Ди-Джей - Александр Берник

тельняшках. Не получилось. Крепкая оказалась, зараза. Тогда, рыча в неистовстве, он просто содрал её через голову. Зачем-то видимо для увеличения наглядности, бросил под ноги и с остервенением затоптал. Да так театрально, предвзято и амплитудно-размашисто, что даже Ведьма поверила и на несколько секунд вывалилась из образа, перестав реветь и открыв рот, зависла на его экспромте, полностью поглощённая действом.

И тут же, не давая ей опомниться и предпринять какие-либо противодействия, он надвинулся всей массой, словно таран на ворота, одним движением воздуха опрокидывая чернявую голышку на спину, но при этом, как заведённый, требуя от неё имя мерзавца. Под таким напором девушка тут же сдалась. А какая бы смогла устоять? Им, конечно же, оказался беззубый. Как будто Дима этого не знал. И стоило ей столько времени ломаться.

А дальше был безумный секс. Она стонала, как на пыточном столе и царапалась, как беспризорная дворовая кошка, которую сдуру решили погладить. А он рычал от боли, даже матерился по-русски, постоянно извиваясь всем телом, стараясь сбросить со спины её когти из зацепа с его бедной кожей.

Ему казалось, это продолжалось целую вечность. Непонятно, получала ли удовольствие Ведьма — не следил за её возбуждением. Было не до этого. Но из-за её коготков, а затем и зубов, оставляющих лиловые укусы на его груди, он никак не мог закончить эту затянувшуюся партию.

Только когда, наконец, выловил её шаловливые ручки и прижал в подушках, заодно, как баран, забодав брюнетку в голову, тоже успокоив последнюю где-то в мягких атрибутах постели, чтобы не кусалась, он всё же довёл процесс до логического финала и, абсолютно выбившись из сил и истекая кровью, рухнул рядом, тяжело дыша и больше ничего не желая в этой жизни, уставился в потолок.

Они так и лежали параллельно, рассматривая верхнюю часть шатра. Друг на друга не смотрели. Друг с другом не разговаривали, но были одинаково счастливы и довольны сами собой. Однозначная и стопроцентная ничья, но явно какая-то ненормальная.

В случае нормальной ничьи, обязательно одна сторона оказывается довольной, что удалось уйти от поражения, а другая нет — упустив победу. Либо обе недовольны, взаимно полагая, что обязаны были победить. И лишь форс-мажорные обстоятельства в виде не того ветра или не стой стороны солнца и, как правило, обоюдного согласия, что судью действительно пора отправлять на мыло, не позволило вырвать победу.

А эта парочка, сыграв в ничью, были полностью довольны и собой, и результатом. Потому что оба ничего не знали о «ничейности» игры, считая себя безоговорочным победителем. Ведьма была уверена, что зацепила самого влиятельного самца в поселении и в будущем легко и непринуждённо будет им манипулировать в своих интересах, как захочет.

Дима же полагал, что хрен ей на постном масле. Играть с ней в поддавки он может сколь угодно долго, в нужных местах прикидываясь идиотом, либо не понимающим её намёков, либо исполняющего её капризы к своей, а не её выгоде. А отсутствие наркотической секс-привязки тоже позволит ему её дёргать, то отдаляя от себя, то приближая. В эту игру следует обязательно играть вдвоём.

Дима: — Ну ладно, размечтался. Пора заминку делать. И я, кажется, знаю, как.

Усталый, израненный и местами обкусанный, Глава Рода тяжело, с кряхтением поднялся, подтянул спущенные штаны, подобрал затоптанную рубаху, тюрбан-тагельмуст. Внимательно оглядел пол шатра в режиме сканирования своих следов пребывания. Затем состроил зверскую физиономию, приправив образ щепоткой ярости, отрывисто зыркнул на распластавшуюся Ведьму и со словами «я всё равно убью его», чуть ли не бегом покинул пристанище феерической любви.

Убивать никого, конечно, не побежал, а рванул в свой шатёр, с таким видом, что именно там и находится насильник и мучитель всех его жён. И не удивился, что вместо беззубого обидчика обнаружил там свою красночёлочную обидчицу.

— Мне нужен выходной, отпуск или больничный, — выпалил экзаменуемый, лишь переступив порог своего нового жилища и увидев рассевшуюся в его кресле Суккубу.

— Перебьёшься, — поставила безапелляционную резолюцию Джей на все три его заявления.

Он хотел было возмутиться и уже потянулся в очередной раз скинуть с себя рубаху, предъявив веские доводы своей профнепригодности, как потусторонняя сущность скрутила пальцами замысловатое переплетение, махнула им в воздухе, и изодранный учебным материалом абитуриент враз почувствовал, что показывать ему ей уже нечего.

Спина только щекотно зачесалась, в ответ на что Дима, елозя рубахой, как полотенцем, тут же удовлетворил потребность тела в тактильном трении, даже получив удовольствие. Но на мелкую медицинскую подачку в виде подлеченной спины не купился и остался верен первоначальным намереньям.

— Всё равно никуда больше не пойду, — плюхнулся он на пол прямо на пороге, всем видом изображая капризного ребёнка, которому игрушку в торговом центре не купили, — я устал и физически, и морально. Я уже на этих баб проклятущих смотреть не могу.

— Хочешь на мальчиков переключиться? — продолжала издеваться развратное отродье.

— Джей, — взмолился Дима, — дай дух перевести. Погулять по окрестностям, полюбоваться природой, достопримечательностями. Я что, не имею право на элементарный отдых? Ты же сама говорила, что я могу в локациях хоть до скончания века застревать? Я же сотрусь к чёртовой матери на этих архетипных манекенах или сдохну от усердия. Хотя, вероятней всего их всех убивать начну вместо соблазнения.

— Ну, хорошо, — неожиданно пошла на попятную Джей, — будет тебе туристический тур с экскурсией.

— Вот, давай только без двойного дна, — уже поняв, куда гнёт исчадье всего нечеловеческого, и задницей почувствовав подвох, встрял ученик, стараясь давить на совесть, которой у Суккубы априори не было.

— Да никакого подвоха, — отмахнулась наставница, — я и сама хотела тебе местные картинные галереи показать. Для общего развития.

— Порнографию? Ты хочешь, чтобы меня непременно стошнило?

— Прикинь, — недовольно возмутилась красночёлочная, — здесь не только двадцатипятикилометровый уэд Джерат с порнографией имеется. Кроме него есть так же полотна с животными, укладом жизни, даже свой писающий мальчик.

— Брюссельский?

— Тассилийский.

С очередными выкрутасами руки Суккубы, они мгновенно оказались на открытом воздухе, где-то среди скал с выходом на большую долину. Хорошо, что Дима сидел, а то бы точно рухнул на землю от подобного фокуса. Он даже сидя, чуть не упал, но вовремя подстраховался выставленными в сторону руками.

Как только голова начала воспринимать обновившееся окружение, молодой человек осторожно поднялся на ноги и огляделся, сразу уткнувшись в наскальный рисунок писающего мальчика. Хотя мальчиком его можно было назвать с большой натяжкой.

Мужчину изобразили, похоже, в натуральную величину, и он, судя по прорисовке, выглядел старше Димы, ну, может быть, лет на десять. Хотя попаданец мог и ошибаться. Рисунок все же