Дмитрий Красивый - Сычев К. В.

– А как мне быть с теми бестолковыми девицами? – спросил, ликуя в душе, князь Дмитрий.

– Тут есть очень простое решение, – прищурилась красавица-княгиня. – Пусть та глупая Беляна идет ключницей в мой терем, а та смешная Улита – останется ключницей в твоем, охотничьем, тереме… А когда тебе понадобится та Беляна, ты позовешь ее к себе на ложе…

– Слава тебе, Господи! – вскричал обрадованный брянский князь, целуя и обнимая свою жену. – Как я счастлив иметь такую красивую и мудрую супругу! Не найти на всей Руси подобное бесценное сокровище!

ГЛАВА 12

НА ПРИЕМЕ У ХАНА

– Якши, Иванэ! Я доволен твоим походом на Тферы, – сказал хан Узбек, насмешливо глядя вниз на распростертых у золоченых ступенек его трона русских князей, Ивана Московского и Константина Тверского; несколько поодаль, ближе к сарайским вельможам, лежал ничком новгородский боярин Федор Колесница. – Встань же и расскажи о коназе Алэсандэ!

Иван Даниилович приподнялся и встал на колени. – Александр убежал в город Псков и там спрятался, государь, – промолвил он. – И у нас не было возможности вести туда войско! Наши несчастные люди сильно устали и не захотели бросить добытое тверское добро! В ином случае мы бы, без сомнения, покарали того злодея!

– Тогда нужно посылать на этот беспокойный город большое войско! – буркнул хан Узбек. – Мои воины в силе наказать тех злодеев и взять копьем богатые Новэгэрэ и Пэскэ! Хватит, жалеть непокорных урусов! Так, Иванэ?

– Так, государь, – кивнул головой Иван Московский, робко глянув в лицо молодого хана: ордынский повелитель выглядел веселым и спокойным. – Слава Господу! – подумал князь Иван. – Царь нынче в духе!

– Ну, тогда, если так, – улыбнулся хан Узбек, – я буду готовить новое войско к походу на мятежников! Вы согласны со мной, жалкие урусы?

– Государь! – крикнул вдруг новгородец Федор Колесница и, резво подползая к ханскому трону так, что едва не оттолкнул московского князя, остановился у ступеней. – Пощади наш жалкий Новгород и не карай его своим непобедимым мечом! Мы, новгородцы, всегда молимся за тебя и никогда не задерживаем ордынскую дань! За что же такой суровый гнев?!

Хороший татарский язык новгородского посланника понравился Узбек-хану. Усмехнувшись, он, делая вид, что нисколько не разгневан на крик отчаянного новгородца, возразил: – А зачем вы тогда укрываете бесстыжего Алэсандэ? Разве это не зло и не дерзость?

– Мы не в ответе, государь, за псковские дела! – сказал плачущим голосом новгородский боярин. – Этот мятежный город всегда враждовал с нашим славным Новгородом! Мы готовы послать свое войско на этот непокорный Псков, если на то будет твоя воля! Мы подкрепляем нашу к тебе любовь щедрыми подарками!

– Эй, Дзаган! – хлопнул в ладоши хан Узбек. Ханский денежник поспешно выпрыгнул из темного дворцового угла, подбежал к ханскому трону и, согнувшись в низком поклоне, встал на колени. – Скажи-ка, Дзаган, – вопросил недовольно хан, – неужели к нам пришли богатые подарки из Новэгэрэ? Вправе ли этот пузатый урус похваляться своей щедростью?

– Их подарки очень щедрые, повелитель! – сказал, льстиво улыбаясь, ханский чиновник. – И в серебре, и в товарах! Но их поминки пришли только сегодня! Я взвесил серебро и оказалось больше, чем всегда! Из Новэгэрэ доставили и красивых женок…

– Даже женок? – встрепенулся ордынский хан. – Сколько же?

– Трех, государь, – ответил Дзаган. – Но они велики ростом, светлы волосом и с необычным цветом глаз!

– Удивительно! – развел руки Узбек-хан. – Что-то я не помню, чтобы урусы присылали в подарок красивых женок? Все больше серебро и разные вещицы…Предивно…Где же вы взяли этих женок, пузатый урус?

– Это шведки, государь! – сказал, повеселев, Федор Колесница. – Мы слышали, что ты, государь, любишь рослых и сильных женок! Поэтому мы привели к тебе этих пленниц, надеясь, что ты не отвергнешь наш скромный дар! Они хороши собой и велики ростом! А зады и груди у них просто прекрасны!

– Неужели это так? – заинтересовался ордынский хан. – Ну, тогда приведи сюда этих девиц, Дзаган. Посмотрим на их красоту: мне не верится, что эти беловолосые и могучие девицы порадуют мою душу!

– Слушаюсь, славный государь! – вытянулся перед троном Дзаган и быстро попятился к выходу, стараясь никого не задеть и не повернуться спиной к хану.

– А скажи мне, Иванэ, – молвил между тем Узбек-хан, обращаясь к московскому князю, – а почему ты не защитил передо мной этих людей из Новэгэрэ? Разве эти богатые урусы не уважают тебя и не платят тебе жалование?

Новгородский боярин с ненавистью посмотрел на московского князя, но промолчал.

– Зачем я буду говорить тебе всякие глупости, государь? – ответил, стараясь улыбаться, Иван Даниилович. – Это твое право – казнить или миловать! Но не мне тебя поучать! Это правда, что новгородцы платят мне доброе жалование, но все это серебро я отвожу, государь, в твою казну! И покорно несу воинскую службу, защищая от врагов Великий Новгород! Разве не так, Федор?

– Так, славный князь! – буркнул новгородский посланник. – Однако ты имеешь за это не только наше уважение, но любой нужный товар! Пусть ты отвозишь все добро могучему государю, но за это он добр к тебе и ласков! Где же твоя забота?

– Будет и забота, – покраснел от досады московский князь, – когда государь меня пожалует и спросит о вашей земле!

– Но ведь государь тебя спрашивал обо всех делах? – возразил настойчивый новгородец. – Но ты все ходишь вокруг да около!

Узбек-хан с усмешкой слушал, как русские пререкались между собой по-татарски, и скептически качал головой.

– Нет между вами справедливости, – пробормотал он, – и я вижу, что никогда не будет!

В это время раздался сильный шум – визг, пронзительные женские крики – и в приемную залу ордынского хана ворвались здоровенные татарские воины, с трудом волочившие трех рослых белоголовых девиц, которые упирались изо всех сил, пытаясь кусаться, драться и даже плеваться на своих конвоиров.

– Ну-ка, замолчите! – крикнул на них новгородский боярин и что-то добавил на неизвестном для ханских вельмож языке. Сильные женщины сразу же успокоились, перестали сопротивляться, кричать и позволили ханским воинам беспрепятственно довести их до трона.

– Что ты сказал им, хитроумный урус? – спросил, сгорая от любопытства, Узбек-хан. – Почему они замолчали?

– Да ничего хитроумного, государь, я не говорил, – ответил новгородец. – Я им только поведал на шведском языке, что они пребывают в твоем дворце, государь, и что ты для них – великий конунг! И не просто конунг, а конунг среди всех конунгов! Я еще прибавил, что если они будут послушны, их жизнь станет легкой и приятной, а если будут противиться, то мы их тут, всей толпой, без жалости познаем!