Мой любимый шотландец - Эви Данмор

– Значит, не все потеряно, – подбодрил Люциан.

Она мрачно на него посмотрела.

– Нет, не все. Будет еще комитетская стадия, потом стадия доклада… третье чтение – конечно, если первый текст отклонят. На это уйдет год или два, но надежда есть.

Она попыталась улыбнуться – душераздирающее зрелище. Люциан мысленно просматривал список членов парламента и кабинета министров, которые были у него в кармане либо из-за долгов, либо из-за обличительных сведений. Если он сможет добиться улучшения условий труда рабочих, то и с женскими правами выйдет…

Хэрриет снова принялась причитать.

– Конечно, палата общин может отклонить его и после третьего чтения…

– Вот что, – неожиданно для себя оборвал ее он. – Давай-ка отправимся на экскурсию!

Она остановилась как вкопанная.

– На экскурсию? Когда?

– Прямо сейчас.

– Куда же мы отправимся?

– В горы.

– Не понимаю…

Люциан и сам себя не понимал, только знал, что не может видеть жену расстроенной, – ему хотелось действовать.

– Однажды ты сказала: глядя на горы, душа воспаряет. – Он посмотрел на карманные часы. – Сейчас начало девятого. Мы можем добраться до Оштермучти к половине десятого и успеть на десятичасовой поезд.

При мысли о предстоящем приключении глаза Хэтти невольно заблестели.

– Но ведь железнодорожные пути затоплены.

– Только южные.

– Не думала, что до гор близко.

– До Локнагара добрых миль шестьдесят, – признал Люциан, – доберемся не раньше обеда. Зато мы сможем провести ночь в гостинице, в Бреморе.

Она поколебалась, потом распрямила плечи.

– Вот и отлично.

При мысли о том, что увидит горы, в груди Люциана потеплело – словно маяк зажегся. Он прочистил горло.

– Ты увидишь настоящих шотландцев, – пообещал он.

Хэтти сдвинула брови.

– А что не так с местными шотландцами?

– Жители низин, – пробормотал муж, – ничуть не лучше англичан.

* * *

Высшие силы его спонтанный план одобрили. В горах погода непредсказуема, однако в Бреморе их встретили синее небо и сухой ветер. На стоянке карет стоял наемный экипаж, возница знал гостиницу со свободными номерами и быстро их туда доставил. Гостиница находилась на окраине городка, выглядела по-деревенски, зато была чистая, а толстые клетчатые ковры на всю комнату наконец вызвали у Хэрриет хоть какой-то интерес к окружающей обстановке. Всю поездку она просидела молча, погруженная в невеселые раздумья.

– Нам советуют добираться до главной тропы в Гленмюике на повозке, запряженной пони, – сообщил Люциан, поговорив с портье. – Тропа начинается в шестнадцати милях отсюда, потом мы можем взять одного пони с собой на случай, если ты устанешь.

Хэтти скептично оглядела двух косматых пони, стоявших у входа в гостиницу.

– Выглядят совсем мелкими.

Бородатый шотландец в больших сапогах, державший пони в узде, похлопал по лбу ближайшую лошадку.

– Каждый способен снести с горы крупного оленя, – сказал он Люциану по-гэльски и окинул Хэрриет опытным взглядом. – Значит, и с ней справятся.

Люциан перевел, и жена ожгла его холодным взором.

– Просто гора с плеч.

Поздний ланч они съели прямо в повозке – Мари Бернс все-таки успела упаковать корзинку со снедью. Там было два яблока, ломти свежего хлеба с сыром чеддер и крепкий, сладкий чай. Несмотря на открытый простор, Хэтти все еще сидела притихшая, и Люциана это тревожило. К молчанию жены он не привык, особенно после болтовни в постели и бесед, которые они вели за едой.

– Помнишь наш недавний разговор про справедливость?

Она бросила на него рассеянный взгляд.

– Помню.

– Я говорил, что читал мысли ученых людей по этому вопросу.

– Да.

– Мне попалась теория Локка, которая, как я думал, вполне обоснованна. – Колеса повозки подпрыгнули на ухабе, Люциан поймал скатившееся с колен Хэтти яблоко и подал ей. Он погладил ее рукой в перчатке, и от беглого прикосновения в нем вспыхнуло жгучее желание, словно он не был с ней не далее как сегодня утром. Люциан встряхнулся. – Так вот, Локк говорит, что человек имеет право присваивать землю или ресурс и владеть им, если сдобрит его своим потом и трудом. Мне эта мысль понравилась. Никто не давал мне ничего просто так, и мне пришлось много потеть и истекать кровью, чтобы владеть тем, чем владею.

– Никто не давал тебе ничего, – тихо повторила Хэрриет.

– Пожалуй, – кивнул он, хотя удачные возможности и были. К примеру, Грэм и антикварная лавка. – Я и сам когда-то работал под землей и внезапно понял, что шахтеры буквально сдабривают потом угольные пласты, но не владеют ими – шахты принадлежат тем, чья нога в них даже не ступает. Знаешь, к чему меня подвел Локк?

Теперь ему удалось завладеть ее вниманием.

– Что ты собираешься делать?

– Я подумываю о том, чтобы передать Драммуир шахтерам.

Хэтти молча грызла яблоко, и он ждал ее вердикта со странным напряжением.

– Шахта, которой владеет община? – наконец спросила она.

Люциан кивнул.

– Подобные эксперименты уже были – Роберт Оуэн пытался осуществить это в Штатах и здесь, в Британии, в Хэмпшире. Сперва нужно сделать все необходимые финансовые вложения, иначе они обанкротятся через неделю. – Он покачал головой. – Наверное, это худшая шахта, какой мне довелось владеть.

– Хм-м, – протянула Хэтти. – Что случилось с человеком, который обставлял свои комнаты бесценными безделушками просто потому, что ему это нравится?

Люциан осклабился.

– Разве нельзя быть и тем и тем?

– Я бы сказала, что можно, – помолчав, ответила она, – только не мне об этом судить: мышление у меня нелинейное. Чем же закончились эксперименты Роберта Оуэна?

– Провалом. Полным фиаско. Очевидно, его общинам не хватало дисциплины или желания организовать эффективное управление. Прибавь сюда внутренние распри – многим рабочим казалось, что они трудятся усерднее других, а получают наравне со всеми.

– Неужели?

– Даже ребенок знает, что самый простой способ объединить людей – найти общего врага.

Она подняла золотистую бровь.

– В данном случае враг – владельцы шахт. Люди вроде тебя.

– Либо то, что мы собой олицетворяем. – Люциан пожал плечами. – Важно другое. Усерднее всего человек трудится, если работает ради собственной выгоды и славы. Такова человеческая природа.

– Если только ты не женщина, – с горечью проговорила она. – Тогда тебя учат, что тратить каждый вздох на других – твой священный долг. Отличный способ экспроприировать избыток рабочей силы, не находишь?

Он едва не подавился сэндвичем.

– Ты получаешь две тысячи в год. Плюс все основные расходы оплачиваю я. Это же огромная зарплата!

– Взамен ты получаешь меня всю, причем без выходных, – напомнила Хэтти. – Женщинам в Драммуире приходится делать это задаром, настоящая вторая смена. Похоже, что труд, стоит ему перешагнуть через порог дома, волшебным образом превращается в бесценный акт любви или женского долга, а тем временем женские руки стираются до крови от вполне реальных домашних дел.

На это ответить ему было нечего.

– Что за дикие