Сюрприз в рыжем портфеле (сборник) - Борис Егоров

— Стойки на голове, — пояснял он, — это одно из упражнений йогов. Мой троюродный дядя только, этим и спасся. Одно время так расклеился — думали: всё, хана! А ему кто-то возьми да скажи: стой на голове. Сейчас дяде уже под девяносто. А он всё стоит. Бородой вверх. И неизвестно, сколько ещё простоит.

И конечно же все вместе, и каждый в отдельности рекомендовали мне не, волноваться, ни на что не реагировать, не обращать внимания, не замечать… быть выше… отключиться… стараться делать вид, что…

И никогда не слышал я столько добрых, ласковых слов.

— Поднимешься, встанешь на ноги, звони мне. Путёвка тебе в санаторий нужна будет или ещё что… Звони прямо, непосредственно! — сказал ранее почти недосягаемый Желваков.

— Выздоравливай. О деле не думай. Дело мы двинем вперёд и без тебя. И всю твою рационализацию протолкнём, — заверил меня инженер из бриза Спальчиков.

А от мастера Панина я услышал нечто совсем высокое, восторженное. Даже и пересказать неудобно:

— Прекрасный вы, скажу я вам прямо, человек! Я вам так обязан, Степан Севостьянович! Если бы не вы, не ваша общественная поддержка, разве разрешили бы нам построить коллективный автогараж?

Я лежал. Не шевелился. Коротких замыкании не было. И наступил день, когда врач разрешил мне идти на все четыре стороны.

Начал, конечно, с небольшой дистанции. Потом удлинил её до конца переулка. Там будка телефонная стоит. И вот я звоню товарищу Желвакову.

— Кто говорит? — спрашивает меня строгий женский голос.

— Иванов.

— Ах, Иванов! — обрадовался голос. — Василий Васильевич!! Иванов!!!

Мне бы помолчать в это время, а я поправляю:

— Не Василий Васильевич, а Степан Севостьянович.

Голос опять с каждой ноткой холодеть начал:

— Степан Севостьянович, говорите? А товарищ Желваков занят.

— Но он просил, чтобы я позвонил ему. Прямо. Непосредственно. И в любое время.

Слышу, как секретарь говорит с Желваковым. Наверно, с порога кабинета. «Иванов вас просит, Степан Севостьянович». — «Ну, знаете ли! — кричит Желваков, — Что ему там надо?! Вы когда-нибудь дадите мне стакан чаю выпить? Вы когда-нибудь подумать дадите?!»

Он не знает, не догадывается, что я всё слышу. А секретарь мне через секунду объясняет: «Вышел Желваков куда-то. Ист его у себя. И ничего не сказал…»

Я вешаю трубку и думаю: «Бог с ней, с путёвкой. Не буду реагировать».

И набираю номер другого телефона — бризовского. «Может, Спальчиков скажет что-то приятное». Но выясняется, что разговаривать со мною он не готов и потому твердит только одно:

— Ты дежи… главное — вылежаться. И ни на что не обращай внимания… Отключись!

А я спрашиваю:

— Может, вы мои бумаги вообще потеряли? Это сколько же месяцев, а? За это время в Австралии «орбитальный двигатель» изобрели…

— Ты постой, постой, не горячись, — успокаивает меня Спальчиков, — но если у тебя есть второй экземпляр, то подошли на всякий случай…

Я слова вешаю трубку и снова твержу сам себе: «Что волноваться? Ничего не случилось…»

Иду переулком, а навстречу в голубеньком «Москвиче» мастер Панин едет. Останавливает машину, выбегает на тротуар, радостно трясёт меня за плечи:

— Иванов! Молодец! Оклемался, значит? Когда на работу выйдешь?

— Поскорее надо? — спрашиваю.

— Лучше поскорее. Меня теребят: не тяни, мол, дай ответ на письмо.

— На какое письмо? Кто писал его?

— А не знаю, кто писал… Не подписано…

— И лично меня касается?

— Да нет, тебя-то краем-боком. Но ладно, пока забудь об этом. Забудь. Главное — береги себя.

И он садится в свой голубенький «москвичок» и уезжает, окутав меня облачком бензинового дыма,

«Буду беречь себя, — рассуждаю я. — Буду выше всего этого. Подумаешь…»

А дома за стенкой из папье-маше форменный музыкальный разбой творится. Визжат, рыдают, тарелки бьют.

Я кричу соседу:

— Нельзя ли потише?

А он в ответ:

— Теперь что же — всегда потише? Ты же оклемался? А если нервы не в порядке, то, брат, пей валериановый корень!

Магнитофон он всё же выключил, но через несколько минут я слышу во дворе под окном страшный треск. Это сосед свою мотоциклетку насилует. Мотоциклетка отфыркивается, не хочет заводиться, но потом покоряется настойчивому хозяину и начинает давать одиночные выстрелы. Настойки валерианового корня у меня нет. Нет также бананов. Впрочем я не верю в их целебную чудодейственную силу. Что же мне делать? И я становлюсь на голову. Стою и думаю: «Не бу-бу-бу-у-ду о-о-о-бра-щать вни-и-ма-ния… Мне на-а-а-а-п-левать… Бу-бу-у-у-ду вы-ыше!»

1973

ФЕЛЬЕТОНЫ

МОЯ КОЛЛЕКЦИЯ

1. Бумажный чай, или средство от храпа

Долгое время у меня не было хобби.

В наши дни это плохо. В наши дни на каждом шагу — филателисты, филуменисты, кофрокартисты, филокартисты, бонисты и ключисты.

Люди охотятся за чемоданными наклейками закордонных отелей, лесными корягами среднерусской полосы, гуцульскими трубками, вяземскими пряниками, сломанными клюшками королей хоккея и тащат и дом «чёрные доски» из дальних сельских приходов.

А я ничего не собирал и очень тушевался, когда слышал вопрос: «Ваше хобби?» Так было до тех нор, пока я не прочитал, что в Италии живёт человек, который коллекционирует плохие и ненужные книги. Тем и широко известен.

Один несамокритичный поэт, узнав из прессы, что коллекционер приобрёл три тома его сочинений, прыгнул с моста в речку.

Поэта выловили, после чего он капитально переработал свой четвёртый том.

Я тоже стал собирать необычную, занятную литературу.

Другие приходят в книжный магазин и спрашивают:

— Нет ли у вас чего хорошенького?

А я задаю вопрос:

— Ну, что у вас плохонького?

Начал с научно-популярной книжки «Производство хлебного кваса». Первая фраза её звучала так: «Основной составной частью кваса является вода». После этого я уже никогда не замечал продавцам: «А квас-то у вас разбавлен». Говорил: «Многовато основной составной части».

Лиха беда — начало. Недавно я стал обладателем новинки с картинками: «Коктейли, пунши, вина и другие напитки в домашних условиях». Автор её популярно разъясняет читателю своё кредо: «Процесс приготовления смешанных напитков весьма интересен. Он отвлекает от повседневных дел, забот, мыслей…» А далее, как говорится, сделай сам! По рецептам. Пунш, грог, флип, коблер, боуль, «тип-топ», «Али-Баба», «Нектар», «Отшельник», «Три товарища», «Тройка» и… «Кровь дракона» Про один из гремучих, напитков говорится, что «герои американских кинобоевиков обычно пьют его за несколько минут до начала стрельбы».

А потом мне стало известно, что вышла ещё одна любопытная книжка — «В мире интересного и занимательного». И вот она у меня в руках. Выглядит новорождённая отлично: в твёрдом глянцевом переплёте с эффектным цветным рисунком.

В предисловии к ней сказано: «Собранный из различных литературных источников, интересный в познавательном отношении материал служит не только источником всевозможных сведений из науки…»

И это правильно: источники делаются из источников. Составитель книги, вооружившись ножницами, нарезал заметки с последних столбцов газет и журналов, повсеместно снял фамилии авторов, и вышло действительно нечто занимательное.

Здесь и полезные советы («гущей спитого чая можно почистить ковёр», «жирные пятна на мебельной ткани можно снять стиральным порошком «Новость».), и приметы («если дым из трубы поднимается прямо кверху, скоро будет хорошая погода»). Я прочитал также известные мне ранее по периодике информации о лошади-лилипуте, о прожорливом страусе и о том, как орёл-беркут столкнулся в воздухе с пассажирским самолётом.

Я узнал, что «территория Московского стадиона имени В. И. Ленина в Лужниках больше княжества Монако», что из запаса фосфора, имеющегося в человеческом организме, можно было бы изготовить 6000 спичек; что у крестьянина, Якова Кириллова, проживавшего в доэлектрическом восемнадцатом веке в селе Введенском Шуйского уезда, первая жена была беременна 21 раз и родила 57 детей, а вторая была беременна 7 раз и родила 15 детей. Если всё это перевести в спички!

А вы не в курсе, «как исправить дурную лошадь»? «Если лошадь бьёт, кусает, вскидывает ногами и порывается нести… оттянуть у коня-буяна кожу на задней ноге и перевязать её крепкой, но мягкой верёвочкой… Конь тотчас же уймётся».

Между прочим: «Старинное народное средство от храпа — бильярдный шар, зашитый на спине ночной рубахи. Шар заставляет «храпуна» спать только на боку». Про то, на какие мелкие бытовые надобности использовали в старину мячи для тенниса, пинг-понга и бейсбола, к сожалению, ничего не сказано.