Мастейн. Автобиография иконы хеви-метала - Дэйв Мастейн

Когда я позвонил Пэм, чтобы рассказать о своем обращении в религию, то ожидал от нее скептической реакции. Но получил в итоге нечто совершенно другое.

Она засмеялась.

– Не вижу в этом ничего смешного! – сказал я.

– Я знаю, – ответила она, – но все мои друзья сказали мне, что это произойдет. Они знали, что ты вернешься. Поэтому я и смеюсь.

– Но ты же счастлива, да?

– Конечно, я счастлива.

Примирение прошло легко. Были еще встречи, так же, как в Аризоне, во время моих предыдущих пребываний в центре реабилитации. Мы собрали большую семейную встречу и провели беседу, во время которой я снова столкнулся со всеми своими прегрешениями. Разумеется, я этого заслуживал; я принял это на себя. Но дискомфорт я не почувствовал. Чтобы спасти наш брак, мы с Пэм проговорили все наши проблемы и вопросы, большинство из которых касались меня. Бóльшая их часть не из-за наркотиков, а из-за моей работы. Не хочу придумывать оправдания, но правда в том, что карьера в Megadeth просто не способствовала нормальной семейной жизни. Музыкальный бизнес – это действительно секс, наркотики и рок-н-ролл, и, если ты женат и хочешь быть моногамным и вести нормальную семейную жизнь, это серьезная борьба. И это губительная окружающая среда, если в прошлом погряз в беспорядочных половых связях и наркотиках, что, естественно, у меня было. Бывали времена, когда я находился на гастролях, и без всякой видимой причины мы с Пэм начинали сраться. Эта ссора служила оправданием для того, чтобы перейти от «Гммм» до «Ой!», от простого созерцания до момента, когда я позволял себя лапать; мог выпить бокал, а потом ужраться в хлам. И все эти моральные прегрешения сводил к тому, что происходило дома: проблемам с детьми, с деньгами, с женой. Реальность такова, что я должен был взять на себя ответственность за эти вопросы и вести себя иначе. Мне нужно было стать лучше.

Однако дело вот в чем: все это не только касается убежденности и бескомпромиссности. Иногда нужно быть достаточно умным, чтобы избегать соблазна. Если ты любитель выпить по выходным, возможно, получится без особых проблем сочетать работу и семью. На моем уровне? Гораздо сложнее. Наркотики доступны, и они недорогие. Как и фанатки. Как остаться женатым, когда ты известная рок-звезда? Как остаться верным мужем и преданным отцом?

Уйти. Просто уйти и заняться чем-то еще.

Так всегда было и будет. Но проще сказать, чем сделать. Бывало, я видел, как другие находят время на своих детей, – люди, имеющие серьезное влияние и авторитет в индустрии развлечений, – и мне интересно, что с ними не так.

Почему ты такой глупый и мягкий?

Сейчас я смотрю на это иначе. В жизни действительно главное – семья и дети. Я работал как вол, чтобы провести больше времени с детьми, но Джастису сейчас восемнадцать, и скоро он уже отправится в одиночное плавание. Я переживаю, что, может быть, пропустил его лучшие годы, и меня это невероятно расстраивает. Это как в той чертовой песне Гарри Чапина «Cat’s in the Cradle». Слышишь ее, когда ты – циничный подросток или бездетный тусовщик, гитарист, играющий хеви-метал, и думаешь: «Что за ебаный нытик!». А потом тебе столько же, сколько мне, почти пятьдесят, и ты смотришь на своих детей, они растут в мгновение ока, и вдруг песня приобретает совершенно другой смысл.

Я летал на самолетах

И оплачивал счета

А он научился ходить

Пока я был в разъездах.

Слушаю сегодня это песню, и мне не хочется ни смеяться, ни глумиться. Хочется плакать. То же самое с песней Кэта Стивенса «Father and Son» («Отец и сын») или даже Джона Мейера «Daughters» («Дочери»). Эти песни затрагивают чувства, обращенные к родителям. И именно поэтому вот что превыше всего: я – отец. Дело в том, что когда ты одержим успехом, как это, безусловно, было в моем случае, то начинаешь работать до такой степени, когда все остальное не имеет значения, и совершенно теряешь из виду то, что действительно важно. Так случилось со мной. И в итоге, если тебе не наплевать на свою жизнь, ты окажешься в центре реабилитации, снова и снова повторяя Молитву Спокойствия. Или какую-нибудь ее разновидность, которая, по сути, заключается в следующем:

«К черту все это!»

(Я с Джастисом и Электрой перед спуском на плоту по Американской реке, лето 2009-го

* * *

Так что я вернулся в Аризону, обратно к жене и детям, и попытался перестроить свою жизнь – более счастливую и здоровую. Среди тех, кого я встречал, помогавших мне в этом, был Дэриан Беннетт, бывший морской пехотинец и полузащитник НФЛ[53]. Дэриан также был профессиональным инструктором по боевым искусствам, а еще Христианином, и вскоре мы стали вместе тренироваться и зависать. Я чувствовал, что у нас много общего, за исключением того, что он морпех и бывший профессиональный футболист, а я – рок-звезда и наркоман в завязке. По сути, мы оба были бойцами и нашли общий язык. И хотя наше воспитание кардинальным образом отличалось, нам обоим был близок менталитет воина. К тому же Дэриан на несколько лет меня старше и вел более жесткий христианский образ жизни. Мне требовался наставник – даже отцовская фигура, – и Дэриан отлично вписался и в эту роль. В последние годы мы с ним перестали общаться, особенно с тех пор, как я вернулся в Калифорнию, но некоторое время я считал его одним из самых близких друзей и всегда буду благодарен ему за его наставление и дружеское общение.

Электра снова выигрывает все на своем пути на выставке лошадей. На своей лошади Герритт, получившей приз «лошадь года»

Часть проблемы, как я выяснил, заключалась в том, что у меня было очень мало друзей мужского пола. О, у меня были «кореша», подельники… но настоящих друзей – никогда. Либо нездоровые пережитки прошлой жизни – жизни, которой я пытался избежать, – либо профессионалы, у которых на дружбу просто не хватало времени. Таково бремя успеха в современном обществе. Опять же, все сводится к расстановке приоритетов. Ты бесконечно работаешь, чтобы добиться успеха и содержать семью, а потом в один прекрасный день просыпаешься, и лишь немногие могут разделить с тобой этот успех. Более того, в подростковом возрасте мне было непросто вырваться из неискренней дружбы со своими сверстниками. Я умел напиваться,