Сюрприз в рыжем портфеле (сборник) - Борис Егоров

Рядовые сотрудники редакций и даже члены редколлегий в отпуск уходят незаметно. Вчера был, сегодня нет.

Редакторы — главные редакторы — в отпуск уходят иначе.

Коллективу об этом становится известно примерно за месяц. И в отделах уже считают: до отпуска главного осталось двадцать пять дней, до отпуска главного осталось…

Кто-то считает с затаённой тревогой, кто-то — с радостным нетерпением. Ибо одним надо, чтобы их материал обязательно посмотрел и подписал «сам», другие убеждены, что лучше, если это сделает «зам».

А главный тем временем всё чаще запирается в кабинете с заместителем, инструктируя его, как жить в предстоящем трудном периоде. Иногда главный диктует «завещание». Обычно это перечень мероприятий, которые он сам не сумел провести в течение года. Зам должен осуществить далеко идущие планы «шефа» за двадцать четыре рабочих дня. Иначе вернётся главный и скажет с горечью и укоризной: «Что вы тут без меня делали? Уж и отдохнуть нельзя!»

Конечно, может, я чрезмерно обобщаю. Возможно, в иных редакциях подготовка к отпуску происходит совсем по-другому. Но во «Вчерашних новостях» было заведено именно так.

Вообще эта редакция славилась стойкостью традиций. Что-то заведённое раз уже не менялось.

Перед отпуском главный запирался с заместителем. Иногда запирался один.

— У него есть кто? — спрашивали сотрудники секретаря.

И секретарь отвечала:

— Никого нет. Но он думает.

Поглядеть, как редактор думает, никому не удавалось.

Так было и сейчас. С той, пожалуй, разницей, что «думал» редактор больше обычного.

Но наконец кабинет его опустел, и уборщица вынесла в коридор корзину с непошедшим.

В кабинет главного стали ходить сотрудники — смотреть новый телевизор. Потом в кабинет переселился заместитель. Сразу переселяться не принято. Могут сказать: заместитель рвётся в кресло главного.

Потом заместитель назначил летучку. Летучка началась с опозданием минут на пятнадцать: ждали редактора иностранного отдела. Он пришёл, извиняясь и бормоча: «Пресс-конференция, сами понимаете». Но этому никто не верил, ибо бормотал редактор иностранного отдела каждый раз одно и то же.

На летучке выступал редактор сельскохозяйственного отдела и говорил, что материалы промышленного отдела не отражают технического прогресса. Выступал редактор промышленного отдела и говорил, что сельскохозяйственные корреспонденции не отличаются глубиной. Выступал заведующий отделом писем и говорил, что отделы держат у себя письма трудящихся и не хотят на них отвечать. Кто-то обратил внимание на то, что передовая крайне суха. Ответственный секретарь заметил, что в последние дни увеличилось количество правки в полосах. И добавил, что фотографии в газете стали невзрачные, бледные, малосодержательные: фотокоры спят.

И вдруг в кабинете, где шла летучка, раздался басовитый голос… главного. Все вздрогнули от неожиданности, а заведующий отделом писем — у него болело сердце — автоматически полез в карман за валидолом.

— Я думаю, товарищи, надо уже закругляться, — предложил главный. — Но у меня есть несколько замечаний. Во-первых, летучку опять давно не собирали. Во-вторых, когда наконец редактор иностранного отдела перестанет опаздывать? Так нельзя работать, товарищи. Я согласен с тем, что материалы промышленного отдела технический прогресс отражают слабо, а сельскохозяйственные корреспонденции поверхностны. И передовая, конечно, суховата. И фотокорреспонденты наши должной зоркости не проявляют. Они, прямо скажу, спят. Что касается увеличения правки в полосах…

Сотрудники продолжали сидеть ошарашенные. Осторожно озирались, но главного в кабинете не было…

— …что касается увеличения правки в полосах, то это нетерпимо. И совсем уж нетерпимо мариновать письма трудящихся! Этой теме мы посвятим специальное собрание. И пусть каждый тогда отчитается… Вот так.

— Да он же всю нашу летучку по телевизору видел! — воскликнул заведующий отделом науки. — Ха-ха! Этот новый телевизор с одной стороны может показывать изображения, а с другой — передавать… Обратная связь! Посмотрите: он же не выключен. Опыт управления на расстоянии! Москва — Кисловодск — Москва. Даже в отпуске главный не оставляет редакцию! Эффект присутствия.

На какое-то мгновение злому экспромту поверили. Но телевизор ни при нём. Голос звучал из динамика, к которому шёл провод от магнитофона. Перед отъездом главный записал своё выступление на, плёнку и попросил секретаршу включить магнитофон в конце ближайшей летучки.

Впрочем, запись можно было пускать летучкой раньше или летучкой позже, годом раньше и годом позже — от этого ничего не менялось. Редактор иностранного отдела неизменно запаздывал. Передовые были сухими, летучки собирались нерегулярно и т. д.

В редакции газеты «Вчерашние новости», как я уже сказал, традиции держались стойко.

Нет, я вовсе не хочу сказать, что в редакции газеты «Вчерашние новости» ничто не менялось, и жизнь обходила стороной этот небольшой коллектив.

То, что главный редактор записал на магнитофонную плёнку своё выступление на летучке — уже говорит об определённом движении.

Кстати о летучках… На них говорили не только о том, что передовые «суховаты», а в отделах лежат «неотвеченные письма».

Выдвигались предложения, каким образом осовременить, модернизировать работу редакции, чтобы всё было в духе времени:

— Почему считают, что наша газета слабая? Ну хотя бы потому, что техника — точнее оргтехника — у нас отсталая. Мы остановились на эпохе гусиного пера. В других редакциях на каждом столе пишмашинка «Эрика». И каждый сотрудник сидит и печатает…

Главный прислушался к критике и купил десять «Эрик».

Газета оставалась слабой.

— А откуда ей быть сильной? Такой, например, простой вещи, как магнитофон, у нас нет, а другие газеты давно приобрели.

И был куплен магнитофон.

— Магнитофон у каждого мальчишки сейчас есть. А в приличных редакциях — повсюду диктофоны. Надо, скажем, продиктовать передовую, эмоционально продиктовать — пожалуйста. Надо взять интервью…

И вот уже повсюду на столах стоят диктофоны.

— А кто будет печатать с ленты? Наверное, не мы.

В каждом отделе должна быть секретарь-машинистка— стенографистка.

Предложение о секретарях-машинистках-стенографистках руководство учло.

Работа от этого не улучшилась. Пожалуй, даже наоборот, ибо с увеличением штата возросло количество склок.

— Секретари-машинистки явно перегружены. Они не успевают отвечать на телефонные звонки. Хорошо бы к телефонам подсоединить роботы. «Вас слушает робот. В комнате никого нет. Говорите. Я записываю».

Возможно, оснащение новейшей техникой редакции газеты «Вчерашние новости» продолжалось бы и дальше, если бы не подвели бездушные роботы.

На вопросы читателей они, естественно, не отвечали. Но кто и где назначал секретарям-машинисткам свидания, они записывали аккуратно.

«Наточка, я жду вас в половине седьмого у центральных бань. Там напротив стоянка такси, и мы поедем в парк «Вернисаж». Столик в летнем ресторане я уже заказал. Если вы, как в прошлый раз, не придёте, я решусь на крайнее. Я выкраду вас по восточным обычаям. Шурик».

«Лялечка, я в восторге от того вечера. И есть возможность его повторить. Шашлыки уже. замаринованы, углём я тоже запасся. В шесть заеду за вами на машине».

Неизвестно, каким образом эти пылкие монологи, записанные на плёнку, попали в руки издателей газеты. Возникла сложная ситуация. Интересуясь тем, что происходит в редакции, издатели образовали комиссию.

Председатель комиссии собрал коллектив и сказал:

— Я прочитал, товарищи, подшивку «Вчерашних новостей» за последнее время и должен сказать, что газета хуже, чем была раньше, несмотря на магнитофон, диктофоны, «Эрики» на столах и прочее. Дело в том, что оргтехника помогает только тем, кто умеет писать. Ну, если не гусиным пером, то шариковой ручкой.

Во всех отделах «Вчерашних новостей», кроме отдела проверки, сотрудники менялись часто. В отделе проверки работали десятками лет — с юности до пенсии. И даже после ухода на пенсию. Здесь рождались и умирали.

Это были спокойные, педантичные и дотошные люди. Они без сожаления выкидывали из номера «гвоздевой материал», «фитиль», если считали, что он недостаточно аргументирован. И по их вине, летели из статей самые интересные с точки зрения творческих отделов абзацы.

«Мы обязаны во всём сомневаться! — объясняли они своё назначение в жизни. — Допустим, вы написали: «Вчера, 13 сентября, в Выставочном зало на Кузнецком мосту открылась выставка рисунков народного художника СССР Ивана Степановича Тютюнникова». И мы «завопрашиваем» все подряд: «Вчера ли? А если вчера, то какое число это было? 13? А может, 14? В зале ли? Может, в холле? Или в фойе? На мосту ли? А если на мосту, но на Кузнецком или на каком-либо другом — Каменном или Москворецком? Открылась ли? Выставка ли? Народного ли? СССР ли? А может, РСФСР? Или одной из АССР? и т. д.». На помощь сотрудникам отдела проверки приходили БСЭ, Брокгауз и Ефрон, Брэм, Даль, вырезки из газет, телефонная книга и сам телефон.