Уорхол - Мишель Нюридсани

выступление группы в Café Bizarre. В свою очередь, Уорхол ввел Малангу в мир искусства и моды, а также немало способствовал расширению аудитории, желавшей послушать, как он читает свои стихи, поскольку Маланга – это все-таки поэт, но иногда убедить себя и других в этом непросто: настолько нетипично для этого круга он выглядел… Поэт – хорошо, но какой направленности?

В стиле замечательного Джона Эшбери[439], который оказал влияние на все молодое поколение нью-йоркских поэтов, Маланга писал стихи, похожие на моментальный фотоснимок, огромное место в них отведено так называемой эстетике «присвоения». В качестве наглядного примера можно взять его Fashion Poems, составленные из отдельных фраз, взятых из журнала Vogue. С другой стороны, такое стихосложение изобиловало намеками на все, что попадало в поле зрения поэзии за последние десять лет.

К моменту знакомства с Уорхолом Маланга уже приобрел некоторую известность и даже одно время был самым публикуемым молодым поэтом в Америке. Где только не печатались его стихи, но чаще всего – в Kulchur, Locus Solus, The New Yorker, The Sanday Herald Tribune, Partisan Review и так далее.

Первым оценил и поддержал начинающего поэта Уиллард Маас[440], а это далеко не просто кто-то. В 1938 году, после публикации стихотворения Concerning the Young[441], о нем стали говорить как о «чудо-мальчике» американской поэзии, а в 1945-м звукозаписывающая компания Librairie du Congres пригласила его записать стихи в авторском исполнении на грампластинку в 78 оборотов. В Wagner College Маас был преподавателем у Маланги, в котором примет горячее участие и его жена Мэри Менкен, режиссер андеграундного кино, одна из создательниц Arabesque for Kenneth Anger в некоторой мере станет его духовной наставницей.

Уорхол встретил Герарда Малангу в июне 1963 года, когда он начал использовать в своих работах метод шелкографии и стал увеличивать формат своих картин. Через многочисленных знакомых он пустил слух, что ищет помощника для промывки экранов и ускорения процесса производства шелкографии в улучшенном качестве.

Как-то на поэтическом вечере в Виллидже, в New School for Social Research один из участников, поэт-сюрреалист Чарльз Генри Форд, представил Уорхолу красивого двадцатилетнего паренька, родом из Бронкса, поэта и студента Вагнер-колледжа из Айленд-стейт, искавшего работу. Уорхола моментально подкупило не только признание молодого человека о том, что живет он вдвоем с матерью, как и сам Энди, но и его заверение о сделанных им три года назад для одного модельера (Уорхол догадался, что речь идет об интимном друге) шелкографических изображениях на тканях для мужских галстуков. Да, теперь он точно знал, что то была именно шелкография. Юноша назвался Герардом Малангой.

На следующий же день он явился на 87-ю улицу, между 3-й авеню и Лексингтон-авеню, в здание бывшего пожарного депо, где уже полгода находилась мастерская Уорхола. Напомним, что муниципалитет выставил это здание на аукционную продажу, где его купило одно агентство по недвижимости, с которым Уорхол заключил договор об аренде с ежемесячной платой в 150 долларов и пользовался им как мастерской до того дня, пока его не попросили освободить помещение. Маланга поступил к нему на работу на полдня за смешную, даже по тем временам, оплату – 1,25 доллара.

Удивительно, что буквально на следующий же день Уорхол привел Малангу к своей матери, а это он делал крайне редко даже со старыми друзьями.

На испытание в качестве ассистента Герард Маланга получил задание выполнить шелкографию с картины «Лиз» размером метр на метр. То было время, когда голливудская звезда за роль в фильме «Клеопатра» получила один миллион долларов – абсолютный рекорд.

Вспоминая о манере Уорхола работать, Маланга не один раз повторял, что, требуя энергичности движений и быстроты выполнения необходимых манипуляций, Энди не был придирчив к помаркам, подтекам и пятнам краски, которые, случалось, попадали на лица портретов, искажая и ухудшая качество изображения. Даже напротив, он рассматривал подобный результат как наиболее реалистичный, принимая такое расхождение за последствия человеческих ошибок и пороков.

Идет ли речь об отдельном нюансе или о чем-то большем? Совершенно очевидно, что помарки, сделанные намеренно, не произведут такого же эффекта, как случайные, но оставленные специально погрешности. Вопрос в физическом напряжении и взыскательности, даже если свобода выбора ничем не ограничена. Демарш или позиция – извечная дилемма. Маланга прав, с такой настойчивостью обращая наше внимание на этот вопрос…

Это было время, когда Уорхол начал использовать для фона в своих картинах серебристую аэрозольную краску, обычно применяемую для грунтовочного покрытия автомобильных кузовов. Это можно наблюдать в портретах (диптихе и триптихе) Элвиса.

После того как в 1962 году он написал портрет Раушенберга, названный «Техасец», а не «Раушенберг», Уорхол принялся создавать портреты на заказ…

Обычно полагают, что «время большой славы Уорхола» приходится на период между 1962 и 1964 или 1965 годами, а затем известность понемногу убывала – до 1968 года, после чего он превратился в светского портретиста, каковым оставался до самой смерти, настигшей его через двадцать лет. Мы увидим, что такое утверждение требует большого количества нюансов. Начиная с 1963 года, после знаменитого портрета Этель Скалл, названного «Этель Скалл 36 раз» и составленного из разноцветных клеточек красного, синего, фиолетового, желтого цвета и их оттенков, распределив в них по всему холсту фотографии модели, с разными вариантами мимики лица, положений головы и наличием-отсутствием незначительных отличий, Уорхол охотно берется за портреты, а порой настойчиво добивается их заказов. Невозможно упорядочить по временным периодам внезапные увлечения Уорхола различными сферами человеческой деятельности, которые всегда были непредсказуемы, а их причины – герметически закрыты от постороннего глаза. Например, идея Piss Paintings[442], воплощение которой вызвала настоящий скандал в 1978 году, родилась в 1962-м под названием экспериментального искусства. Во время эксперимента холсты будущих картин сначала поливали мочой, затем клали на уличные тротуары, чтобы на них сохранились отпечатки ног прохожих. Правда, такие эксперименты не получили своего продолжения.

Заметим, что незадолго до этого Ив Кляйн совершил поездку из Ниццы до Парижа в автомобиле-кабриолете, подняв кверху кусок белоснежной ткани, держа его против ветра так, чтобы поймать и зафиксировать на нем хоть немного субстанции, растворенной в воздухе Лазурного побережья, которая окружает высшее общество…

Уорхол к тому времени уже создал серию изображений Джоконды (под названием «Тридцать лучше, чем одна»), и это случилось до приезда, в феврале 1963 года, знаменитого шедевра в МоМА. В паре с Малангой он впервые вывернул наизнанку смысл коллекционирования, разместив репродукции вертикально и горизонтально, но не всегда ровно, иногда одно изображение «наезжало» на другое. От этого приема Уорхол очень скоро