Безответная любовь - Рюноскэ Акутагава

называли – человеком выдающимся, – на его внешний вид следует обратить внимание. Ему только что исполнилось двадцать лет, и он еще не был женат. Он был знатного рода, получил в наследство большое состояние. Вел утонченную жизнь, занимаясь поэзией и возлияниями, – редко можно было встретить такого счастливого человека.

Вместе со своим хорошим другом Чжоу он прожигал жизнь. Иногда ходил в театр. Иногда играл в азартные игры. Или ночи напролет пил водку в питейных заведениях в районе красных фонарей Циньхуань. Когда это случалось, умиротворенный Ван, перед которым стояла чашечка, разрисованная голубыми цветами, заслушивался доносившимися откуда-то песнями, а веселый Чжоу пил отменную водку «Золотой цветок», закусывая крабами, и при этом обсуждал достоинства певицы.

Так вот, этот самый Ван неизвестно почему с осени прошлого года, точно начисто забыв о том, как он себя вел прежде, бросил пить. Причем не только пить. Он оставил свою распутную жизнь – женщин, вино, азартные игры. Чжоу и множество других его друзей, конечно, изумлялись происшедшей с ним перемене. Некоторые утверждали, что он, видимо, просто пресытился распутной жизнью. Другие говорили, что, возможно, где-то у него появилась любимая женщина. Сам же Ван, виновник случившегося, сколько его ни спрашивали о том, что с ним произошло, лишь улыбался и ничего вразумительного не отвечал.

Так продолжалось целый год, и однажды Чжоу после долгого перерыва пришел в дом Вана, который показал ему тридцать стихотворений в стиле Юань Чжэня, сочиненные им, как он сказал, накануне вечером. В блестящих светлых стихах все время проглядывала безысходная тоска. Было ясно, что, не будь он по уши влюблен, никогда бы, конечно, не смог сочинить ни одной строфы, подобной этим. Возвращая рукопись, Чжоу, лукаво глядя на него, сказал:

– Где же твоя Ин Ин?[49]

– Моя Ин Ин? Разве она существует?

– Брось врать. Не нужно спорить: лучшее доказательство – это кольцо.

Действительно, на раскрытой книге на столе лежало золотое резное кольцо с яшмой, на которое указывал Чжоу. Владельцем кольца не был, конечно, мужчина. Ван, взяв кольцо, помрачнел, но заговорил спокойно, неторопливо:

– Никакой Ин Ин у меня нет. Но женщина, которую я люблю, существует. Я порвал с вами осенью прошлого года действительно потому, что у меня появилась эта женщина. Однако наши отношения не укладываются в банальные рамки любовных, как вы предполагаете. Если ограничиться тем, что я сказал, вы вряд ли поймете, о чем идет речь. Еще хорошо, если только не поймете, но не исключено, у вас явится подозрение, что я все выдумал. Вот почему я, может быть и против своей воли, все же хочу честно и откровенно рассказать тебе обо всем. Боюсь, что тебе будет скучно, но все же выслушай мой краткий рассказ об этой женщине.

Как ты знаешь, у меня рисовые поля в Сунцзяне. Ежегодно осенью, чтобы получить оброк, я сам отправляюсь туда. И вот как раз осенью прошлого года на обратном пути из Сунцзяня, когда наше судно подошло в Вэйтану, показался дом, окруженный ивами и софорами, над которым развевался флаг, указывающий, что в нем питейное заведение. Судя по покрытым красным лаком, точно нарисованным, длинным перилам галереи вокруг дома, он был довольно просторным. Перед перилами росло несколько десятков красных лотосов, отбрасывавших тень в реку. У меня пересохло горло, и я приказал побыстрее пристать к дому с флагом питейного заведения.

Дом, как я и предполагал, оказался действительно большим, приятным был и старик-хозяин. К тому же и водка была отменная, а закуска – морской судак и крабы, так что представь, какое удовольствие я получил. Опрокидывая чашечку за чашечкой прекрасной водки «Чжуэцин», я немного опьянел, забыв о дорожной скуке и вообще обо всем. Неожиданно я обратил внимание, что кто-то из-за неплотно задернутой занавески время от времени посматривает на меня. Но как только я глянул в ту сторону, он тут же спрятался за ней. Однако как только я отводил глаза, он снова начинал смотреть. Сквозь неплотно задернутую занавеску, с полной уверенностью сказать не могу, но мне казалось, мелькает что-то похожее на нефритовые шпильки и золотые серьги. Один раз мне даже почудилось, что промелькнуло круглое личико. Но стоило мне стремительно повернуться, и я увидел все ту же уныло висевшую занавеску. Пока все это происходило, мне, как это ни странно, стало противно пить водку, и я, оставив на столе несколько монеток, вернулся на судно.

В ту ночь на судне, уснув, я увидел сон, будто снова отправляюсь в дом, над которым развевался флаг питейного заведения. Когда я днем пришел туда, мне это было неизвестно, но оказалось, что перед домом в ряд выстроилось несколько ворот, я все их прошел и увидел, что за домом, находящимся в глубине, стоит еще один маленький, богато украшенный домик. Перед ним был прекрасно ухоженный виноградник, а под ним источник, образовавший огороженный камнями небольшой пруд. Мне запомнилось, что, когда я подошел к берегу пруда, в лунном свете можно было отчетливо увидеть плававших в нем золотых рыбок. Вокруг пруда росли два куста плакучего кипарисовика. Дойдя до дома, я увидел, что он выстроен из дубовых бревен. Около него высилась горка, выложенная из камней так искусно, будто это было произведение самой природы. На ней росла золотистая многолетняя трава, поэтому, хотя уже начались холода, она не пожухла. Между окнами висела красивая клетка с зеленым попугаем. Я не могу забыть, что, увидев меня, попугай сказал: «Добрый вечер». Под карнизом висели два маленьких деревянных журавля, державших в клювах ароматические палочки, источавшие дым. Заглянув в окно, я увидел в стоявшей на столе старинной медной вазе несколько павлиньих перьев. Рядом лежали кисти и тушь – все было разложено аккуратно. Будто дожидаясь кого-то, висели инкрустированные яшмой свирель и другие музыкальные инструменты. К стене был приколот листок дорогой бумаги, на нем было написано стихотворение. Писавший, видимо, учился стихосложению на стихах жанра четыре времени года Су Дунпо. Каллиграфия была воспринята, как мне показалось, у Чжао Суньсюэ. Я хорошо помню каждое стихотворение, но сейчас читать их не стоит. Мне бы лучше хотелось сказать тебе, что в комнате, залитой лунным светом, сидел только один человек, женщина, подобная драгоценному камню. Я в жизни не видел женщины прекраснее этой.

– Сошедшая с небес фея, воплощающая красоту и талант.

Ехидно улыбаясь, Чжоу прочел первые две строфы стихотворения о встрече с небесной феей из «Повести об Ин Ин» Юань Чженя, которые показал при встрече Ван.

– Вот-вот, именно так.

Желавший продолжить свой рассказ, Ван ограничился