Милосердие солнца - Юлия Июльская

расползается на волокна, изматывали. Она больше не кричала, не пугалась. Но каждое утро просыпалась с такой усталостью, что каждый вечер, как могла, оттягивала сон.

Сил не было, но дел между тем хватало. Во дворце, несмотря на все тяготы, уже началась подготовка к Ночи огней. Вместе с тем укрепляли охрану дворца, по Иноси ходило всё больше стражников, следящих за порядком.

Но худшее случилось позже.

Из Юномачи прибыл гонец с сообщением от Кунайо-доно. Тот отчего-то решил, что на город снова готовится нападение. Минато всё ещё не восстановили, Кюрё и вовсе не стали отстраивать — не до того. Жителям укрываться негде, рёкан с ёкаями переполнен, воинов в случае атаки не хватит.

Он просил о подмоге. Киоко не стала в это вмешиваться — пусть император решает, как быть. Иоши вступил в переписку, и дальнейших решений она уже не узнавала. Сил едва хватало на то, чтобы отдавать распоряжения, касающиеся жизни дворца. Большую часть дня Киоко даже не вставала с постели — тело стало унизительно немощным, словно на исходе лет.

— Тебе нужен воздух, — сказала Норико, придя в очередной раз проведать её.

— Надо же, ты теперь не вылезаешь из этой ки. — Киоко улыбнулась, на это она ещё была способна. — Как твои дела? Расскажи мне. — Она подтянулась на руках и, усаживаясь, опёрлась на подушки.

— Ты ужасно бледная. — Та не обратила внимания на её слова. — Ты, даже когда болела, не выглядела так плохо. Нет, знаешь, ты даже после нескольких недель пешей прогулки по мёртвым землям под палящим солнцем казалась более живой…

— Норико, прошу. Я это и так всё знаю, — устало протянула Киоко.

— Но ничего с этим не делаешь!

— Чо приносит мне лекарства, я исправно пью и ем всё из её рук. Я даже перестала спрашивать, что именно она мне даёт.

— Так, может, она тебя травит?!

— Не сходи с ума…

— Она куноичи! — воскликнула Норико.

— Которая помогла нам избавиться от полчища врагов у стен Юномачи. Откуда в тебе опять столько злости? — Она потянулась к её ки, но в последний момент одёрнула себя. Нет, не стоит. Сейчас со своими чувствами справиться бы, куда ей гнев бакэнэко. — Раньше хотя бы повод был: она нас похитила, и ты ревновала её к Хотэку… Погоди. — Сознание на миг прояснилось, мысли распутались в ровную нить. — Это потому, что она теперь в его отряде?

— У тебя горячка, что ли? Никого я не ревную! — огрызнулась Норико. — Просто все заняты своими невероятно важными делами, но никто не хочет решать настоящую задачу. Одна я бегаю по всему Иноси и пытаюсь понять, кто из живых жив меньше, чем пытается показаться.

— Ёширо разве не занят тем же?

— Он занят всем подряд. То Чо какие-то травы ищет…

— Так это для меня…

— …то Хотэку его — по приказу Иоши, между прочим! — всё в школу пытается запихнуть, чтобы обучение самураев усовершенствовать.

— Но я тоже считаю, что это хорошая идея. Ёширо многое может нам дать…

— Да ничего он не сможет, если мы с основной бедой не разберёмся! — Норико уже перешла на крик, но Киоко научилась не обращать на это внимания. В последнее время она кричала при каждом разговоре.

— Норико, прошу. Ты единственная, кто хоть как-то связан с Ёми. Никто больше не в силах тебе помочь. Может, я могла бы, но…

— Да ты сама скоро мертвецом станешь. Вот тогда, видимо, и поможешь, — фыркнула та. — Даже не надейся, что я дам тебе умереть своей смертью. Вспорю глотку, как Иоши, и будешь вечно тут бродить, пока мы всё не исправим. Ясно?

Киоко только устало вздохнула:

— Будь на моём месте другая императрица, тебя бы уже выпотрошили.

— Будь на твоём месте другая императрица, меня бы даже на этом острове не оказалось. Я бы с радостью подчинилась, если бы хоть кто-то здесь, кроме меня, осознавал всю бедственность нашего положения. Но пока вы бросаете все силы на борьбу с последствиями, одна я пытаюсь отыскать их причину.

— У тебя есть предложения? Идеи? Как тебе помочь?

Она открыла рот, собираясь что-то сказать, но, похоже, не нашлась с нужными словами.

— Вот когда будут, тогда и кричи на меня, — заключила Киоко.

Норико зло фыркнула.

* * *

— Это невыносимо! — жаловалась она в тот же вечер Хотэку. — Ей как будто всё равно. Да о чём я говорю? Вам здесь всем всё равно.

— Мне не всё равно.

Он сидел поодаль у окна, Норико застала его за медитацией.

— Ты занят мятежниками.

— Норико, если на Запад опять готовят нападение, мы должны это предотвратить.

— А может, лучше предотвратить более серьёзную беду?

— А пока не сделаем этого, будем позволять любые преступления?

— Я не это сказала, — огрызнулась она.

— Да нет же, именно это. — Хотэку поднялся и медленно пошёл к ней. — Мы все заняты тем, что пытаемся сохранить жизнь простых горожан спокойной. Это не значит, что мы отрицаем причину, о которой говоришь ты. — Он подошёл совсем близко. — Это лишь значит, что, пока мы не можем с ней справиться, нам нужно делать то, что мы можем.

И взял её ладони в свои.

Дурацкое сердце опять забилось быстрее нужного, и злиться уже не получалось. Она попыталась высвободиться, но Хотэку не позволил ей отойти.

— Поверь, если бы я мог, я бы сам отыскал того, кто за всем стоит. Но я не понимаю, как ты чувствуешь то, что чувствуешь. Если смерть пробралась к жизни, то последствия этого всюду. Как понять, где источник? Что с ним делать? Если тебе нужна помощь — скажи, что мне сделать, и я сделаю.

Он отпустил одну руку и погладил её по подбородку. Норико прильнула к руке, тихо урча, но, осознав, что делает, тут же отстранилась.

— Нет уж, ты мне зубы не заговаривай. То, что между нами, не даёт тебе права так себя вести. Особенно когда я злюсь.

— А что между нами? — Он склонил голову и по-птичьи глупо заморгал.

— Не задавай глупых вопросов. — В этот раз ей всё-таки удалось освободиться и сделать несколько шагов в сторону. Она уселась у стены и уставилась в угол. Там не было совершенно ничего, но и его лица там не было.

— Нет, правда, Норико. — Он сел рядом. Краем глаза она заметила, что он уставился в тот же угол. — Почему ты продолжаешь меня сторониться?

— Я сама к тебе прихожу, — буркнула она.

— Но-о-о…

— Что «но»? — Она посмотрела на него с вызовом, прекрасно зная, что он имеет в виду, но пытаясь заставить его хотя бы смутиться.

— Ты не подпускаешь меня к себе.

Какая прямота.