Барабаны осени - Диана Гэблдон

сползала с них и заполняла все пространство. Я понятия не имела, как выглядят родные края Поллианны, леса там или джунгли, берег моря или пустыня, но вряд ли там было что-то похожее на это место.

Что творится у нее в голове? Поллианна пережила путь из Африки и рабство. Что бы ее ни ждало впереди — хуже не будет. Однако будущее оставалось туманным — каково это, отправиться в дикие земли, бескрайние, готовые поглотить тебя без остатка? Наш костер — крошечная искорка по сравнению с бесконечной тьмой.

В круг света от огня вышел Ролло. Он отряхнулся, разбрызгивая капли во все стороны, и костер зашипел. Кажется, пес тоже принял участие в рыбалке.

— Уйди, гадкая псина, — буркнула я.

Ролло, конечно, не послушал, а подошел и самым наглым образом меня обнюхал, чтобы убедиться, что я — все еще я, а потом повернулся с той же целью к Поллианне.

Не меняя выражения лица, она плюнула ему прямо в глаз. Ролло взвизгнул и попятился, а затем удивленно затряс головой. Поллианна глянула на меня и весело усмехнулась. На фоне темного лица сверкнули белоснежные зубы.

Я рассмеялась. Что ж, беспокоиться не стоит. Та, кто может плюнуть в глаз волку, явно справится и с индейцами, и с дикими землями, и со всем сопутствующим.

Миска почти опустела. На противне ровными рядами жарились лепешки. Поллианна вытерла пальцы о горсть травы, наблюдая, как желтое тесто шипит и становится коричневым. От костра вкусно повеяло выпечкой, и мой желудок отозвался тихим нетерпеливым бурчанием. Огонь успел как следует разгореться, и его тепло держало тьму на расстоянии.

Так ли на родине Поллианны? Разгоняет ли огонь тьму? Отпугивает леопардов, а не медведей, как здесь? Дарит ли свет и чье-то общество, уют и призрачную надежду, что ты в безопасности?.. Призрачную, да, и только: огонь не защитил ее ни от людей, ни от тьмы. Спросить Поллианну я не могла. Я не знала слов.

— В жизни такой рыбалки не видел, — в четвертый раз повторил Джейми, с блаженством разломив дымящуюся форель, которую мы обжарили в муке. — Они просто кишмя кишат в воде, скажи, Иэн!

Мальчишка кивнул с таким же мечтательным видом.

— Папа бы вторую ногу отдал, чтобы такое увидеть! — сказал он. — Рыба сама на крючок прыгала, тетушка, честно!

— Индейцы хитрые, они не будут возиться с крючками и удочками, — влез Майерс, аккуратно разделывая свою рыбину ножом. — Они ставят силки и ловушки, а иногда даже перегородят ручей ветками или еще чем, чтобы рыба не могла уплыть, и просто накалывают ее на острые палки.

Едва заслышав об индейцах, Иэн вновь разразился бесконечным потоком вопросов. Исчерпав тему рыбалки, он вспомнил и о заброшенной деревушке, что мы проезжали по пути.

— Вы сказали, это могло случиться во время войны, — проговорил Иэн, доставая из горяченной форели кости, и потряс обожженными пальцами. Потом он отдал очищенную часть псу, который в мгновение ока справился с угощением, не обратив внимания на температуру. — С французами, что ли? Не знал, что сражения были и так далеко на юге.

Майерс покачал головой и проглотил кусок форели.

— Не-а. Я говорил про Тускарорскую войну. Ну, так ее называет белая сторона.

Эта краткая, но кровопролитная война, как объяснил Майерс, произошла лет пятьдесят назад, после нападения на жителей окраин колонии. В отместку тогдашний губернатор отправил солдат в поселения индейцев. После нескольких жестоких стычек, в которых легко победили гораздо лучше вооруженные переселенцы, племя тускарора было практически уничтожено.

Майерс кивнул в темноту.

— Теперь у них осталось деревушек семь… да и то в самой большой живет душ сто, если не пятьдесят.

После разгрома остатки тускарора могли быстро пасть жертвами других племен и навеки исчезнуть с лица земли. Однако они перешли под покровительство могавков и, таким образом, стали частью могущественной Лиги ирокезов.

К костру вернулся Джейми с бутылкой — подарком Иокасты, — которую прихватил из седельной сумки. Джейми налил виски себе в кружку и протянул полупустую бутыль Майерсу.

— А разве земли могавков не далеко на севере? Как они могут защищать своих здесь, когда кругом полным-полно враждебных племен?

Майерс сделал глоток и с довольным видом подержал виски во рту.

— Хм-м. Отличный напиток, друг Джеймс. О, могавки живут очень неблизко, да. Но с ирокезами считаются все, а из шести их народов могавки — самые свирепые. Никто — ни краснокожий, ни белый — просто так с ними связываться не станет.

Я слушала как зачарованная. И очень обрадовалась, что могавки от нас далеко-далеко.

— Зачем тогда им брать под свое крыло тускарора? — Джейми удивленно вскинул бровь. — Зачем им союзники, если они такие свирепые?

Майерс мечтательно прикрыл карие глаза — сказывался хороший виски.

— Свирепые, ага… но смертные. Индейцы жестокие и кровавые, но никто не сравнится с могавками. Они люди чести, имейте в виду, — Майерс назидательно поднял толстый палец, — вот только причины для убийства у них свои. Друг на друга нападают, понимаете, или мстят. Ничто не остановит могавка, решившего отомстить, разве что смерть. И тогда на его место все равно придет брат, сын или племянник. — Он задумчиво облизнул губы, наслаждаясь вкусом виски. — Иногда индейцы могут убить из-за сущего пустяка. Особенно когда дело касается спиртного.

— Похоже на шотландцев, — буркнула я, обращаясь к Джейми, и получила в ответ ледяной взгляд.

Майерс взял бутылку и медленно перекатил в ладонях.

— Любой может хватить лишку и творить черт знает что, но для индейца хватит и глотка. Я не раз слышал о резне, которой могло и не случиться, если бы кто-то не был вусмерть пьян. — Он покачал головой, возвращаясь к теме. — В общем, жизнь у них тяжелая и кровавая. Некоторые племена исчезают насовсем, а лишних людей нигде не бывает. Так что они принимают чужих в свое племя, вместо убитых или умерших от болезней. Иногда берут и пленников… делают их частью семьи, обращаются как с равными. Так поступят и с нашей миссис Полли, — кивнул он на рабыню, которая тихонько сидела у костра. — Так пятьдесят лет назад могавки приняли к себе всех уцелевших тускарора. Немногие племена говорят на похожих языках, — пояснил Майерс. — Но есть и достаточно близкие. Язык тускарора больше похож на могавкский, чем, например, язык криков или чероки.

— А вы умеете говорить на могавкском, мистер Майерс? — Иэн весь обратился в слух с самого начала рассказа. Он был готов восхищаться любым камнем, деревом или птичкой, которые нам встречались в дороге, но больше всего его интересовали индейцы.

— Понимаю чуток, — скромно пожал плечами Майерс. — Любой торговец то