Вечный слушатель - Евгений Витковский

Пастушка в небо звездные стада.

ФРАНСИСКО РОДРИГЕС ЛОБО

(1591? -1621)

***

Прекрасный Тежо, сколь же разнородный

Мы оба в жизни обретали вид:

Мы вместе исцелялись от обид,

Тоской обуревались безысходной.

Твое лицо менял избыток водный,

Высокий берег временем размыт.

И я меняюсь: жизнь меня стремит

Тропою то утешной, то невзгодной.

О, мы вкусили злобы и тщеты.

Вкусим ли счастья? Кто залечит рану,

Несходства сгладит нашего черты?

Теперь весна везде, куда ни гляну:

Опять таким, как прежде, станешь ты,

Но я таким, как был, уже не стану.

ПЕСНЯ

Я пропащий человек

Ни живу, ни умираю.

Беспокойствует душа.

Горько ввержена в заботу;

Я терзаюсь, не реша:

То ли проторей без счету,

То ль без счету барыша?

Я бы сей разброд пресек.

Я бы твердо стал на страже,

Но не разберусь вовек

С тем, что сам - предмет пропажи

И пропащий человек.

Шла душа к своей мечте,

Радуясь любовным бурям,

Заплуталась в темноте

И повисла в пустоте,

В худшей из возможных тюрем.

Выиграю, проиграю

Бесполезно длю года,

Ничего не выбираю

И бреду, бог весть куда:

Ни живу, ни умираю.

ТГМНАЯ НОЧЬ

Ночь, темная, но явная врагиня

Всего, в чем жизнь моя и в чем свобода,

Пришла - теперь меня до света мучь.

Созвездия, чело твое морщиня,

Пророчат злое, глядя с небосвода

И сколь недобротворен каждый луч

В разрывах бурых туч,

О, как царишь ты люто!

Будь проклята минута,

Что мне открыла твой манящий лик,

О, как я не постиг,

Что ты громадой темной

Меня замкнешь в ловушке вероломной.

Души моей властительница, Ночь,

Ты мне была настолько дорога,

Что Солнце ввергнуть я мечтал в пучины,

Коль скоро в силах ты любви помочь,

Зачем во мне ты обрела врага

И мне теперь отмщаешь без причины,

Моей взалкав кончины,

Предназначаешь тьму

Рассудку моему,

Опутать хочешь мрежами обманов,

Но вдруг, сама отпрянув,

Не совладав с судьбой,

В рассвет спешишь виновною рабой.

Я столько раз молил повозку Феба

Не возлетать поутру к синей бездне,

Чтоб мне помедлить в обществе твоем;

Я часто заклинал дневное небо

От полюса до полюса: "Исчезни!"

Скорее пусть ночным небытием

Затмится окоем!

Бывало, каждый день я

Ждал твоего явленья,

Рожденья тьмы из-за дневной межи.

Праматерь всякой лжи!

Я посылаю ныне

Проклятие тебе, моей врагине!

Воистину - вконец лишен ума

Тот, кто способен верить от хандры,

Что ты пространна, выспренна, алмазна;

Чем оделить людей могла бы тьма

Помимо лжи, одетой до поры

Прикрасами Протеева соблазна?

Черна и безобразна,

Угрюмство в мир лия,

Царишь: ворожея,

Усталости не знающая пряха

Страдания и страха,

Ты, в ком во все года

Плодятся только злоба и вражда!

Изящества, красоты и приятства

В тебе теряют благостную силу,

И трудно сквозь тебя познать весьма

Садов цветущих дивное богатство,

Хрусталь реки, чей блеск - упрек светилу,

Равно как зелень поля и холма:

Ты сумрачна, нема,

В тебе - тоска, забота.

И множатся без счета

Смущенье, страх, томление, беда;

Нам даст сия чреда

Постигнуть поневоле:

Ты - худший ужас, данный нам в юдоли.

Нет мира для зверей и нет для птах,

Тем паче нет для пастухов, для стад

Они, забившись в угол самый дальний,

Не пребывают в сладостных мечтах

Но в хижинах, в пещерах, в гнездах спят:

Нет в жизни часа горше и печальней,

Чем час опочивальни.

Ты светлые дела

Преисполняешь зла,

О да, добро ты сотворить способна,

Но лишь тому подобно,

Как нищих горемык

От жизни избавляет смертный миг.

Ночь, темная, враждебная и злая,

Тебе хулу произнести желая,

Я тоже зло творю

Тем, что о зле столь долго говорю

МАНУЭЛ МАРИЯ БАРБОЗА ДУ БОКАЖЕ

(1765-1805)

***

Голубоглазый, смуглый, исхудалый,

Не великан, однако не мозгляк;

Глаза - с грустинкой , как у всех бедняг,

С горбинкой - нос, притом весьма немалый;

Ценящий больше страсть, чем идеалы,

Оседлости неумолимый враг,

Отравы ада пьющий, как маньяк,

Сколь ни темны от сих питий бокалы;

Поклонник сразу тысячи божков

(Девиц, прошу прощения покорно),

Спешащий в церковь реже, чем в альков,

Таков Бокаж - в нем есть таланта зерна.

Точней, он сам решил, что он таков,

Пока терзался ленью непритворно.

***

Томленья плоти, тяготы души,

Виденья смерти, мысли о распаде,

К вам горестно взываю о пощаде,

О миге кратком отдыха в тиши.

Пусть обольщений жалких барыши

Мне выпадут - воспоминаний ради

О том, как снежен лик и тонки пряди,

Хотя бы ты, о греза, согреши!

Свершись же надо мною, злая шутка:

Горячечный впивать любовный бред

Да будет мне и сладостно, и жутко.

Иль ждать я должен неких горших бед,

Чем путь бесплодный в сумерки рассудка,

Чем истины невыносимый свет?

***

Напрасно Разум мерит бездну Рока

И жаждет, мраку противостоя,

Знать о грядущих вехах бытия:

В предположеньях не бывает прока.

Я полагал (солгав себе жестоко),

Что есть во мне хотя бы гран чутья,

Я полагал, что ты, любовь моя,

Дождешься предназначенного срокам!

О Небо! О Земля! В какую тьму

Я скорбь мою о сем обмане спрячу?

Во слепоту так просто впасть уму!

Все те, кто уповает на удачу,

Вы, чей удел подобен моему:

Учитесь у меня хотя бы плачу.

***

Замолкни, сатирический поэт,

Не место здесь злословью и остротам:

Метису быть возможно ль патриотом?

Так не клейми туземных приверед!

Мнишь, здесь дворян не видно? Это бред!

Тут все подонки, по твоим расчетам?

Взгляни в бумаги! Чистокровным готом

Записан в предках каждый твой сосед!

Он в Рим и в Карфаген тебя спровадит,

Узнай, мол, сколь щедра к нему судьба,

А рыцарей в роду - сам черт не сладит;

И - если справедлива похвальба

От первой Мойры самый первый прадед

Приял почет наследного герба.

***

Ты, Гоа, город прежнего господства,

Да процветает твой любой делец!

Посмел бы утверждать последний лжец,

Что жители твои впадают в скотство!

Тут с предком грубым, с дон-Кишотом, сходство

Хранит любой: ведь сам Адам-отец

Был дон-Кишотом выпорот: наглец,

А вот не посягай на первородство!

О д*ньгах тут с любым поговори:

Богатство раджей? Не мелите вздора!

Султан? Да у него пусты лари!

За дочкой приударь - узнаешь скоро:

Приданое: кокосов штуки три,

Арап да юбка, - словом, гран-сеньора.

***

Восстань, о войско поколений разных,

Во бренной персти долее не тлей,

Восстань с оружьем, истреби смелей

Сих жадных псов и сих мужланов грязных!

От полукровок мерзких, безобразных,

Расчисть просторы рисовых полей,

Но смуглокожих дщерей пожалей,

Безвинна прелесть, сущая в соблазнах!

Кто их не ценит - человек дурной!

Набоб иль раджа, гляньте: эти чада

Достойны, право, чести неземной!

Пусть бродят, вечной радостью для взгляда,

В одежде, состоящей из одной

Набедренной повязки меньше зада!

***

Вот я доплыл до жалких берегов,

Где прозябаю, как Овидий в Томах,

Где нет существ, с законами знакомых,

И где поэтов числят за врагов.

Здесь люди - будто псы вокруг торгов,

И тяпнуть, и стащить любой не промах;

Кошачье мясо тут в числе съедомых,

Жемчужниц много, мало жемчугов.

Ты - скопище домов, амбаров, будок,

Болезнями напичканный музей,

Способный помутить любой рассудок,

Однако что в тебе всего мерзей,

Так это то, что здесь любой ублюдок

Себя считает отпрыском князей.

***

Внушить ослу врачебную науку,

Велеть, чтоб в Гоа каждый стал плебей,

Иль возжелать заставить - хоть убей

Залаять - кошку, замяукать - суку;

В водице теплой обморозить руку,

В гарем вломиться, как турецкий бей,

Мнить, что склюет акулу воробей,

Зрить петуха, появшего гадюку;

Из Рима в день поспеть в Катхиявар,

Цвести красой, проголодав два года,

Спастись от Мойры, отведя удар,

Спесь посбивать с кастильского народа,

На кознях ада получить навар,

Возможней, чем достичь приязни сброда.

НЕКОЕМУ СУБЪЕКТУ, СЛАБОМУ В ГРАМОТЕ,

УТВЕРЖДАВШЕМУ, ЧТО ИМ СОЧИНЕНО ТРИДЦАТЬ ТРАГЕДИЙ,

ОНЫХ ЖЕ НИКТО НИКОГДА НЕ ВИДАЛ

Трагедия Дизурского Танкреда,

Десятиактная, сильна весьма:

В ней мрет герой, сперва сойдя с ума

На восемнадцатой минуте бреда.

Другую пьесу тоже ждет победа:

Румрум, султан Инкурский, задарма

Страдает; здесь и пытки, и тюрьма,

Однако же герой не привереда.

Еще - о Горгоране речь пойдет,