его надо носить не с джинсами.

– Я не надену это ужасное белое платье. Я в нем выгляжу как слабоумная.

– Нам всем придется надеть их на выступление. Мы же будем райским хором.

– Райским хором, – фыркает Пэрис, опускаясь на колени, чтобы обнять Тотти. – Если хочешь знать, Моника, по-моему, окончательно сошла с ума.

Моника организовывает передвижную сцену от имени школы для карнавала, и ее тема – ангелы. Для такой убежденной атеистки это странный выбор, но Моника заявила, что костюмы несложные, а дети будут выглядеть мило с золотыми крылышками и нимбами. Некоторые взрослые, включая Эмили, помогают ей в добровольно-принудительном порядке.

Весенний карнавал – грандиозное событие в Италии. Он задумывался как последний праздничный разгул перед ограничениями Великого поста (итальянское слово carnevale, как отметила Эмили в одних из старых «Мыслей из Тосканы», дословно значит «прощай, мясо»), но в итоге превратился в длящиеся неделями феерии с передвижными платформами, пожирателями огня, акробатами, масками и костюмами. Карнавал в Ченто, маленьком городе к северу от Болоньи, фактически стал братом знаменитого фестиваля в Рио, и каждый год победившую платформу посылают в Бразилию. В Виареджо карнавал растягивается на четыре недели.

Карнавал в Монте-Альбано более скромный, но все равно требует недель на подготовку. В сумерках начнется парад со сценами, жонглерами и мимами. Знаменитый гриль с поркеттой поставят на главной пьяцце, будут бесплатные сыр и вино. Кульминацией станет потрясающий фейерверк в полночь. Эмили волнуется, потому что карнавал совпадает по времени с приездом Петры. Та урвала редкий трехдневный отпуск без детей (их отец, Эд, везет их в парижский Диснейленд. «Куда уж глупее», – говорит Петра). Эмили отчаянно хочет увидеть подругу и, надо признать, жаждет рассказать ей о Рафаэле. Наконец у нее появился собственный страстный секс, которым можно похвастаться.

Пэрис с кислым видом уходит из комнаты, сверкая крыльями. Эмили закрывает свой ноутбук, надевает пальто и решает пойти прогуляться с Тотти. Придется вести его на поводке, но ему все равно не помешает выйти на воздух. Не то чтобы она собиралась наверх, только чтобы увидеть Рафаэля; это совсем не так.

Когда она приходит к месту раскопок, то сразу понимает, что происходит что-то странное. Рафаэль стоит возле главной ямы: ноги расставлены, руки скрещены на груди. Даже за сотню метров по его позе Эмили видит, как он напряжен и враждебно настроен. Перед Рафаэлем стоит его кузен, неуместный здесь в своем дорогом костюме и начищенных туфлях, – Ренато.

Запыхавшийся Тотти тянет ее вперед, она подходит ближе и слышит, как Рафаэль говорит:

– Ты не посмеешь!

– Ты думаешь? – Ренато издает высокий неприятный смешок. – Ты думаешь, твоей подруге из университета не будет интересно узнать, как ты нашел два трупа и даже не потрудился рассказать полиции?

– Я рассказал полиции, – сквозь зубы цедит Рафаэль.

– О, своему другу Тино. Как удобно.

– Убирайся! – Рафаэль делает к нему шаг. Весь в грязи, со сжатыми кулаками, он выглядит как безумец. Эмили не удивляется, что Ренато поспешно отступает назад.

– Я вернусь, – обещает он. Повернувшись и увидев Эмили, злобно добавляет: – Добрый день, миссис Робертсон, – а потом быстро спускается с холма.

– Что это было? – спрашивает Эмили.