Стратегия Банкрофта - Роберт Ладлэм

Сеть Ансари оказалась в руках эстонца. Причем этот эстонец, если верить Рут Роббинс, уже захватил значительную часть арсенала времен «холодной войны». Генезис? Или всего один из его могущественных сообщников?

«Я иду за тобой, – мрачно подумал Белнэп. – Ищейка взяла твой след».

Прошло еще много времени, прежде чем он снова смог заснуть.

…Когда самолет после девятичасового перелета совершил посадку в аэропорту Таллина, Кальвину Гарту пришлось расталкивать Белнэпа.

– Мы уже приземлились, – сказал он. – А здесь будет самый настоящий сумасшедший дом. Вы сами увидите – ежегодный фестиваль хоровой музыки, который проводится в Эстонии, это, без преувеличения, Олимп хорового пения. Вам известно, что большинство жителей Эстонии поют в хоре? Это у них в крови. Здесь соберутся больше двухсот тысяч певцов, в то время как все население Таллина составляет чуть больше полумиллиона. Так что воистину город будет принадлежать нам. «Мы хор штата Нью-Йорк, и мы несем высоко свое знамя».

Встав вместе с участниками хора в очередь к одной из немногочисленных будок пограничной и таможенной служб, Белнэп увидел, что руководитель хора нисколько не преувеличивал. Вокруг него стояли сотни иностранцев, только что сошедших с загруженных до отказа самолетов. Некоторые сжимали в руках листки с нотами; у всех возбужденно горели глаза. Не вызывало сомнений, что эстонские пограничники не станут придирчиво проверять идущих непрерывным потоком певцов; «Тайлера Купера», якобы участника хора штата Нью-Йорк, пропустили, лишь мельком взглянув на его паспорт.

– Это просто какое-то чудо, – говорил ему Кальвин Гарт, собирая своих питомцев у выхода из аэропорта, – но нам удалось вырвать для вас номер в гостинице. В «Ревеле», неподалеку от морского порта.

– Я вам очень признателен, – сказал Белнэп.

В автобусе из аэропорта до гостиницы Гарт подсел к Белнэпу.

– Мы все поселились в гостинице «Михкли», но там остановились латыши, а они просто убийцы, – в свойственной ему громогласной и возбужденной манере объяснил он. – Я не хочу беспокоиться о том, не сидят ли они, прижав уши к стене, когда мои ребята репетируют. Клянусь, вы даже не представляете себе, на какие подлые уловки готовы пойти эти прибалты. Они запросто подсыплют в чай соль с перцем, если решат, что это поможет им одержать верх в конкурсе. С ними надо держать ухо востро.

Белнэп, то и дело выглядывая в окно, увидел, как фермы с ветряными мельницами уступили место знакомым сооружениям городских окраин: заправочным станциям, огромным цистернам нефтегазохранилищ.

– Какая грязь, – проворчал он.

Впереди показался Старый город Таллина. Скопления красивых домиков с крытыми красной черепицей крышами, шпили и колокольни церквей и старой городской ратуши, синие и красные навесы над входами в кафе. По рельсам, уложенным в брусчатке, прокатил голубой трамвай. У входа в один из баров полоскался британский флаг. Под вывеской «БАР НИМЕТА» на стеклянной двери было выведено затейливым росчерком: «Здесь живет Джек».[66] Слабая попытка нарождающейся англофилии. Один из феноменов развивающихся регионов: ностальгия без памяти.

– Тайлер, вы даже не представляете, – надоедливым гнусавым голосом говорил Гарт, размахивая руками. – Исподнее белье музыки. Мне приходилось слышать такие вещи, от которых вы придете в ужас.

Девушка, сидевшая за ними, встала и пересела к подруге на другой ряд. У Белнэпа мелькнула мысль, не вызвал ли у нее, как и у него, голос Гарта головную боль, особенно после утомительного трансатлантического перелета.

– Неужели? – рассеянно произнес он.

– Право, лучше оставаться в неведении относительно того, на что готовы пойти некоторые из этих людей. Обращаясь к своим ребятам, я вынужден твердить об осторожности. Мне ненавистно то, что я играю роль курицы-наседки, но ставки высоки, понимаете, ставки очень высоки!

Белнэп угрюмо кивнул. В голосе хормейстера было что-то такое, что у него появились подозрения, не разыгрывает ли его Гарт.

– Как я уже говорил, я очень признателен вам, за то что вы меня устроили в гостиницу. Уединение поможет мне лучше осмыслить аспекты нашей программы культурного обмена…

Перед тем как ответить, Гарт оглянулся по сторонам.

– Тертий попросил меня сделать для вас все возможное, – тихо промолвил он. На этот раз его голос прозвучал совершенно иначе, лишившись растянутых гласных, преувеличенного возбуждения, свистящих согласных. Руки Гарта оставались неподвижны, лицо стало непроницаемым. Перемена была просто поразительная.

– Ценю вашу помощь.

Гарт склонился к Белнэпу, словно обращая его внимание на какую-то деталь городского пейзажа.

– Не знаю, каковы ваши планы, и не хочу знать. – И снова тихий, приглушенный голос. – Но имейте в виду два обстоятельства. Эстонская разведка была создана и организована Советами, как вы, наверное, и сами догадались. Сейчас она напоминает часы с пружинным заводом, ключ от которого утерян. Не хватает денег, не хватает людей. Вам следует опасаться ПНБ, Полиции национальной безопасности. Финансируется лучше и более агрессивная, поскольку имеет дело с организованной преступностью. Держитесь от нее подальше.

– Вас понял.

Белнэп задумался. Хормейстер, разъезжающий по всему миру: идеальное прикрытие – но для кого? Лидгейт ни словом не намекнул ни о чем, но у Белнэпа появились кое-какие догадки. Ему было известно о том, что некоторые бывшие разведчики, удаляясь на покой, предлагают свои услуги корпоративным клиентам, помогая фирмам расчищать дорогу к созданию филиалов и дочерних компаний в тех регионах, где главенство закона еще не является абсолютным. Где может пригодиться опыт отставного шпиона, к тому же знакомого с местными реалиями. Руководство разведывательных ведомств закрывало глаза на подобные случаи, если только это не переходило определенные границы.

– Вас понял, – повторил Белнэп.

– Тогда уясните еще вот что. – Голос Гарта оставался тихим; его взгляд стал жестким. – Если вы погорите, ко мне не приходите. Потому что я вас не знаю.

Кивнув, Белнэп отвернулся и снова уставился в окно. На голубом небе не было ни облачка; жители страны, изнывающей по солнечному свету, высыпали на улицу, впитывая столько, сколько могли, как будто его можно запасти впрок и расходовать в течение долгих зимних месяцев. Вокруг были красота, духовность и история. Однако долгие мрачные месяцы превращали страну в идеальный инкубатор для торговцев смертью, для тех, кто процветал во мраке, извлекая прибыль из сочетания двух неистребимых качеств человеческой натуры: насилия и алчности.

Темная комната, освещенная только экраном компьютерного монитора. Тихое постукивание клавиш, откликающихся на ласковое прикосновение ловких пальцев. Потоки букв и цифр текли с клавиатуры на экран и исчезали в криптографических алгоритмах необычайной сложности, прежде чем снова восстановиться где-нибудь в далеких странах. Сообщения отправлялись и принимались. Приказы рассылались и проверялись.

Цифровые распоряжения переводили деньги с одного номерного счета на другой, дергая за ниточки, которые, в свою очередь, должны были дергать за другие ниточки.

В который раз Генезис перевел взгляд на простые обозначения функциональных клавиш. «CTRL» – «КОНТРОЛЬ». «CMD» – «КОМАНДА».

Но также «ALT» – «АЛЬТЕРНАТИВА». И «SHIFT» – «СМЕЩЕНИЕ».

Для того чтобы изменить ход истории, одного нажатия клавиши недостаточно. Но последовательность нажатий – нужных клавиш, в нужное время – запросто может добиться этого.

Лишь время даст возможность убедиться наверняка. Очень большое время. Даже очень-очень большое время.

Быть может, ждать придется целых семьдесят два часа.

Более сорока процентов населения Таллина составляют русские – наследие советской империи. Но русских можно встретить не только среди привилегированных классов – они и в низших слоях общества. Русские в Таллине – это и панкующие юнцы с торчащими дыбом волосами и проколотыми булавкой щеками, это и официанты в ресторанах, и носильщики на вокзалах, это и чиновники, и бизнесмены. Среди них немало бывших аппаратчиков, смотревших на Эстонию как на живописную провинцию, по праву принадлежавшую Российской империи. Можно встретить даже бывших сотрудников КГБ, работавших в Таллине, которые, выйдя на пенсию, решили провести остаток своих дней в Эстонии, предпочтя ее альтернативам. Именно с таким человеком и собирался встретиться Белнэп.

Геннадий Чакветадзе, бывший сотрудник КГБ, родился в Грузии, но еще в детстве переехал жить в Москву. Затем он двадцать лет проработал в таллинском отделении. Начинал Чакветадзе скромным мальчиком на побегушках, как и подобало человеку, проучившемуся два года в провинциальном техникуме и не имевшему связей в номенклатуре. У него было пышущее здоровьем крестьянское лицо: мясистый нос, скулы, потонувшие в пухлых щеках, широко расставленные глаза, подбородок с ямочкой. Но только глупцы судили о нем лишь по безобидному и простодушному внешнему виду. Чакветадзе недолго оставался мальчиком на побегушках.