Все время мира - Сара Пурпура

class="p1">Я кидаю сумку себе под ноги и сажусь, посматривая на других, чтобы понять, что происходит, но они так же растеряны, как и я.

– Раз теперь все в сборе, у меня есть для вас важное сообщение, – начинает тренер. – Майлс выбыл на некоторое время. Я поговорю с директором, чтобы он снял одноматчевую дисквалификацию с Дезмонда, но ничего не гарантирую. Причиной этого принудительного отстранения Брайана стал токсикологический анализ, проведенный после недавнего неприятного инцидента в школе.

Тренер строгим взглядом смотрит на меня. У нас еще не было возможности поговорить, и мне хотелось бы объясниться, но от его следующих слов меня пробивает дрожь и выступает пот на лбу.

– Анализы Майлса дали положительный результат на наличие некоторых веществ, и директор решил, что вы все должны сдать такой же анализ, – продолжает он.

От одного до трех дней. Именно столько времени следы марихуаны остаются в крови. Думаю, что нас заставят сдать обычный анализ мочи. Я не потребляю травку уже некоторое время и последний раз выкурил косяк на той самой студенческой вечеринке, так что у меня не должно быть проблем, но строгий взгляд тренера выводит меня из равновесия. Мистер Дэвис думает, что я имею какое-то отношение к торговле наркотиками, и, учитывая, что он отчасти прав, его подозрения меня немного уязвляют.

Это одно из тех изменений, которые я замечаю в себе. Меня начинает интересовать мнение других, по крайней мере тех, кого я ценю, а тренер Дэвис сразу же поверил в меня. Мне не хочется его разочаровывать.

– А теперь идите тренироваться. Не знаю, когда придут делать анализы, так что будьте на связи.

Команда выходит из раздевалки с поникшим видом. Многие из нас курят травку и были на той вечеринке. Уверен, что сейчас у всех них трясутся поджилки.

Я беру сумку и подхожу к шкафчику.

– Вэрд! – окликает меня тренер.

Возвращаюсь, смотрю на него.

– Тренер, мне очень жаль, что…

– Садись! – перебивает он.

Я плюхаюсь на скамейку, и мистер Дэвис опускается рядом и несколько секунд сверлит меня взглядом.

– Я стал сиротой в восемь лет, – начинает он, и я теряю дар речи. – Парень, мне знакомо все, что ты испытал на себе. Как и ты, я был на ножах со всем миром, пока хорошие люди не усыновили меня, и тогда все изменилось. Я вижу в тебе себя самого, так что позволь сказать тебе следующее.

Я смущенно сглатываю.

– Не спускай все к чертовой матери, Дез. Это может стать твоим освобождением. Какой бы ни была причина, по которой ты делаешь то, что делаешь, расскажи мне о ней. Я помогу тебе, но не разрушай все.

Я не знаю, как он догадался, но тренер в курсе, что я приторговываю наркотой, и я заливаюсь краской.

– Не знаю, могу ли я дать вам такое обещание, тренер. Мне жаль, мне на самом деле очень жаль, но, поверьте мне, у меня нет другого выбора, – отвечаю я.

Пока я произношу эти слова, я думаю о Брейдене. Вряд ли бы даже тренер понял мой план. А может, и понял бы, учитывая, что он был в такой же ситуации. Но я слишком многое держу в себе, чтобы рассказать ему о моем друге.

– Ты что-то задумал? – допытывается он. – Тебе нужны деньги, что ж. Что ты должен сделать?

Я опускаю взгляд на свои кроссовки. Мои коленки трясутся, и я не могу унять дрожь.

Ох, к черту!

Возможно, этот человек – единственный, кто сможет меня понять.

– Я оставил парня там. Он мне как брат, – признаюсь я.

Там.

Глаза тренера блестят и полны сочувствия. Я правильно поступил, что доверился ему.

– Я хочу получить стипендию в Калифорнийский университет и, если удастся, снять в аренду студенческое жилье. Но я должен накопить денег, сколько смогу, потому что Брейден уже скоро выйдет из приюта, и я должен быть готов помочь ему.

Тренер одобрительно кивает и задумчиво гладит рукой подбородок.

– А к Керперам обратиться нельзя? Я знаю, что они хотят усыновить тебя, и уж точно денег у них в достатке.

– Я не могу принять их усыновление.

– Тебя оно не привлекает?

Вопрос закономерен. Кто угодно воспользовался бы подобной возможностью, так что я решаю признаться тренеру не только в своих планах насчет Брейдена.

– Нет. Я влюбился в их дочь и готов пожертвовать этой фамилией, – сообщаю я.

Тренер не выглядит удивленным, и это меня поражает.

– Понятно. Это важное решение… и очень благородное.

Он замолкает в задумчивости, а затем кладет руку мне на плечо:

– Послушай, я знаю, что преждевременно говорить об этом, но если захочешь, я могу помочь тебе. У меня за плечами длинная история, которую однажды я расскажу тебе. Я не ищу себе сына, он у меня был, и жизнь забрала его у меня, но я мог бы стать для тебя ближе, чем иной отец. Дез, если ты согласишься… Ты сделаешь меня счастливым.

Что, черт побери, происходит?

– Я… я не знаю, что сказать вам, – сбивчиво произношу я.

– Тебе не нужно ничего говорить. Сделай свой выбор, у тебя еще есть время, и, возможно, многое еще поменяется. Но знай, что мое предложение всегда открыто для тебя.

Я едва сдерживаю слезы.

– Спасибо, тренер.

– Я попробую перенести эти проклятые анализы, но больше не делай глупостей. Обещай мне это, Вэрд, – его голос смягчается и успокаивается.

Я энергично киваю. Больше я не разочарую его.

– Отлично, парень! А теперь выходи на поле и сыграй так, как ты умеешь. В воскресенье мы должны надрать зад «Тиграм».

34

Анаис

Язык любви универсален, но каждый любит по-своему.

– Любовь как дар, Дез. Сосредоточься!

Университетская библиотека полна людей. Мы пришли сюда, чтобы не сидеть в нашей школьной, и заняли место в углу, спрятавшись за стопками книг по античной философии, которые принесла нам библиотекарь. Но Дезмонд будто не собирается учиться и продолжает меня целовать.

– Я не могу, Нектаринка. Я хочу взять реванш за время, которое мы теряем.

Я улыбаюсь.

– Согласна, но не здесь, – шиплю я, убирая его руку с моего бедра.

– Тогда пойдем отсюда туда, где я смогу прикоснуться к тебе, – он дуется и съезжает по стулу вниз.

– Ты капризный, как маленький ребенок, Дезмонд Вэрд.

Несколько студентов, скривившись, смотрят на нас.

Это не лучшее место для болтовни или того, чем хотел бы заняться Дез, так что перевожу внимание на нашу цель: проект.

Читаю вслух несколько строк из одной из выданных нам книг.

– Платон говорил, что